Он выглядел настолько потрясенным, когда эта мысль пришла ему в голову, что она едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

— Нет, вы совершенно правы, — сказала она, чтобы успокоить его. — Мне достаточно маленькой особенности каждого региона.

Теперь, когда они договорились о месте следования, она направилась в свою каюту. Он ее остановил.

— Кэти, я прощен?

− Вы позволили мне заплатить за пользование вашим кораблем. Но сделает ли это мое путешествие более увлекательным, надо еще посмотреть. Спросите меня об этом через месяц.

— Кэти…

— Я считаю, что лучше больше не упоминать об этом. Так что я говорю это в последний раз. Вы хотели возможности все исправить. Я вам эту возможность предоставила. Это колоссальная уступка с вашей стороны. Я сознаю это. Но пока что вы спасли меня от необходимости оставаться восемь — теперь уже семь — дней в Лондоне. Задержка бы меня раздражала, но я бы нашла способ скрасить эти дни. Это несоизмеримо с одним днем под арестом…

— Но я этого не делал!

— …за который вы несете ответственность не напрямую, грубое обращение, отчаяние, гнев… — она продолжала, как будто он ее и не перебивал. — Как я уже говорила, спросите меня через месяц, после того как я увижу немного больше мира с вашей помощью.

Вероятно, поэтому она не видела его со дня отплытия. Она несколько жестко ответила ему. Несколько? Нет, она даже переборщила. Теперь он мог пожалеть о своем великодушном предложении, и она не могла его за это винить. Конечно, было достаточно его содействия. Это было больше того, что она ожидала. Разве она не думала о покупке собственного корабля? А теперь он у нее был, без ожидания и больших затрат. Ей и так бы пришлось заплатить капитану и его команде.

Также, благодаря Рослин Мэлори, у нее был теперь собственный экипаж, и к тому же такой роскошный. У нее был и кучер. Джон Тобби, крепкий мужчина лет тридцати пяти. Он утверждал, что хорошо стреляет, а также хорош в кулачном бою. С таким крупным телосложением, он мог выглядеть довольно устрашающе, если было необходимо. Что, несомненно, будет необходимо, так как он согласился стать ее телохранителем, а не только кучером. Она договорилась об этом прежде, чем нанять его. И было так просто нанять его. То, что она возьмет его с собой в кругосветное путешествие, было скорее стимулом, а не сдерживающим фактором. Она не была одинока в своем желании посмотреть мир. К сожалению, Джон не останется с ней надолго. Он никогда раньше не плавал, и он был не единственным, кого они не видели с начала плавания. Бедняга испытывал ужасный приступ морской болезни еще до того, как они достигли Ла-Манша. Из-за чего Грейс очень переживала. Служанка наслаждалась дружеским флиртом с Джоном, который резко прекратился, когда он заперся в своей каюте. Она тоже осознавала, что он, вероятно, покинет их, как только они доберутся до порта. Особенно теперь, когда он понял, что им придется еще много плыть.

Кэти вздыхала про себя. Она одна стояла у поручней с подзорной трубой в руке. Они прошли Гибралтарский пролив рано утром. Капитан Рейнольдс отдал ей эту подзорную трубу в первый же день плавания, заверив, что он будет держать корабль так близко к береговой линии тех стран, мимо которых он будет проплывать, насколько позволят рифы, чтобы она могла посмотреть на них. Они быстро шли, ветер был попутным. Погода уже становилась заметно теплее, достаточно, чтобы ей не нужно было укутываться, чтобы стоять часами у поручней, как она делала каждый день.

Было хорошим поступком передать ей подзорную трубу, но после первого дня это не казалось таким уж захватывающим. Пейзаж стал выглядеть одинаковым: каменистый берег, пляжи и много, много деревьев, которые, по крайней мере, выглядели интересными, пока они плыли вдоль северной части Франции, как в Англии, цвели осенними оттенками, а дальше на юг все еще зеленели. Только рыбацкие деревушки скрашивали однообразие да время от времени виднеющийся береговой город, который она не могла толком разглядеть в подзорную трубу.

