Яркий румянец окрасил щёки Летиции, выдавая, настолько она была сердита:

— Вы презренный тип!

— Подождите, позвольте мне сперва закончить, и, возможно, вам удастся придумать мне эпитет, которым меня ещё не бранили.

— Я уверена, что это невозможно.

— Туше! Но как бы вы сами назвали свои собственные действия, Летиция? Безукоризненные? Безупречные? Вы знаете, Джейсон не хотел тогда жениться. У него не было времени для жены. Но он принёс эту жертву во имя детей, чтобы дать им мать. Но поскольку он не выбрал вас на эту роль, ваша любовь к нему превратилась в ненависть. И вы «причесали нас всех под одну гребёнку» — возненавидели всю семью; и убедили отца поступить так же. При нормальных обстоятельствах ваш отец приехал бы, постучал в мою дверь и потребовал бы, чтобы я поступил должным образом в отношении его дочери, и я был бы рад это сделать. Но вы позаботились о том, чтобы этого никогда не случилось. Что это было, Летиция, ревность? Вы не могли вынести, что Аделина могла бы заполучить Мэлори, в то время как вы не смогли?

Она свирепо взглянула на него. Энтони с отвращением покачал головой.

Кэти, которая до сих пор только молчала и наблюдала, как вся эта словесная желчь выплёскивается наружу, наконец потихоньку начала приходить в себя. Ведь это была её мать, которая прошла через ад, когда ей сказали, что она может родить своего ребенка, но не может его себе оставить. Кэти даже представить себе не могла, каково это должно было быть. И за что? Безответная любовь так озлобила и ожесточила Летицию, что она хотела, чтобы все остальные были столь же несчастны, как она?

Кэти уставилась на женщину, которая несла за это ответственность, которая распространила свои страдания вокруг себя, чтобы разделить их со всеми.

— Вы устроили, чтобы моя мать не могла выйти замуж за человека, за которого она хотела выйти. Вы вынудили её убежать в другую страну, навсегда отказаться от дома — только так она могла сохранить своего ребёнка. Она должна была быть так же несчастна как вы, Летиция? Это было действительно необходимо? Она же была вашей единственной сестрой!

Летиция напрягалась, услышав новое обвинение.

— Посмотрите на меня! Мне сорок шесть лет. Я никогда не знала прикосновения мужчины. Я даже никогда не держала в своих руках ребенка. Джейсон Мэлори забрал каждую унцию той любви, которая во мне когда-либо была, и у меня не осталось ничего, что можно было бы предложить другому мужчине. Но я не хотела, чтобы твоя мать была несчастна. Я никогда не хотела этого!

Летиция внезапно выбежала из комнаты. Кэти заметила слёзы в глазах тети и почувствовала острую боль раскаяния оттого, что стала их причиной. Софи еще сильнее сжала веки, удерживая внутри боль от сочувствия к дочери.

— Если это хоть какое-то утешение, то она недовольна тем путём, который выбрала, — тихо сказала Софи. — Она часто плачет перед сном, и думает, что я не знаю об этом.

— Я бы предпочёл, что бы мой брат никогда не узнал, что он невольно стал причиной всего этого горя, — сказал Энтони.

— Но он не стал, — уверила его Софи. — Человек не может быть обвинен в чём-то, в чём даже отдаленно не был виноват. Он ведь не знал. Для него Летти была только соседкой, с которой он изредка виделся мимоходом. Он понятия не имел, что она питала к нему такие огромные чувства. И я не знала, пока она, наконец, не призналась мне во всем несколько лет назад. Но возможно, вы должны знать, что с её стороны это не был злой умысел. Это было даже не из-за Джейсона. Да, она воспользовалась всеми скандалами вашей семьи, чтобы на них построить свое дело, но это было именно из-за вас. Она честно думала, что вы будете неверным мужем, который в конце концов сделает Аделину несчастной.

— Она не могла этого знать! — возразил Энтони.

— Нет, но выбранный вами путь уже начался. Вы уже почувствовали вкус извращённой стороны Лондона. По общему мнению, вы следовали по стопам своего необузданного брата. И вы продолжали оставаться самым печально известным распутником Лондона больше десятилетия. Всё это, казалось, доказало, что Летти была права. В то время как вы, возможно, находились в муках первой любви и имели лучшие намерения, как долго это продлилось бы, сэр Энтони? Вы можете честно сказать, что вы были бы преданным мужем в том юном возрасте?

Энтони открыл свой рот, затем медленно его закрыл. Несколько минут он пребывал в задумчивости и, наконец, подняв одну бровь, взглянул на Софи.

— Что ж, мадам, вы хорошо справились с поставленной задачей — доказали правоту своих тезисов. Я провёл в распутстве, как вы изволили выразиться, более десяти лет, и к моменту встречи со своей женой Рослин, которую я люблю всем сердцем и даже не помышляю о том, чтобы ей изменять, я был вполне готов к супружеству. А тогда, много лет назад с Аделиной… кто может сказать? Стал бы я примерным мужем или худшим мужем из тех, что можно себе представить? Нет, я не могу честно сказать, каким мужем я был бы.

Софи кивнула и чуть сильнее сжала руку Кэти.

