Дороти Иден - Никогда не называй это любовью

Он протянул руку, чтобы коснуться ее, словно бы на прощание.

– Да, Кэт, ты заслужила его. – И, не оглядываясь, ушел.

Она не вслушивалась в его шаги, но, когда хлопнула входная дверь, устремилась к окну, чтобы видеть, как в цилиндре на голове и с переброшенным через руку легким пальто он уверенно направляется к воротам.

Чарлз отправлялся в Лондон. Неужели он бросил ее? Она хорошо знала все ненавистные слова прощания и предпочитала никогда не произносить их. Но нет, он не мог вот так взять и уйти от нее. Неужели известия о ее беременности вкупе с массой других беспокойств и хлопот, тяжелым грузом навалившихся на него, оказалось ему достаточно? А ведь сейчас он так сильно взвинчен, так непредсказуем…

Он должен вернуться. Он обязательно вернется. Он не раз говорил, что только из-за нее остается жив, и она боялась, что это правда. Сколько раз она успокаивала его, ухаживала за ним, когда он болел, разгоняя кошмары, готовила его к каждому выпавшему на его долю новому испытанию…

Он должен вернуться.

Но на какой срок он оставил ее пребывать в мучительных сомнениях и к какому новому решению придут в конце концов он или она, чтобы справиться с этой проблемой?

Была почти полночь, когда до Кэтрин донесся цокот копыт и шорох колес на дорожке, усыпанной гравием. Она услышала, как кто-то сказал «доброй ночи», потом щелкнули ворота и раздался звук приближающихся шагов.

Кто же это? Вилли, который часто являлся совершенно неожиданно, или Чарлз?

Спустя несколько секунд в дверь оранжереи тихо постучали – это был сигнал того, что никого из слуг поблизости нет и она может разрешить гостю войти.

Даже не зажигая свечи, она стремительно сбежала вниз, распахнула дверь и тут же оказалась в объятиях Чарлза.

– Кэт! Какая радость! Неужели ты решила, что я ушел навсегда? – Его голос был совершенно спокоен, лишь поигрывал шутливыми нотками.

Она с облегчением заплакала.

– Откуда мне знать, куда ты ушел?

– Но ты могла бы догадаться. Я был в Алберт-Мезонз.

– У Вилли?

– А с кем еще я мог посоветоваться насчет такого сугубо личного дела? К счастью, я застал его дома.

Она затащила его внутрь и плотно закрыла дверь. Слабый свет луны проникал сквозь окно оранжереи. Над ними свесило свои тяжелые листья апельсиновое дерево, за которым Кэтрин с такой нежностью ухаживала летом. Она не могла разглядеть его лица – она видела только блеск его глаз.

– Что он сказал?

– Я спросил, готов ли он дать тебе развод. Он наотрез отказался.

– Ты объяснил ему причину?

– Естественно.

– А он не хотел подраться с тобой?

– Если бы у него под рукой было оружие, то, не сомневаюсь, он пустил бы его в ход. Но оружия поблизости не оказалось. Он победил меня иным способом.

Она ошеломленно смотрела на Чарлза. Ее обуревал страх, и все же она была беспредельно счастлива, что он сейчас рядом с ней.

– Что случилось? Расскажи!

– Обычная вещь. Его религия. Развод невозможен. И это единственная причина, по которой он не даст тебе развода.

– Разумеется, не потому, что он любит меня, – саркастически-злобно проговорила она. – Должна признать, он до сих пор считает, что я принадлежу ему. Но он не любит меня. А если и любил когда-то, то это было уже очень давно. И вообще мне кажется, что если он и любил меня, то только из-за карьеры, которую мог бы сделать через меня и моих родных.

– Не знаю, сильно ли он любил тебя, – отозвался Чарлз, – но то, что он всегда думает только о своей карьере, – это истинная правда. Прежде – с помощью тебя и денег твоей тети. А теперь – с моей помощью. Он отнюдь не дурак.

Кэтрин закрыла лицо ладонями.

– Что ему нужно?! Чего он хочет?!

– В данный момент скандал ему не нужен. Во всяком случае, он заверил меня в этом.

– Но он потребует многого. Я знаю Вилли очень хорошо!

Чарлз нежным движением отнял ее ладони от лица.

– Знаешь, с чем нам придется столкнуться, когда это случится? Он готов признать ребенка.

– Признать ребенка как своего! О дорогой! – закричала она в ужасе.

– Он считает это весьма благородным жестом с его стороны.

– Да, пока он живет на деньги тетушки Бен и надеется, что с твоей помощью сделает головокружительную карьеру! – снова прокричала Кэтрин, на этот раз голос ее был полон презрения.

– Дорогая, ну а что мы можем сделать? Просители-то в данном случае – мы.

– Ты – проситель! Ужасно, ужасно, ужасно!..

– Почему ты считаешь это ужасным для меня?

– Да потому что ты знаменит, ты стоишь высоко-высоко над толпою, на огромном пьедестале, – с горечью говорила она. – Было бы лучше, если бы я отправилась с ним в постель и снова его обманула.

Он схватил ее за руки с такой силой, что она вскрикнула от боли.

