Сет подался вперед и выключил CD-плеер.

Он задрал вверх рукав расстегнутой фланелевой рубашки и долгую, напряженную минуту смотрел на татуировку на своем предплечье, затем одернул рубашку вниз.

Настало время причинить кому-то боль.

Глава 6

Гризельда

Ехать на кулачные бои – это последнее, чего сейчас хотелось Гризельде. Она была совершенно вымотана от повторного посещения этого места, где на ее долю выпало так много страданий, и от недавней ссоры с Джоной. И то, как Квинт на нее смотрел, практически утверждая, что он ее знает, действительно ее напугало. Все, чего ей хотелось, это вернуться в коттедж, закутаться в одеяло и сбежать в мир снов и грез.

И все же, сидя на заднем сидении внедорожника Шона и опираясь на сильное теплое тело Джоны, покровительственно обнимающего ее за плечи, она не могла заставить себя сопротивляться. С ним было так спокойно, а у нее совсем не осталось сил.

— Эй, Зел, — сказала Тина, повернувшись на сиденье и поймав взгляд Гризельды, пока Джона и Шон, не стесняясь в выражениях, спорили о том, кто сегодня проиграет больше денег. — То, что я сказала раньше, было на полном серьезе. Я тоже не выношу вида крови. Давай найдем удобное место, где можно присесть и представить, что мы на барбекю или типа того.

Она наклонилась вниз и быстро улыбнулась Гризельде, демонстрируя ей бутылку «Wild Vines» Шардоне тропические фрукты.

— Прихватила на заправке рядом с баром.

Гризельда воздала должное такой сообразительности и усмехнулась.

— Дешево и сладко?

— Прямо как я, милая, — посмеиваясь, сказала Тина.

— Ты не дешевая, — возразил Шон, потянувшись к ней и положив руку ей на бедро, — Но ты сладкая.

— Смотри на дорогу, — сказала ему Тина.

— Позже? — спросил Шон, многозначительно ей улыбаясь.

— О, ты же знаешь, малыш.

Джона сдавил плечо Гризельды, задержав у нее над головой руку с пустой бутылкой Кока-Колы и сплевывая в нее так, будто хотел влить обратно всю выпитую газировку.

— Почему ты никогда так со мной не говоришь?

Гризельда теснее прильнула к его груди, вдыхая знакомый запах табака и мыла.

— Думаю, мне нравится играть в недотрогу.

— Ну, мне не хочется тебя расстраивать, но я уже заполучил тебя, детка. Ты моя.

Тело инстинктивно сжалось, но она сделала глубокий вдох и заставила себя расслабиться.

«Я не твоя».

Должно быть, он решил оставить этот разговор, поскольку как только они свернули на проселочную дорогу и запрыгали по камням, он пнул сиденье Шона.

— Шон, хуесос, одолжишь мне 100 баксов?

— Сам то, мудило, как думаешь?

— Я думаю поставить на этого Сета. Похоже, он крутой.

Хотя она уже убедила себя в том, что не имеет никакого отношения к Сету, который дрался сегодня вечером, когда это имя вылетело из уст Джоны, у нее по позвоночнику пробежала дрожь. Это не было похоже на святотатство, как раньше, когда он дразнил ее именем Холдена, но все равно ей это не понравилось.

Шон по-прежнему следовал за грузовиком Квинта, и в конце грунтовой дороги они выехали в открытое поле. По мере их приближения к центру поля, до них все отчетливее доносились звуки тяжелой рок-музыки.

На поле довольно аккуратными рядами припарковались уже около пятидесяти грузовиков, у задних бортов их багажников тусовались небольшие группы пьющих пиво, курящих и плюющих людей. Когда Шон припарковал свой внедорожник, и они вышли из машины, неожиданно все поле осветили два больших, высоких, прожектора.

Держа Джону за руку и пробираясь сквозь лабиринт грузовиков, Гризельда не замечала большого количества других женщин, но то тут, то там она ловила на себе взгляд очередной девушки. По большей части, они стояли, прислонившись к своим мужчинам, курили и щурили глаза, когда мимо них проходили Гризельда и Тина.

Энергия на поле была взрывоопасной и яростной, и, когда Квинт повел их ближе к рингу, огороженному тюками сена, где буквально яблоку не куда было упасть, Гризельда теснее прижалась к Джоне. Однако она заметила, что некоторые мужчины отходили в сторону, пропуская Квинта вперед, здоровались с ним по имени, выказывая ему такое уважение, словно он здесь большая шишка. Как оказалось, это на самом деле так. Он и его сын Клинтон были букмекерами этих боев.

— Чего ты так долго, пап? — спросила рыжеволосая, юная копия Квинта, стоящая прямо у тюков с сеном, в месте, которое, вероятно, считалось первым зрительным рядом. Он держал в руках блокнот и остервенело записывал в него ставки.

— Да вот встретил в «Рози» этих «мальчиков из колледжа».

Клинтон бросил почти пренебрежительный взгляд на Джону и Шона, одетых в рубашки-поло и шорты.

— «Мальчики из колледжа», да? Я вижу, вы привели своих женщин. А кошельки свои вы принесли?

«Ни Джона, ни Шон не учились в колледже, но работали в кабельной компании в Вашингтоне, благодаря чему вели образ жизни, который большинству людей на этом поле показался бы роскошным», — подумала Гризельда, глядя на рваную и тесную футболку Клинтона с надписью «Metallica» и стоптанные рабочие ботинки. Когда она рассматривала татуировку в виде ромашки между его большим и указательным пальцами, то почувствовала, как он взглянул на нее и задержал на ней свой взгляд.