— Это был неблагоприятный эпизод в нашей жизни. Но он «подарил» нам это чудное дитя, и мы можем быть благодарны за это.

Энтони улыбнулся в сторону Кэти:

— Да, действительно, можем. Ее мать не вернулась домой, но Кэти вернулась и наконец-то стала членом моей семьи. Спасибо, что помогли нам найти ответы на все наши вопросы, и если вы не против, я бы хотел прочитать то письмо, которое Аделина прислала вам.

— Я боюсь, что не смогу удовлетворить вашу просьбу. Я уничтожила его. Оно разрывало мне сердце, а я перечитывала его снова и снова. Знаете ли, она меня тоже обвиняла. И хотя я сама послала ей бесчисленное количество писем, умоляя её вернуться домой и привезти с собой свою новую семью, ответа ни на одно из этих писем я так и не получила. Поэтому могу только предполагать, что она так никогда и не простила меня.

— Не стоит так предполагать, — быстро сказала Кэти. — Тот факт, что она сообщила, что у неё всё в порядке и где она находится, говорит сам за себя. Она не хотела, чтобы вы волновались. Что касается того, что она больше не писала, я не думаю, что она вообще когда-либо читала вашу корреспонденцию. Она имела обыкновение бросать в камин нераспечатанные письма. Я могу только догадываться, что, наверное, она не хотела напоминаний о своей старой жизни, в то время как она была довольна новой.

Софи в ответ крепко обняла Кэти.

— Нам так о многом надо поговорить, моя дорогая. Возможно, ты захотела бы остаться здесь на некоторое время, и мы смогли бы чудно поболтать?

Кэти приняла бы приглашение, но Энтони отклонил его за неё:

— Мы остаёмся в Хаверстоне, так что завтра она сможет снова приехать. Она только что вошла в мою жизнь, поэтому мои собственнические инстинкты в настоящее время невероятно сильны, — он улыбнулся, чтобы придать шутливости этому заявлению, но было очевидно, что он серьезен. Невысказанным осталось то, что он не хотел бы для неё больше конфронтаций с Летицией. — На данный момент я бы предпочел держать её под рукой, вы понимаете.

Глава 55

Было уже поздно, когда Энтони и Кэти возвратились в Хаверстон. Софи настояла, чтобы они остались на обед, и Энтони не смог отказаться, отклонив ещё и это предложение. Но и после этого они не уехали. У Кэти с Софи для разговоров было достаточно не столь болезненных тем, и Летиция, слава Богу, больше не присоединилась к ним и не испортила остаток вечера.

Устроившись в карете, Энтони по-отечески приобнял дочь за плечи и, слегка поколебавшись, спросил:

— Ты не расстроена тем, что узнала сегодня?

— Нет. На самом деле я чувствую облегчение. Моё живое воображение подсказывало мне, что будет намного хуже.

— Я пошлю Софи приглашение приехать завтра в Хаверстон. Одной! Я бы предпочёл не представлять Рос и Джуди Летиции, но я думаю, что им обеим будет приятно встретиться с твоей бабушкой. Из того, что она сегодня говорила, у меня появилось ощущение, что Летиция за все эти годы отпугнула немало их гостей, так что старушка, возможно, оценила бы оживление небольшой компании, так же, как и присутствие детей.

— Вероятно, ты прав. Но я не собираюсь избегать Летиции бесконечно. На самом деле я полагаю, что в конечном счете она привыкнет ко мне и потеряет часть своей грубости.

— Ты более оптимистична, чем я, — хихикнул Энтони.

Несмотря на то, что было уже очень поздно, кто-то всё же ждал их — огни всё ещё освещали фасад дома. Наверняка это была Рослин. Она просто умирала от любопытства из-за того, что случилось много лет назад, и даже немного дулась на Энтони за то, что тот отказался взять её сегодня с собой. Какого же было удивление Энтони, когда вместо Рослин он увидел Джеймса. Тот стоял на широкой лестничной площадке, прислонясь к дверному проёму и держа в руке бренди.

— Я уже начал думать, вы решили заночевать у Миллардсов, — заметил Джеймс.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, старик, — усмехнулся Энтони. — Что, любопытство одолело? Не смог дождаться нашего возвращения в Лондон?

— Ну, ты же понимаешь, — осклабился Джеймс, — я должен был навестить старшенького. Ведь после возвращения из Карибского моря я снова отплыл с вами и так и не увиделся с ним.

— Ну, разумеется, — с сомнением ответил Энтони. Ведь он знал, что Джейсон оповестил семью о своём намерении посетить Лондон на следующей неделе.

Но, как оказалось, Джеймс ещё не закончил свои объяснения:

— И я привёз с собой янки.

— Бойда? — напрягся Энтони. — Зачем, чёрт возьми, ты это сделал?

Но Джемс не успел ответить.

— Бойд здесь? — задохнулась Кейт. — Где?

— Когда стало похоже на то, что вы не вернётесь сегодня вечером, он отправился в постель, что-то бормоча о своём желании быть бодрым и иметь ясный…

— Что и для меня представляется замечательной идеей. — Кэти уже бежала вверх по лестнице, на ходу крича им. — Спокойной ночи, вам обоим!