– Да я бы скорее сотню раз сошел со своего пьедестала, чем позволил этому случиться! Я могу сойти с ума от этих твоих слов!

– Было бы лучше, если бы мы никогда не встретились.

– Ты действительно так считаешь?

Его голос был так тих и печален, что она снова упала в его объятия, прижав голову к его плечу.

– Нет, я так не считаю. Я только боюсь. Мне так страшно!

– Чего тебе бояться? По крайней мере, Вилли оставит тебя в покое.

– Ах да, это… Конечно, его это совсем не волнует. Ему все не важно. У него-то всегда были другие женщины. Правда, если бы у него не было денег тетушки Бен, то есть если бы однажды он не женился на богатой невесте… – Она вытянула шею, чтобы в темноте разглядеть лицо Чарлза. – Я думаю, он уничтожит тебя. Вот ты часто говоришь о своей гордости. А самая значительная часть его натуры – это тщеславие. Когда это станет грозить публичным скандалом, он действительно вызовет тебя на дуэль и постарается убить, если сможет. А если у него не получится это, он прибегнет к более щадящим мерам.

– Кэт, у тебя разыгралось воображение!

Она не отреагировала на его мягкий упрек.

– Каковы его условия?

– В данный момент? Ну, что мы проявим огромную осторожность. Что не будем показываться вместе на публике, что меня не должно быть здесь, когда его нет дома, что мы… все мы трое… будем постоянно делать вид, что мы очень хорошие друзья, что я стану доверять ему во всех своих политических делах и, как только настанет время, вознагражу его должным образом.

– Чарлз, это не сработает. Ну разве такое возможно?!

Впервые за весь их разговор из его голоса исчезла теплота – он стал холодным, резким и непоколебимым.

– Должно сработать!

– Неужели это стоит того? Пожертвовать своим положением? Своей страной?

– Ты хочешь услышать ответ из моих уст, не так ли? Да, если надо, я пожертвую даже моей страной!

Но его голос звучал настолько отстраненно, настолько жестко и враждебно, что Кэтрин задрожала всем телом. Она понимала, что сейчас он ненавидит ее и что таких мгновений еще много-много у них впереди. Она шевельнула губами, но не промолвила ни слова. Она пыталась придумать молитву о том, что жертвовать своей страной вовсе не обязательно. Она боялась, что он убьет ее.

Утром Чарлз уехал в Дублин, а Вилли приехал в Элшем. Кэтрин обнаружила его дома, возвратившись от тетушки Бен. Он развалился на софе в гостиной, рядом с ним стоял графинчик с бренди. Если она ожидала от мужа скандала и вспышки ярости, то он разочаровал ее. Правда, в его глазах теплилась ярость, но за этим не было ничего, кроме скрытого удовлетворения! Его супруга, всегда такая высокомерная и самодовольная, доказала, что и сама подвержена всем человеческим слабостям. А значит, в его глазах она больше не будет занимать прежнего высокого положения.

Но, возможно, он задумал большее? В Кэтрин потихоньку закрадывалось подозрение, что Вилли предусмотрел такую ситуацию с самого начала. И поскольку в этом положении он не будет публично унижен, подобная ситуация вполне устраивала его.

– Ты беременна, любовь моя, – проговорил он, намеренно растягивая слова. – Ну, и кого ты ждешь, мальчика или девочку?

– А почему это так интересует тебя?

– Как раз меня-то это очень даже интересует, поскольку этот маленький ублюдок будет носить мое имя. Не смотри на меня с таким гневом, Кэт. Тебе бы следовало благодарить меня, стоя на коленях. Должен тебе сказать, что Парнелл, хотя мне всегда не нравился этот малый, поступил наконец по отношению ко мне честно. Намного честнее моей же собственной жены. И как он только догадался, что я не пристрелю его на месте?

Ответ Кэтрин был ледяным, ибо ее передернуло от презрения к его лицемерию.

– Я думаю, – спокойно ответила она, – что он очень ценен для тебя, пока жив. И как ты смеешь заявлять, что я должна благодарить тебя, когда ты сам решил выжать из этой ситуации как можно больше для себя! Это ты должен благодарить нас с Чарлзом.

– «Нас с Чарлзом»! Не надо так говорить, Кэт, – раздраженно проговорил он. – Это оскорбляет меня. И, Бога ради, веди себя со своим любовником осмотрительно, или, клянусь, я устрою публичный скандал. И без того предостаточно слухов. Только я и сдерживаю их.

– Что ты хочешь этим сказать?

– На данный момент меня более-менее устраивает такое положение вещей. Можешь намекнуть тетушке о дополнительной сотне, иначе кое-что не получится. Я намереваюсь устроить несколько приемов во время летнего перерыва в парламенте. Нам предстоит важная работа. Кстати, сколько времени ты собираешься выглядеть презентабельно? Надеюсь, до Рождества? Мне бы хотелось, чтобы ты непременно присутствовала на этих приемах. Полагаю, ты сможешь убедить Гладстона прийти на один из них.

– Ты что, с ума сошел? Вряд ли он явится, если не хочет видеться с мистером Парнеллом.