Похоже, Нора хочет попасть к сестре до меня – может, перемолвиться с ней с глазу на глаз. В общем, не представляю, что меня ждет за порогом некой манхэттенской квартиры. Пока ехал, послал две эсэмэски Тессе, но та не ответила. Видимо, у них с Хардином есть занятия поважнее.

Взглянул на телефон, скинул дежурную эсэмэску матери и Кену. О своих планах на вечер я не распространяюсь. Зачем подливать масло в огонь, давать лишний повод для сплетен? Они и так рады уши развесить. Я ведь не абы куда иду, а к сестре Норы, со временем сами обо всем узнают.

– Это здесь? – спрашивает водитель с нечесаной шевелюрой. Он опять врубил поворотник. Заколебали улицы с односторонним движением. Водила, похоже, наш, бруклинский, к Манхэттену не привык. На перекрестке дикая пробка. Мы застряли где‑то между Девятой и Десятой авеню. Теперь понятно, почему местные особо не рвутся осматривать исторический центр.

Водитель, видно, большой фанат «Linkin Park». Надо же, я не знал, что кто‑то на свете еще слушает их альбом «Hybrid Theory». Когда он вышел, я был еще первоклашкой. В моем детстве слушать «Linkin Park» считалось круто. Помню, в моду вошли мешковатые джинсы, и я из них не вылезал. И даже носил кошелек на цепочке.

То, что в те времена не существовало соцсетей, настоящее благо. Было бы редкой подставой, если бы на Фейсбуке или Твиттере остались пережитки моей бурно‑штанной молодости. До сих пор не терплю запах лимонов, потому что в какое‑то лето до одури брызгался маминым спреем «Sun In». Волосы осветлял. Мой водила, по ходу, на этот «Sun In» нехило подсел.

Выглядываю из окна и читаю надпись у здания слева. Печатные белые буквы на черном полотне гласят: «408 ЗАПАД ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ УЛИЦА».

– Похоже, здесь.

Все, приехали…

Выхожу из такси, одергиваю рубашку. Сегодня решил одеться без особых понтов, не хочу никого пугать. Облачился весь в черное. Рубашка чуточку тесновата – так случается, когда заказываешь одежду по Интернету, не зная точного размера. Хотя не сказать, что прям сильно в обтяжку. В общем, вид сносный.

Надеюсь.

У подъезда, усевшись на табурет, дежурит швейцар. Кого‑то он мне напоминает – героя какого‑то мультика или фильма. Подхожу и вижу, какой он на самом деле приземистый. Маленький, круглый, нос луковкой, в сеточке капилляров.

Перед зданием рядком тянутся аккуратные кустики, словно выстриженные маникюрными ножницами. Так и хочется их поворошить. Здесь все выглядит дорого и престижно. Провожу рукой по кустам, срываю розоватый бутончик и тут же выбрасываю на ходу. Зачем? Почему? Что за импульс? Я машинально срывал и бросал бутоны бессчетное количество раз. Что это за манера – срывать и выбрасывать? Может, я латентный социопат, которому нравится вырывать цветы с корнем?

Я слишком много думаю?

Скорей всего.

Швейцар спрашивает, к кому я иду, я отвечаю, и он начинает названивать в квартиру Нориной сестры. Я же, воспользовавшись моментом, осматриваюсь в фойе. Несмотря на чистоту, шик и лоск, смахивает на больницу. Белые стены, синтетические ароматы и искусственные цветочки для красоты. Казенщина и санитария.

Погрузившись в раздумья, я не заметил, как ко мне обратился швейцар. Махнув в сторону лифтов, он сказал, что меня ждут, и я должен подняться на какой‑то этаж. Номер я, конечно, прослушал. Переспрашивать не хотелось, и я бреду по коридору, медленно приближаясь к искомому лифту и все это время надеясь, что вот‑вот появится Нора, выпрыгнет, словно чертик из табакерки, и укажет мне верный путь, потому что в таких домах так запросто не погуляешь – не ровен час, кто‑нибудь вызовет копов.

И тут – о чудо! – открываются двери лифта, и навстречу мне выходит Нора. Она выглядит необычно – прекрасно, но необычно. Такой я ее еще не видел. Длинные гладкие волосы разложены по плечам, накрашенные глаза, черные стрелки, и брови черней, чем обычно. Как она хороша!

Сегодня она – настоящая леди. Так и сияет. Зеленая подводка подчеркивает зелень в глазах. Сексуальность во всем облике. Черная блуза приспущена на плечах, а горловина изогнута на груди наподобие сердца. Нельзя быть такой возмутительно классной, ведь мне придется вести себя паинькой в присутствии ее родных.

– Уф, тесновато здесь, – бормочу я, заходя в лифт. Беру ее за руку, целую ладонь. Закрываются двери, Нора нажимает пальчиком на кнопку, и я нежно притягиваю ее к себе.

– Как дела на работе? – интересуется она, и я целую ее в лоб, в кончик носа, в уголок рта и напоследок в волосы.

Разомкнув губы, она льнет ко мне, и я прижимаю ее к стене.

– Хорошо. – На губах – карамельный вкус блеска.

– Ты соскучился? – спрашивает Нора приглушенным голосом.

Дверь открылась, она отстраняется.

– А небо синее? – иронизирую я.

Просветлев лицом, Нора качает головой. Подносит к подбородку свои наманикюренные пальчики и счастливо улыбается.

