– Ничего страшного. – Я пожимаю плечами, пытаясь ее хоть капельку успокоить. Судя по ее лицу, не подействовало. – Зайдешь ко мне?

Она кивает, и я беру ее за руку.

Тут раздается судорожный вздох, и из темноты доносится голос Дакоты:

– Ты весь день не брал трубку.

Нора отпускает мою ладонь. С приступочка у стены встает Дакота. Она теребит в руках зеленый лист, отщипывает от него лоскутки, роняет их себе под ноги.

– Откуда ты взялась? – Хорошо бы нам втроем спокойно, цивилизованно поговорить. В магазин, расположенный под моими окнами, заходит компания молодых людей, я провожаю их взглядом до прилавка. Сегодня работает Эллен. Как видно, она одна. Я слежу за парнями и попутно наблюдаю за двумя девушками. Нора стоит позади меня, отвернулась. Дакота не двигается с места, тормошит в руках листик. Интересно, как примет ее Нора после сегодняшних откровений? Может, будет немного терпимей?

Мои воспоминания перемешиваются с реальностью. Только что я видел Дакоту из прошлого – убитую горем, рыдающую. Теперь она стоит руки в боки, с видом решительным и грозным. Совсем не похожа на убитую горем. Или это только фасад?..

Тесса ведь тоже не выглядит убитой горем, но она разваливается на части, разрывается по швам.

– Я весь день не могла до тебя дозвониться. – Дакота говорит тихо, с ощутимым надрывом. – Уже второй раз сюда прихожу, собиралась уйти. – Она смотрит в упор на Нору. – Мы же вроде решили, что ты сообщишь мне насчет Мичигана.

Мичиган! Совсем вылетело из головы!

– Как отец? – спрашиваю, беспомощно перебирая в уме варианты ответов.

– По‑прежнему. – Взгляд Дакоты метнулся под ноги. Такое чувство, что слова даются ей с трудом. – На звонки ты не отвечаешь. Выходит, не едешь. Мог бы просто сказать.

Опять обвиняет. Справедливо? Не пойму.

Бывает, надо судорожно найти какой‑то ответ, а черное и белое неразличимы, и тогда жалеешь, что нельзя обойтись полутонами. Сейчас как раз такой случай. Ведь я неплохой человек? Верный друг, сознательный гражданин. Подношу женщинам тяжелые сумки, а однажды даже отдал полицейским конверт с деньгами (там было двести долларов), который кто‑то потерял на улице. Я не из тех, кто получает удовольствие, когда другому больно.

Кстати, интересная мысль. Я столько лет осуждал парней, которые изменяют своим девчонкам и предают друзей, считал их какими‑то недоделанными, а сам разве лучше?..

Ведь я врал Дакоте прямо в глаза. Не думаю, что я когда‑нибудь признался бы ей в том, что переспал с другой. Мне удобнее верить, что это ее не касается. А собственно, почему не касается? Она прочно вошла в мою жизнь, она мне доверяет, но я собирался утаивать Нору?.. Мало того, что я скрывал Нору, прятал ее, точно маленький некрасивый секрет, так еще смел на нее дуться за то, что она не спешит делиться со мной своим прошлым. Ну не наглец?..

Я плохой, я негодный друг. Я превратился в манипулятора. Конечно, я не натравливаю друг на друга невинных детей. Я даже не знаю, кем будет Нора в этой истории – Питом или все‑таки Гейлом? Китнисс хотя бы борется за жизнь. А я просто мечусь в нерешительности меж двух женщин, которым небезразличен, и не знаю, что дальше делать. Складывается ощущение, что я забавляюсь. По доброй воле или нет – ничего не меняет. Зачем я весь день динамил Дакоту? У нее, между прочим, умирает отец! Ну почему я такой? Может быть, в отношениях всегда столько сложностей?

– Прости. Надо было взять трубку, когда ты звонила… – Начинаю оправдываться, поглядывая то на Нору, то на Дакоту. – Длинная выдалась ночка.

Я даже не сразу понял, как это двусмысленно. Проходит пара секунд, слова оседают в прохладном воздухе.

– Ну прости, что прервала твою длинную ночку . – Дакота обнажила зубы. – Я с утра улетаю. Меня встретит твоя тетушка Риз. Она подбросит меня до больницы.

Как услышал про тетю, сердце сжалось. Я очень соскучился. Благодаря ей у меня было хоть какое‑то подобие нормального детства. Вся моя любимая родня: она и дядя. Потом дядя умер, и осталась она.

– Прости, Дакота.

– Поезжай с ней, – неожиданно подает голос Нора.

Я оборачиваюсь. Мне, наверное, послышалось.

– Поезжай с ней, Лэндон, – повторяет Нора, а глаза у нее грустные‑грустные.

– Что? – спрашиваю еле слышно. Она стоит, скрестив руки на груди.

Неспешно кивнув, Нора тихо повторяет:

– Поезжай с Дакотой. Так будет честно.

Сбитый с толку, пытаюсь сообразить, что тут происходит.

– Нет, серьезно. Сопереживание не отнимет того, что сейчас между нами. Ты правильно сделаешь, если поедешь.

– Лэндон и сам может высказаться, – встревает Дакота. Ее голос – как натянутая струна, что тянется из глубокого детства.

