Хизер Грэм - Ничто не разлучит нас

– Не понимаю, о чем ты! – крикнула она.

– Нет, не отпирайся! Джеймс с отрядом прятался в поле и видел все, что здесь происходило, с того момента, как британский корабль причалил к нашей пристани. Ты щедро снабдила своих друзей продуктами и хинином. Но главное, ты снова встречалась с ним!

– Нет!

– Может быть, нежное свидание происходило в этой комнате, дорогая моя супруга? Сумеешь ли доказать, что хотя бы не укладывала его в мою постель? О! А может, вы устраивались в кухне или в маленькой гостиной, а заканчивали ваши игрища на ковре возле клавесина?

– Перси, ты спятил! Отпусти меня!

– Не могу. Ты – моя жена.

– Так имей же жалость!

– Ты танцевала с ним, признавайся?! Ты услаждала его слух музыкой?

– Нет. Перси…

Он вскочил и рывком поднял Гейли. И под какую-то далекую, неслышимую музыку, о которой знал лишь он, Перси закружил жену по комнате. Ей стало дурно, и она поникла на его руках. Тьма окутала обоих. Она, кажется, увидела далекое время, перенеслась на пару сотен лет назад, когда на окнах висели узорчатые гардины и играл спинет. Они все кружились и кружились, и он все крепче сжимал ее в своих объятиях. Вдруг в вихре танца они вылетели на балкон. Перси приподнял ее лицо за подбородок:

– Святые небеса, я люблю тебя! Пусть это тысячу раз безумие, но я тебя люблю!

Гейли вскрикнула от страха, когда его пальцы коснулись ее шеи.

– Боже милостивый! Как ты могла пойти на предательство? – прошептал он над ее ухом.

– Не было этого! – трепеща, ответила она. – Но пожалуйста, умоляю, не бей меня.

– Так люби меня, моя супруга. Люби меня. Дрожащая ладонь Гейли дотронулась до щеки этого человека, и он успел прикоснуться к ней губами. Потом он подхватил жену на руки, бережно и аккуратно, словно на ней был кринолин, и опустил на пол, устроившись рядом.

С каждым поцелуем слезы все сильнее текли из глаз Гейли. Перси ловил и дразнил ласковым ртом ее губы, гладил рукой бедра. Она никогда не видела от него подобных безудержных, непрерывно следующих одна за другой изобретательных ласк. Он без устали наслаждался ее губами, в то время как пальцы пробрались под кружевные трусики, а затем, стянув их, углубились в ее тело. Он жарко и тяжело дышал ей в лицо. Она закусила губу и тихо ахнула от сладкой истомы и стыда. Ей не следовало ощущать этого, желать этого, наслаждаться этим, все это было полное безумство…

Перси поднял подол юбки и принялся ласкать ее губами и языком. Она не в состоянии была ему ответить и лишь чувствовала нарастающее, пульсирующее в глубине желание. Когда он встал, чтобы снять одежду, Гейли жадно потянулась следом и очутилась перед ним на коленях. Блаженное, сладостное забвение пощадило ее память. Тело принадлежало Бренту Мак-Келли, и она любила его. Было ли это прежде? Был ли он тогда тем же человеком? Она не знала. Знала, что сейчас он принадлежит ей и что сейчас он не причинит ей страдания. Он обнял жену и вошел в нее с любовью и лаской.

Ласки не прекращались до конца, до самого конца. Потом он некоторое время молча лежал рядом, блестя от пота, но вдруг его взгляд как-то странно замер. Перси смотрел прямо в потолок. В ужасе переведя глаза на Гейли, он резко вскочил:

– О Боже! Это они! Они уже здесь! Ведьма, ты предала меня!

Перси замахнулся, чтобы ударить ее.

Но не ударил. Он рухнул на пол, провалившись в холодное, обморочное забытье.

Когда Брент проснулся, то окутавшая темнота позволила разглядеть только светящиеся точки на циферблате часов. Они показывали три пополуночи.

Сначала его не интересовало, где он находится. Опять болела голова, и боль казалась поистине беспощадной. Словно кто-то тяжелым молотом немилосердно долбил его череп изнутри. Брент поворочался, желая вжаться в податливую мягкость постели, но под ним явно была не кровать. Наконец он понял, что лежит на ковре, а сверху наброшено одеяло. Напрягая зрение, Брент попробовал осмотреться. Только лунный свет, лившийся сквозь высокие окна и тонкую ткань занавесок, позволял что-то увидеть вокруг. Он находился в пустой комнате. «Совсем голый, один, под одеялом, на полу в этом холодном зале… – размышлял он, превозмогая головную боль. – Что такое? Нет, видно, Шаффер ошибся. На самом деле я и впрямь схожу с ума».

Кое-как поднявшись, Брент завернулся в одеяло и, гонимый жаждой, поплелся в кухню. Проглотив вместе с литром минеральной воды пару таблеток аспирина, он снова вышел в холл и поглядел на лестницу. Где-то наверху горел свет. Трепеща от нехороших предчувствий, Брент стал подниматься.

«Придется выяснять отношения, – думал он, переставляя тяжелые ноги со ступеньки на ступеньку. – Не стоит откладывать. Рано или поздно, надо отвечать за вчерашнее».

Добравшись до верха, он дышал как древний старец. Прислонясь к перилам, Брент перевел дух и пошел к спальне. Дверь была приоткрыта, и оказалось, что свет исходил отсюда. Толкнув тяжелую створку, он переступил порог.