– На мой взгляд, сегодня облачно, – шутит Нора, и я тянусь к ней, чтобы приобнять, но она вовремя уворачивается. – Потерпи чуток, милый друг.

Я бросаю демонстративный взгляд в коридор, и Нора попадается! Оборачивается, ослабляя бдительность, и я крепко ее обнимаю. Откидываю с плеча длинную прядь волос и впиваюсь губами в надушенную шейку.

– А ты приглядись повнимательней. – Бережно прижимаю ее к коридорной стене. Вокруг ни души. Отлично. – Небо ясное, как никогда.

Обвожу пальцами контуры ее пышной груди. Шикарная блузка! Грудь вздымается, словно волны, вверх‑вниз, вверх‑вниз. Так и хочется затащить ее в лифт и нажать кнопку «стоп».

Нора облизывает пересохшие губы, и я чувствую, как ее руки лезут в задние карманы моих джинсов.

– Пожалуй, ты прав.

Она впивается в мои губы, слегка прикусив их зубками, и я, застонав, приваливаю ее к стене. Однако в этот миг открывается дверь и выходит, похоже, Стейси. Стоит, испуганно прикрыв рот рукой, и таращится на нас. Мы встречаемся взглядами, она прячет руку, но глаза так и остаются неестественно раскрытыми.

– Стейси… – произносит Нора. Я отстраняюсь, отдергивая рубашку. – Это Лэндон.

Без лишних промедлений подхожу к ней и беру ее за руку. Она протягивает мне руку для поцелуя и чмокает в обе щеки. Я с непривычки не знаю, какой стороной обернуться, и Стейси, к ужасу для себя, касается моих губ. Нора смотрит на нас выпученными глазами и едва не хохочет. Ее сестрице, до предела беременной, тоже смешно. Она улыбается, как видно, поняв, что европейские церемонии чересчур тяжелы для понимания среднего американца, да и вообще человека, который еще не успел обжиться в Нью‑Йорке.

– Приятно познакомиться. – Стейси придирчиво меня рассматривает, пытаясь оценить все до последней мелочи: одежду, волосы, руки, ботинки. Огладив на себе платье, начинает нервно возиться с бантом на талии. Ее фигурка кажется чересчур хрупкой для такого здорового… шара с младенцем внутри. – Как поездка? Долго, да? – Стейси подводит нас к двери, из которой она только что вышла.

– Да ничего, мне понравилось. – В глубине комнаты замечаю мужчину. Он стоит за барной стойкой. У Стейси гигантская гостиная, в которую запросто поместилась бы вся моя квартира, и образцовый муж, который разливает красное вино по бокалам на тоненьких ножках.

– Когда мы в городе, я редко бываю в Бруклине, – фыркает Стейси. Цокая каблучками, она проводит нас внутрь. Пробормотав что‑то про Миранду из «Секса в большом городе», Нора предлагает мне выпить.

Я не знаю, о чем разговаривать, поэтому, с радостью ухватившись за предложение, направляюсь следом за Стейси к стойке.


Глава 24


– А вот это – бутылочка коллекционного «Шато Мулен‑де‑ла‑Рок». Из Бордо, – поясняет Стейси с легким французским акцентом.

Не представляю, о чем идет речь. Видимо, это какая‑то разновидность вина.

Киваю и соглашаюсь. Мне, честно, по фигу, пусть потчуют хоть дешевым пойлом из магазина.

Муж Стейси протягивает мне руку. В отличие от жены, он одет неформально: потертые темные джинсы, босой, однотонная белая футболка. Как видно, не так уж он зациклен на статусных фишках, как я сначала предположил.

– Привет, старик. Приятно познакомиться. – Улыбается, сверкая зубами. – Я Амин, но, если хочешь, зови меня Тоддом.

– София о вас много рассказывала. Я слышала, что наши родители живут по соседству. Как тесен мир, – говорит Стейси, уставившись на сестру.

Так значит, она зовет ее Софией? Запомним.

– Да, очень. – Не знаю, что тут добавить. Да, Стейси, мир тесен, но ты, похоже, живешь на вершине .

Осматриваюсь. Рояль, современная мебель. Все идеально подобрано в тон, от декоративных подушечек, горкой сложенных на диване, до картины над аркой.

– Пойдемте, – Стейси берет меня за руку. – Ужин почти готов. – Она ведет меня в столовую и водворяет во главе стола.

– Лэндон, садись ко мне, – приглашает Нора, похлопывая по соседнему стулу.

Киваю и направляюсь к ней. В итоге Стейси усаживается напротив меня, а Тодд – возле жены и напротив Норы.

– Тодд великолепно готовит, – сообщает Стейси. Нора тем временем наполняет вином мой бокал. На столе все так аппетитно: жареная курочка с рисом, немыслимые соусы и подливы. Стейси чмокает мужа в щечку, тот бросает на нее обожающий взгляд. – Правда?

Смотрю на Нору – та сидит, уставившись в тарелку. Затем поднимает на меня плутоватый взгляд и закусывает губу, чтобы не рассмеяться. Подцепив со стола щипцы, запускает их в большое блюдо, на котором горкой уложены овощи.

– Так что, Лэндон, – начинает Тодд, прервав неловкую паузу, за что ему все благодарны. Жаль только, момент он выбрал не самый удачный: я как раз набил полный рот. – София сказала, ты учишься в нью‑йоркском университете. Ну и как, нравится? У меня куча знакомых, которые его окончили.