То и дело Гейли бросала на Брента быстрый взгляд, будто желая убедиться, что он продолжает любоваться ею. И тогда она слегка розовела, мгновенно опускала глаза и пряталась в общем разговоре.

Музыканты передохнули и заиграли что-то из Робби Невилла. Гейли, откровенно флиртуя, позвала Чеда танцевать. И он, будто опасаясь, что она передумает, мигом вскочил с места.

Брент ничем не выказал неудовольствия. Он откинулся на спинку диванчика и приготовился наблюдать за танцующими. Что ж, леди решила поиграть. Пускай, он не станет ей мешать. Она и без того нервничает.

Он тоже пошел танцевать. С рыженькой, а потом – с брюнеткой. Но, танцуя, ни на миг не упускал Гейли из виду и почти все время смотрел в ее сторону. Брент не мог оторвать взгляда от пленительного изгиба ее спины, продолжая твердить себе, что дело не более чем в профессиональном интересе. Он мысленно видел, как бы усадил ее, попросив опереться руками сзади, стройные ноги плавно вытянуты вперед, тело слегка выгнуто кверху, голова – вполоборота к нему, подбородок немного приподнят, а глаза опущены. И конечно, волосы… Этот струящийся поток надо расположить так, чтобы его величавая прелесть не укрылась от зрителя, но и не заслонила ни частички изумительной спины. Песня закончилась, началась следующая – медленная мелодия Лайонела Ричи. Гейли танцевала с Джеффри, а когда они возвращались к столу, Брент внезапно схватил ее за руку:

– Этот танец – со мной.

Взгляд голубых глаз полоснул его от лба до подбородка, обдав ледяным холодом. Он был чистым и острым, как лезвие кинжала. Ее длинные ресницы взметнулись и вновь опустились.

– Но я устала…

– Похоже, вы меня боитесь?

– Разумеется, нет.

– Значит, будете мне позировать?

Глаза Гейли вновь распахнулись, наивно и широко, и неожиданно с губ слетела короткая, как вспышка, усмешка.

– Здесь? – скептически спросила она.

«Она умеет быть холодной. И надменной, когда захочет, – подумал Брент. – Ну ничего, управимся».

– Где угодно, – ответил он. Гейли вздернула подбородок:

– Вы хотите, чтобы я позировала обнаженной, мистер Мак-Келли? – Голос ее был пропитан сарказмом.

– Разумеется, мисс Норман!

Зал был полон танцующих пар. Брент обнял ее и повел в центр круга. Гейли заметно напряглась, но передумала и уступила. Они закружились. Брент испытывал неподдельное удовольствие – молодая женщина превосходно чувствовала мелодию. Вокруг мелькали огни, а их глаза не разлучались ни на секунду.

– Нет, – молвила Гейли. – Я не хочу вам позировать. Ни обнаженной, ни одетой.

– А спать со мной?

Она рассмеялась. На щеках появились чудесные ямочки.

– Не-ет!

Брент коснулся подбородком золотистых волос, с наслаждением вдохнув их аромат. Пальцы скользнули по открытой спине девушки, и там, где они дотронулись до нежной шелковистой кожи, явственно пробежала горячая дрожь.

Гейли молча откинула голову и, приподняв бровь, с вызовом уставилась ему в лицо. Ей не хотелось грубить, возмущаться и с неприязнью отталкивать его. Имелись другие способы поставить его на место, красноречивым молчанием показать, что он переступает границы.

Брент правильно понял грозный взгляд и… спокойно улыбнувшись, еще крепче прижал ее к груди. Лифчик отсутствовал. С таким бюстом Гейли могла себе такое позволить.

«О, теперь я не просто знаю, я чувствую это. Гейли сейчас либо приготовилась упасть в обморок от моей наглости, либо испытывает то же непреодолимое желание, что и я, во всяком случае, ее упругие, полные груди возбуждены… Бедрами она тесно касается моих ног, и все, что я знаю о ее теле, она должна знать о моем. Нет, это просто безумие, вот что это такое».

Внезапно Брента словно поразила молния, неумолимая и пронзительная. Он вспыхнул, снова ощутив то же, что при первом взгляде на Гейли. Свет едва не померк перед ним, мир уже начал исчезать. Через мгновение он пришел в себя, продолжая внутренне кипеть, клокотать, безумствовать…

И жаждать.

Гейли вдруг точно окаменела, и Брент ослабил объятия. Ее рука легко лежала на его плече, другая – на талии. Но смотрела она почти испуганно, словно ощутила его мгновенную вспышку.

– Музыка, – с трудом раскрыла губы Гейли.

– Что?

– Сейчас быстрая. Отпусти же меня.

Музыка и впрямь звучала быстрее, и пары разомкнулись. Он по-прежнему пребывал в океане мечтаний, где лишь двое, слившись в объятиях, продолжали танцевать…

Брент сплел свои пальцы с ее:

– Давай немного отдохнем.

Но он повел ее не к столику, а на улицу, в темноту зимней ночи. Наверное, для нее здесь было прохладно, но Брент чувствовал потребность в глотке свежего воздуха. Он набросил куртку на плечи Гейли, и они медленно пошли вдоль улицы. Внезапно Мак-Келли прижал ее спиной к стене дома и ладонями взял ее голову:

– Где ты была все это время?

