Впервые обратив внимание на ее внешний вид, пытаюсь сообразить, зачем она явилась сюда при полном параде. Прилегающая блузка с глубоким вырезом, обтягивающие черные джинсы в противовес привычным треникам и лосинам, перламутровый макияж в свете уличного фонаря.

На что она рассчитывала, когда сюда собиралась? Надеялась соблазнить меня ради Мичигана? Хотела отбить меня у Норы?

А может, и то, и другое?

– Дакота, – каждая буква ее имени сочится негодованием, – я сказал, хватит. Не надо сюда приходить и устраивать сцены. Здесь тебе не Сагино. Будешь орать, здесь в полицию позвонят.

– Лэндон. – Она сжимает мои ладони, я вырываюсь. – Пусть тогда Нора расскажет тебе о семье и богатеньком муже. Он…

Она что‑то говорит, говорит, слова влетают в одно отверстие на моей голове, вылетают в другое – я ничего не слышу.

О муже ?

– Когда мы выгнали ее из квартиры, она прибеднялась, будто ей совсем некуда податься. А на самом деле у нее есть дом, загородный особняк. Я сама его видела.

Скарсдейл. Вот почему она переодевалась.

Что‑то еще, и еще, и еще … Дакота не унимается. Нора смотрит на меня и постепенно мрачнеет. Я сам чувствую, что меняюсь в лице. Она все поняла, это видно по взгляду. Там сплошное смятение.

Выходит, она замужем ?

Ну конечно, кто бы сомневался.


Глава 30

Словно зомби, протискиваюсь мимо Дакоты и встаю перед Норой.

– У тебя есть муж? – Мой голос предательски дрожит.

Она молча смотрит на меня, вздыхает.

– Это долгая история.

Сзади подходит Дакота.

Долгая история?

Долгая история – это когда ты добавляешь подробностей к уже имеющейся базе. Долгая история – это немножко проще, чем, на фиг, тайный муж. То есть версия со шпионажем – это были еще цветочки. Все куда хуже. Самое страшное, что у Норы, оказывается, есть муж, а она ведет себя так, словно речь идет о заначенном бутерброде. Я одного не пойму: для нее это вообще не проблема или она просто не воспринимает меня всерьез? Нора словно перечеркнула все мои чувства, я совершенно опустошен. Мне надоело играть в кошки‑мышки, гоняться за этой извечно ускользающей бестией. Довольно. Мне нужны ответы.

– И этой «историей» ты забыла со мной поделиться, – тихо говорю в ответ. – Весьма важной «историей».

Нора кивает – спокойная, собранная, полная моя противоположность. А меня как будто засунули в тесный шкаф, из которого не выбраться. Разве она стоит таких мучений? Неужели так трудно было рассказать? Я думал, она мне доверяет.

Пытаюсь понять, что происходит в ее голове. Припоминая, какого существенного прогресса мы сегодня достигли. Я все еще слышу ее смех, помню, как она массирует меня пальцами и как сладостно ее целовать. Эта женщина оставила на мне огромный отпечаток. Не знаю, стану ли прежним, когда со мной будет покончено.

И еще одного я никак не могу забыть. Нора дарила мне уверенность, что я очень хороший человек. Сильный. Адекватный. Я чувствовал, что быть мной – хорошо.

Но много ли значит такая чепуховина в болоте вранья?

– Я не собираюсь всю ночь здесь с ней скандалить, – шепчет мне Нора, так, чтобы Дакота не слышала.

Однако у Дакоты на вечер, как видно, другие планы.

– Ах, так ты ему не сказала?! – восклицает она. – Ну, ты не расстраивайся, мы ведь тоже не знали. Пока не получили на него квитанцию.

От потрясения я не слышу и половины из того, что она орет, но Дакота не унимается, и рано или поздно один из нас, или я, или Нора, не выдержит и огрызнется. Так перед грозой поднимается ветер: понимаешь, что скоро грянет.

Нора взрывается сразу.

– А тебя это вообще не касается, ясно? И не рассказывала я ничего потому, что это не ваше дело. Я свою долю квартплаты платила, что еще?

Дакота от неожиданности захлопнула рот.

– Да ты!..

– А ну прекратили обе! Я не намерен лаяться здесь всю ночь. – Смотрю на них, а те разинули рты и уставились на меня. – Хватит.

У них даже слов не нашлось от изумления.

Дакота первой опомнилась.

– Мы не лаемся. Просто скажи этой лживой сучке…

– Хватит! – гаркнул я.

Дакота выпучила глаза. Нора стоит притихшая и глядит на меня со спокойным умиротворением. Надо с ней переговорить, наедине. При Дакоте мы ничего не проясним.

– Дакота, ступай домой. С утра я приеду. Сообщи, какой у тебя рейс, попробую взять билет. А сейчас, пожалуйста, уходи. – Я гляжу на нее сурово, чтобы не думала, что это все шуточки.

– Ты выбираешь ее, да? – спрашивает Дакота.

У меня засосало под ложечкой.