– Для тебя же стараюсь. – Нора подается вперед, Дакота шагает ей навстречу. Не уверен, что дело кончится миром. У меня уже нет сил. Не хватало только кошачью драку разнимать.

– А ну прекратили, обе. – Встреваю между ними и развожу руки в стороны.

Дакота держится на расстоянии, но никак не уймется.

– Мэгги и с тобой пыталась связаться, – со злобным прищуром смотрит она на Нору.

– И что? – пожимает плечами та. – Я там больше не живу, и нам не о чем разговаривать.

Судя по всему, ответ Дакоте не нравится. Меж тем я кидаю взгляд на угловой магазинчик, чтобы проверить, как дела у Эллен. За прилавком ее не видно. Делаю шаг по направлению к магазину, и Нора хватает меня за рукав.

– Отпусти, – повышаю голос я, торопливо добавив «пожалуйста», которое она вряд ли расслышит.

Открываю дверь, вижу подростков у кассы. Сгрудились в кучу, галдят. Из тех, что помладше, двое перекидываются шоколадным батончиком. Меня не замечают. Лишь один бросил взгляд, но ему, видимо, глубоко по фене мое появление.

Оглядываюсь: снаружи Нора с Дакотой стоят рядом и разговаривают. Похоже, никто из них не кричит, уже хорошо.

– Сколько стоит? – спрашивает Эллен один из мальчишек. Для подростка у него неожиданно низкий голос.

Отработанными движениями Эллен сует в пакет небольшую пачку чипсов. Приняв у парнишки десятку, отсчитывает сдачу.

Тот смотрит на зажатую в кулаке пятерку и говорит:

– Я дал двадцать.

Он купил пакет чипсов и бутыль газировки.

– Ты дал десятку, – спокойно возражает Эллен. Склонила чуть набок голову – пытается сообразить, что к чему, проверяет себя.

– Ты дал ей десятку, – подаю голос я из‑за мальчишеских спин. – А теперь руки в ноги и проваливай.

Подростки медленно оборачиваются (хорошо, что у нас не компьютерная игра, потому что к этому моменту они у меня все лежали бы на полу) и нагло меряют меня взглядом. Я тоже оценивающе на них смотрю, пытаясь прикинуть, насколько они агрессивно настроены, и тут из‑за спины раздается вопль Дакоты:

– А ну выметайтесь отсюда!  И чтобы не рыпались. А если кто‑то надумал глупить, жизнь запорет за пару секунд. Так что кому интересна его дальнейшая судьба, тот спокойно уходит .

Детишки – а самому старшему на вид не больше пятнадцати – поспешно линяют, что‑то бормоча себе под ноги. Но Дакоте сейчас не до них: она в упор уставилась на меня.

Не знаю, что делать. Те времена, когда мы понимали друг друга без слов, безвозвратно ушли в прошлое. Когда‑то мы умели подолгу общаться на уровне взглядов. Я смотрю на нее, пытаясь припомнить, какой она была раньше, и ее прежний облик с трудом накладывается на нынешнюю версию. Поразительное чувство, когда вроде бы знаешь человека вдоль и поперек, но совершенно не можешь понять. Мне слишком больно на нее смотреть – сегодня всколыхнулись воспоминания о Картере, и я с усилием отвожу от нее взгляд.

Подхожу к прилавку. Эллен сконфуженно разглаживает стопку полиэтиленовых пакетов на полке под кассой.

– Ты поосторожнее, когда работаешь по ночам, да еще в одиночку. У тебя что‑нибудь есть для защиты? – Заглядываю под прилавок. Под ногами – коробки с бумагой, открытый ящик с инструментами. Конечно, она могла бы воспользоваться молотком, если что…

– Да ладно, все в порядке. Да и некому больше работать так поздно, – говорит она хрипловато.

Не хочу вгонять ее в краску и заставлять объясняться, почему она одна работает по ночам. Раз говорит, значит, так и есть, и доставать ее разговорами я не намерен.

– Ты уж поосторожнее, ладно? – добавляю я на прощание. – И сразу же отцу звони, если зайдет такая компашка.

Закатив глаза, Эллен обещает звонить. Предложив ей закрыться на ночь, возвращаюсь на улицу.

Едва я успел переступить порог, передо мной возникает Дакота.

– Она оклемалась?

Я кивнул и ищу взглядом Нору, глядя поверх Дакоты.

– Лэндон, я пыталась тебя предупредить насчет Норы. Ты, конечно, мне не поверишь, но она обманывала тебя с самого начала. – Дакота говорит порывисто, ей стоит больших сил сдерживать злость. – Она знала, что мы встречаемся. Она и меня обманула, не только тебя. Она…

– Хватит. – Я безжалостно пресекаю этот словесный поток.

На тротуаре стоит Нора, чуть приоткрыв рот и приподняв плечи. Она отчаянно пытается изобразить, что ее ничего не волнует, хотя в голове наверняка крутятся тысячи версий о том, что сейчас происходит между мной и Дакотой. И, словно этого мало, Дакоте приспичило взять меня за руки.

– Я тут пытаюсь дозвониться, а ты все это время был с ней, да еще притащил ее к себе домой. Поверить не могу! Нет, если бы ты просто все рассказал… А я‑то ломаю голову, унижаюсь, как сумасшедшая, бегаю за тобой… Ну неужели так трудно? Ты или она, хоть кто‑нибудь мог бы мне все объяснить? Сплели себе паутину, да сами в нее и попались.