— Эй, — произнес он. — Откуда я тебя знаю?

— Да, бл*дь, — сказал Джона. — Ну, вот опять!

Шон усмехнулся, взял из рук Тины бутылку «Wild Vines» и сделал глоток.

— Она очень напоминает кого-то, да? — спросил Квинт, взглянув на сына, потом снова на Гризельду.

— Да, — ответил Клинтон тихо и задумчиво, будто изо всех сил пытался определить, откуда это сходство. — Ты из этих мест?

— Нет, — сказала Гризельда и почувствовала, как по шее пробежали мурашки.

Клинтон прищурил глаза, наклоняясь ближе к ней, но Джона протянул руку и уперся ладонью ему в грудь.

— Уже достаточно близко, чувак.

Глаза Клинтона изменили курс, лениво опустившись на руку Джоны, затем уткнулись ему в лицо.

— Я не такой здоровый, как Сет или Илай, но если ты не уберешь руку с моей персоны, я сам ее уберу.

Секунду Джона изучал лицо Клинтона, потом ухмыльнулся и опустил руку.

— Мужчина имеет право защищать свою женщину.

— Именно поэтому тебя еще не отметелили, — сказал Клинтон, на мгновение оглянувшись на Гризельду и покачав головой так, будто у него просто в голове не укладывалось, почему они вместе.

Гризельду раздражало желание Джоны помериться членами, а Квинт со своим сыном приводили ее в полнейший ужас. Черт, ну почему этим людям, кажется, что они ее знают? Она ломала голову, пытаясь вспомнить, не фотографировал ли Калеб Фостер ее с Холденом, но не могла вспомнить ничего подобного. Потом она вспомнила еще кое-что, и у нее отвисла челюсть, а глаза потупились от стыда.

Ну конечно.

Вдоль всей проселочной дороги, на которой похитили ее с Холденом, местной полицией были размещены объявления о пропавших детях. Она видела такое на информационном табло в офисе шерифа Чарльзтауна, когда она, наконец, там оказалась. Если эти отец с сыном прожили здесь всю свою жизнь, они, скорее всего, видели фото Гризельды в десятилетнем возрасте в местном почтовом отделении, баре, банке или прачечной. Везде. Вот почему им кажется, что они ее знают, но не могут понять откуда. Вот почему они постоянно щурят глаза и, хоть сами этого не осознают, желают увидеть ее несколько иначе, а именно, немного моложе. От этой мысли ее чуть не вывернуло.

Она сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоить желудок, но ей в нос ударили насыщенные запахи жевательного табака, дыма, выпивки и мужского пота. Почувствовав во рту вкус недавно проглоченной пищи, она зажала губы руками и нагнулась на случай, если вдруг что-то вытекло. Отчаянно боясь опозориться, она проглотила хлынувшие обратно картошку фри и пиво, и взглянула на Тину как раз, когда та поняла, что сейчас могло случиться. Она схватила Гризельду за руку, оттаскивая ее подальше от Джоны.

— Какого черта? — сказал Джона, схватив ее за другую руку и рванув назад к себе.

— Ее вот-вот стошнит, Джона! Господи! Да отпусти!

Гризельда посмотрела на Джону, и в этот момент ее желудок снова дал крен. Она съежилась, плечи дернулись вверх, а рот снова наполнился проглоченной пищей.

— Да, ладно. Извини. Тина, ты можешь ей помочь? Думаю, бой вот-вот начнется.

— А что, по-твоему, я пыталась сделать?

Гризельда никогда еще не видела добродушную Тину такой разъярённой, но была ей очень благодарна, когда Тина повела ее сквозь толпу прочь от Джоны и Шона. Она ковыляла по неровной земле, чтобы просто уйти от толпы, от Квинта и Клинтона, и сделать несколько больших глотков чистого воздуха, тогда ей сразу станет лучше. Она была в этом уверена.

Тина выпустила запястье Гризельды и, обняв ее за плечи, повела к тюку сена, одиноко стоящему на небольшом холме и почти незаметному в тени, примерно в шести метрах от стоянки. Сидя они могли увидеть отсюда только часть рига, но стоя, им открывалась практически вся зона боя. Во всяком случае, они могли здесь отдохнуть и, как только бой закончится, снова присоединиться к Джоне и Шону. Когда Гризельда села, Тина сунула ей не колени бутылку фруктового вина.

— Я бы предложила тебе мятную жвачку или немного воды, милочка, но это все, что у меня есть.

Гризельда с благодарностью взяла бутылку, зажав ее между бедер, и сделала несколько глубоких неуверенных вдохов. Здесь тоже сильно пахло бензином и дымом, но как-то более-менее сносно, и она, наконец, смогла наполнить легкие воздухом, и ее перестало мутить.

— Спасибо, — медленно выдыхая, сказала она. — Я твоя должница.

— Нет проблем, — ответила Тина, усаживаясь рядом с ней. — Рвота и босоножки – вещи несовместимые.

Гризельда тихо засмеялась и кивнула.

— Знаешь, — продолжила Тина, доставая из сумочки сигарету и закуривая. — Я стараюсь видеть в каждом только хорошее, но твой парень ведет себя немного собственнически, нет?