Гейли лежала на постели в тонкой белой ночной рубашке, и голова ее покоилась на подушке. Жена напоминала самую чистую, самую невинную и прекрасную из волшебных фей. Брент прикусил нижнюю губу, осторожно, на цыпочках, приблизился к постели и, изо всех сил стараясь не разбудить жену, забрался под одеяло. Но она вздрогнула, едва он коснулся кровати.

– Это я, – сказал Брент как можно беззаботнее, но это прозвучало жалко и неубедительно. Он до сих пор не мог взять в толк, отчего ему вздумалось улечься на полу в зале.

– Брент, это ты? – сонным голосом переспросила жена, приподнимаясь в постели, а когда он хотел обнять ее, вздрогнула.

– Кого ты ждала? – попытался пошутить он, но Гейли урезонила мужа взглядом. Она не стала спрашивать, где он болтался прошлой ночью, а смотрела так серьезно, что Брента пронизал страх.

– Не знаю, – наконец произнесла Гейли. Он понял, что ее слова следует понимать буквально. – Брент, я не знаю, кто окажется рядом в любой будущий миг, час, день.

– Что-что? Ты о чем? – возмутился Брент.

– О главном! Самом важном для нас, дорогой! Давай! Спроси меня, что ты делал внизу.

Он вздохнул и попытался придать голосу интонацию искреннего покаяния:

– Все, милая, теперь я прочно завязал. Больше не повторится, клянусь тебе.

– Уймись ты! Речь вовсе не об алкоголе! – брезгливо ответила Гейли, сбросила одеяло и, встав с кровати, прошла к изножью. – Ты снова взялся за свое, Брент! Сегодня ты опять третировал меня.

У него бешено забилось сердце.

– Я что?.. Опять обидел тебя?

– Нет, – ответила Гейли, но голос ее звучал так горько, что Брент беспокойно перевел дух и обхватил больную голову руками, пытаясь отыскать в памяти какое-нибудь объяснение или оправдание. – Скажи, где ты пропадал? – спросила жена.

Он с трудом выдавил робкую улыбку:

– Прости меня, Гейли. Я виноват перед тобой. Я переночевал в старой прядильне, вот и все… В комнатах прислуги. Ты напугала меня разговорами о знахарстве. Не представляю себя в дурацком спиритическом сеансе, понимаешь?

– Всю ночь я тебя ждала.

– Извини. Я не хотел причинить тебе боль, мне надо было побыть одному.

Гейли опустила голову:

– Вчера я ездила к ней, Брент. Я была у парапсихолога.

– Что ты сделала? – Голос его наполнился злобой. Брент сорвал с себя одеяло и сел в ногах постели. – Ты отлично знала, как я к этому отношусь, но отправилась туда?

Она отступила на шаг:

– Да, да, да! Разумеется! Я знала, но тебе, похоже, плевать, что думаю я! Сил моих больше нет!

Он стиснул зубы:

– Совсем недавно ты едва не выцарапала мне глаза, но я тебя не возненавидел.

– Брент! Но ты мужчина и сильнее меня! Ты хоть защищаться-то можешь?..

– Я вспомню об этом, когда ты бросишься на меня с ножом, – холодно отозвался он.

– Ах ты, сукин сын! – взорвалась Гейли. – Будь проклят твой вонючий эгоизм и первобытная жестокость!

– Только что ты призналась, что я тебя не тронул…

– Да, черт побери! Конечно, ты не ранил меня смертельно, но мне надоело терпеть, когда меня…

Гейли расплакалась, не закончив фразы. Брент подошел к ней и обнял за вздрагивающие плечи. Она положила голову ему на грудь и в промежутках между всхлипываниями коротко поведала о визите к новому доктору.

– И ты хотела, чтобы я поверил в бред, который ты несешь? – Он отошел от нее и снова забрался в постель, едко посмеиваясь, да так старательно, что Гейли внутренне вскипела. Она приблизилась к мужу, продолжая гневно сверлить его взглядом:

– Это не бред! Боже правый, неужто ты думаешь, что мне легко было поверить в такие вещи?! Но сейчас я верю, и верю сильнее после того, что случилось ночью. Черт тебя побери, Брент, ты уже несколько раз полностью терял сознание, но из упрямства и эгоизма не желаешь верить моим словам! Если бы ты увидел эту женщину, ты бы все понял! Тина и Джефф…

– Ты потащила с собой Джеффри? И Тину в придачу? Сделала из нас пару идиотов перед лучшими друзьями?

– Вот именно – лучшими, Брент! Им небезразлично, а вот о тебе нельзя этого сказать.

– Гейли, Гейли, Гейли! – Он сдвинулся к краю постели. – Да с нами что-то, безусловно, не так. Но мне бы страшно хотелось, чтобы ты не выставляла наши проблемы на всеобщее обозрение. Еще хотелось бы, чтобы ты не обращалась к ведьмам и гадалкам. Если Шаффер оплошал, давай поищем другого, хорошего врача. Судя по всему, у нас что-то с мозгами, разве ты не понимаешь?

– Нет, не понимаю. Доктор Кларк хочет тебя увидеть.

– Доктор Кларк? – скептически переспросил Брент.

– Да. Она настоящий врач. Доктор Марша Кларк. Слушай, Брент, если ты меня хоть каплю любишь, то ты сделаешь это.

– Так нечестно. Я люблю тебя. Это несомненно, но не перегибай палку. Я не пойду к колдунам!

– Прошу тебя! Только познакомься с ней.

– Угу. Может быть, сыграть какую-нибудь таинственную музыку и напустить побольше дыма, чтобы должным образом обставить ее появление в нашем доме? Нет проблем. Кстати, она не установила, что тобой владеет дьявол или тебя кто-то сглазил?