Гейли ответила ему очаровательной шаловливой улыбкой:

– Черт меня возьми, если я что-нибудь слышу. Он убрал ладони и решительно заявил:

– Ты должна мне позировать.

– Скорее всего этого не будет.

– Пожалуйста.

Казалось, что в этом слове прозвучала вся нежность, на какую только способен мужчина. Гейли слегка вздрогнула, но не от холода. Она поверила в серьезность намерений Брента сделать из нее натурщицу. Ей вспомнились чувства, испытанные при созерцании его картин. Она вспомнила о желании, о тоске по счастью… по тому неповторимому чувству, которое, увы, прошло мимо. Брент нуждался в ней. В его голосе слышалась мольба, но мольба отнюдь не смиренная. Хотя произнесена как самая покорнейшая из просьб, какую кому-либо доводилось выслушивать от этого человека. Его облик мало напоминал смиренника.

«Нет. Это совершенное безумие», – решила Гейли. Она не собиралась позировать и она ему не верила, как, впрочем, не верила и себе. Вне сомнений, перед ней стоял самый привлекательный мужчина из всех, кого она встречала. Но в то же время и наиболее самоуверенный и дерзкий. Он полностью покорил ее воображение.

– Нет, никогда… Я не могу представить себя натурщицей. Тем более… позировать обнаженной, как ты просишь.

– Я художник.

– Знаю, видела твои картины.

– Я хороший художник.

Гейли с минуту колебалась. Перед ней стоял не старый бородатый затворник, а молодой обворожительный мужчина. Как только они увиделись, ей почудилось, будто сладость теплого меда заполнила вены и разошлась по телу. Она с ужасом подумала, что не удержится на ногах, если вдруг сейчас он отпустит ее, ведь до сих пор она стояла прижатая к стене дома, с безвольно опущенными руками.

– Я… не могу.

– Но будешь.

– Ты слишком много на себя берешь.

– Да.

– Не стоит, мистер Мак-Келли.

– Брент.

– Я не стану для тебя позировать, и точка.

Он мягко вздохнул и протянул ей левую ладонь. Едва Гейли подала ему руку, он снова, как в баре, переплел свои пальцы с ее.

– Сдаешься? – спросила она.

– А тебе жаль?

– Нисколько. Я отказываюсь позировать.

К этому моменту они уже вернулись к двери заведения. Гейли остановила спутника:

– Мистер Мак-Келли… Брент, я хотела сказать: ты – великолепный художник. Я никогда не видела таких картин. Они изумительны.

Почти незаметно дрогнули уголки его рта. Брент сделал шаг к Гейли, взял ее за руки и, поднеся тонкие пальцы к своим губам, лишь дыханием прикоснулся к ним. Лучше бы он прижег их раскаленным железом – чувства Гейли всколыхнулись с новой силой, сердце отчаянно забилось, дыхание стало прерывистым, а мир опрокинулся…

– Благодарю. – Его голос прозвучал слишком сухо. – Но почему же ты не хочешь, чтобы величайший живописец написал твой портрет и увековечил твой образ?!

– Я призналась, что мне нравятся твои работы, но не говорила, что ты – Микеланджело.

Он добродушно рассмеялся:

– У меня еще есть время.

– Мистер Мак-Келли, а вы согласились бы позировать в обнаженном виде человеку, который вот-вот набросится на вас?

– Но ведь это пока невозможно?

– Пока?!

– Ну да, пока ты не дала окончательного ответа.

– Видите ли, маэстро, вы упускаете важное обстоятельство.

– Какое же?

– Надеюсь, окончательным ответом я вас разочарую. Не в моих правилах спешить в постель к едва знакомому мужчине.

Несколько долгих минут он молчал, а потом выгнул дугой густую темную бровь и мягко проговорил:

– А разве я просил об этом?

– Да. Уже три раза с момента встречи, – сухо ответила Гейли.

– Тогда прости… Хотя я не настаивал, чтобы сразу в постель… На это у меня еще куча времени. А твой окончательный ответ можно отложить… Поживем – увидим, не так ли? Обещаю играть честно. Без дураков. Я – художник. Может, не Микеланджело, но чем черт не шутит. Возможно, я – один из величайших мастеров нашего века? Об этом судить историкам. Послушай, я не буду приближаться к тебе, пока не оденешься. А если тебе вдруг захочется одеться, то что ж… Возможно, пройдет немного времени, и ты почувствуешь отвращение к позированию.

– Оказывается, ты еще та штучка! – Гейли заставила голос звучать гневно и презрительно. Странные чувства владели ею. Она никогда не сталкивалась с такой откровенностью и не ожидала подобного от Брента Мак-Келли.

– Да, – подтвердил он.

– Скажи-ка, ты говоришь такое всем натурщицам?

– До сих пор никому.

Гейли не уловила в его словах ни капли фальши. Вновь ее тело всколыхнула волна чувственной силы. После этого глупо было отрицать, сколь мощные чувства пробуждал в ней Брент. Она решила держаться подальше от него. Ей только хотелось узнать, сумеет ли остаться свободной в мыслях об этом человеке, если не будет с ним больше видеться. Он казался ей сложнейшей загадкой. Нынешнее общение было недолгим и довольно грубым. А ей по-прежнему чудилось, что они – давно потерявшиеся друзья. Хотя нет. Потерявшиеся влюбленные.