Конечно, я ее понимаю. После многих лет, после всех наших воспоминаний, я вдруг предпочел какую‑то левую телку. По крайней мере, так Дакоте видится ситуация. Для нее, наверное, это дико. Интересно, ей тоже показалось, что мир ушел из‑под ног? Раньше, в далеком прошлом, я и не мыслил о том, чтобы предпочесть ей другую. С самого детства Дакота поддерживала меня, с тех самых пор, когда она отловила собаку старика Руперта и попыталась сдать бедолагу в приют, из самых благих побуждений. Кто‑то, очевидно, сказал ей, что хозяин плохо обращается с псиной. В ту пору в этой упрямой маленькой женщине я видел лишь самое лучшее, то, чего не могу рассмотреть в ней теперь. Дакота, которую я знал, прячется где‑то внутри завистливой взбалмошной незнакомки, стоящей сейчас передо мной.

И я не буду подпитывать злого зеленого монстра, что пристроился у нее на плече.

– Это не соревнование. Если ты не уйдешь, то завтра я с тобой никуда не поеду.

Дакота не сводит с меня взгляд, ждет, чтобы я сказал еще хотя бы слово. А я не говорю. Мне больше нечего добавить.

Я поворачиваюсь к Норе, а Дакота за моей спиной медленно удаляется. Я слежу за ней краешком глаза; если она скажет хоть слово, я не сдержусь. Меня снедает злость, причем на себя самого в том числе. Хоть раз в жизни способен я удержать ситуацию в руках?!

Нора поднимает на меня глаза.

– Я…

Я упреждающе поднимаю руку. Моя очередь говорить. Теперь она, понимаете ли, готова общаться… Смешно!

Мимо проходит хозяин с собакой; собака остановилась и подняла ножку у мешка с мусором, лежащего на тротуаре. Молча слушая тихое журчание, мы с Норой выигрываем время перед непростым разговором.

– Прежде чем ты что‑либо скажешь, знай: для меня игры закончились. Если ты хочешь стать частью моей жизни, то позволь мне стать частью твоей. И подумай, прежде чем отвечать. Серьезно.

Наверное, нет ничего хуже, чем быть эмоционально привязанным к женщине, совершенно не представляя, кто она такая. Хотелось бы думать, что всем тайнам найдется волшебное объяснение, но сейчас, глядя на нее, я уже ни в чем не уверен. Как же не хватает здесь манхэттенской крыши!..

На глазах Норы блестят слезы.

– Давай зайдем к тебе? – Она тянется, хочет взять меня за руку.

Я отстраняюсь и молча веду ее в свой подъезд.


Глава 31

Нора

Этот лифт, он всегда так шумел? Не знаю, от чего меня больше мутит – от лязга, от перепада давления или от мысли о неизбежности предстоящего разговора. Выходим на этаже, глаза режет от ярких ламп. Мы не идем, а как будто плетемся со скоростью черепахи. Так и подмывает сказать ему, что мне нужно по делам, и бежать без оглядки.

Вычеркнуть его из своей жизни с той же легкостью, с какой он в ней появился.

Лэндон вставляет ключ в замок, распахивает дверь, пропускает меня вперед. Прохожу под его рукой, он щелкает выключателем. В тусклом свете прихожей черты его лица обостряются, и мягкие нежные губы скрыты тенью.

Сейчас мысль о разлуке не кажется страшной. Все будет куда сложнее, когда загорится свет, и я вновь увижу его таким, как он есть – светящимся изнутри.

Сегодня он открылся мне с неожиданной стороны. Пока не заявилась Дакота, я видела его боль, его вину, его переживания. А еще я увидела в нем защитника – мужчину, готового взвалить на себя тяжкий груз.

– Пить хочешь?

Плетусь за ним в кухню и думаю: «Разве что выдуть бутылку водки, чтоб сразу вырубиться ».

Лэндон не спешит включать верхний свет, и я прислушиваюсь, дома ли Тесса. Все тихо. Либо спит, либо вышла куда‑то. Час поздний. Понятия не имею, сколько времени.

– Воды, если можно.

Он вынимает из холодильника бутылку воды, себе берет «Гаторейд» и хлопает дверцей.

Сердится?

Что за вопрос, а как же иначе?

Я иду за ним в комнату, Лэндон говорит, что ему надо в душ. Не знаю, легче мне будет от этой отсрочки или только хуже. Он включает верхний свет, берет из комода одежду и уходит. Опускаюсь на кровать и лежу, уставившись в потолок.

Итак, он намылился в Мичиган. Поездочка на двоих. Родной город, масса воспоминаний… Надо же, какая горькая у меня участь. У Дакоты отец при смерти, а я все о себе пекусь. Конченая эгоистка. К сожалению, смерть брата – лишь один пласт их общего прошлого. Нельзя мне было вклиниваться между ними. Вот захотела раз пожить вольной птицей, и сразу вокруг столько жертв.

Лэндон заслуживает другой жизни. Чтобы его тихо любили, чтобы вокруг царил покой. Он надежный, он из тех, кто всегда стремится исправить несправедливость. Мне бы с ним ни о чем не пришлось волноваться. А вот ему бы не повезло. Тяжкий жребий – связаться со мной, кинуться в пучину моей личной жизни. И семья у него хорошая. Добрые люди. Не то что некоторые, которым лишь бы захапать да имя свое раскрутить.