Творческая жилка Кэти вскоре дала о себе знать, и теперь ей виделись через подзорную трубу вещи, которых в реальности не было. Она снова видела гостиную Миллардсов. В этот раз пожилая леди с добрым лицом сидела рядом с ней на диване, бабушка, которую ей встретить не довелось. Она держала Кэти за руку и рассказывала истории о детстве ее матери. И ее тетя Летиция сидела с другой стороны, улыбаясь, смеясь, совсем не похожая на ту женщину, которую она повстречала. Она глубоко извинялась за свой прошлый отвратительный прием, объясняя, что она подумала, что кто-то играл с ней злую шутку, и она не поверила, что Кэти действительно та, за кого себя выдает.

Эта встреча пошла настолько по-другому, что у Кэти на глаза навернулись слезы. И хотя все это было лишь ее воображением, оно наполнило ее такими глубокими чувствами, потому что это было тем, чего она хотела: чтобы единственная семья, которая у нее осталась, стала ей настоящей семьей, любящей семьей. И потому что этого не произойдет теперь, она плакала, пока не заснула той ночью, и больше не позволяла себе грезить о Миллардсах.

Часто она видела Бойда, когда смотрела в подзорную трубу. Она даже придумала идеальную причину, почему он не показывался все первые четыре дня. Конечно, это не была морская болезнь, от которой страдал ее кучер, хотя это было первым, о чем она подумала. Но ведь Бойд был судовладельцем. Он бы не плыл на своем судне сейчас, если бы был подвержен этой болезни, верно? Нет, в ее представлении он страдал от чего-то простого, например простуды, которая всего за ночь стала такой сильной, что сейчас у него была столь высокая температура, что он даже бредил. И корабельный доктор, кажется его имя Филипс, не мог с ним сидеть день и ночь, так что ее попросили разделить эту обязанность.

Холодные компрессы, обтирания теплой губкой. Она позволяла себе фамильярность, которую она могла позволить только в одной из своих рискованных фантазий. И конечно же, она была там, когда он наконец пришел в себя, чудесным образом без липкой кожи и потных волос, совершенно здоровый и глядящий на нее своими бархатными карими глазами.

Он протянул руку к ее щеке. Она не пошевелилась, чтобы оказаться вне его досягаемости.

— Я вам обязан своей жизнью?

— Нет, возможно, в некотором роде.

Она улыбнулась. И будь ее воля, он бы сделал то же самое, но она так редко видела, как он улыбается. Он был всегда крайне серьезным возле нее, так полон чувств, которые не были, которые точно не были веселыми. Она не могла представить его улыбающимся, действительно. Но ей это и не нужно было. В своей фантазии ей было достаточно того, что она знала, что он хотел бы улыбнуться.

− Тогда позвольте мне выразить свою благодарность.

Она затаила дыхание, когда он притянул ее вниз для нежного поцелуя, но их губы пока не соприкоснулись. Теперь, когда она наклонилась, ему было просто перенести ее через себя на другую сторону кровати. Сейчас она лежала рядом, и он склонялся к ней и, черт возьми, он даже улыбнулся, хотя теперь это была улыбка, полная озорства. И это было прекрасно. Он собирался поцеловать ее. Она ожидала этого, затаив дыхания. Она уже ощущала тот трепет, который только он вызывал в ней.

Это было ярко, когда это случилось. Слишком ярко, как будто это происходило на самом деле. Предвкушение. Вот что это было для нее, потому что ее еще никогда не целовали, так что у нее не было возможности найти что-то похожее в памяти, чтобы повторить или дать понять, что она должна ощущать, просто желанные предположения того, что бы она почувствовала, поцелуй ее Бойд по-настоящему. Но даже одно это так волновало ее чувства…

— Вы присоединитесь к нам за обедом, мисс Тайлер? Мы должны обсудить наш первый порт, теперь, когда мы достигли Средиземного моря.

Обычно она могла выйти из грез, когда действительность звала. Потребовалось несколько долгих минут и глубокий вздох, прежде чем она достаточно успокоилась, чтобы посмотреть на Тайруса Рейнольдса, который подошел к поручням рядом с ней. Она привыкла к грохочущему голосу капитана достаточно, чтобы не пугаться. Мужчина средних лет с серыми глазами и темными волосами, густыми бровями и бородой, он был немного ниже ее.

— К нам?

— Да. Бойд сказал, что приглашение распространяется на вас.

— Он все еще с нами? Я начала сомневаться в этом.

Ее едкий ответ вызвал слабую улыбку на его губах.

— Тогда в двенадцать, в моей каюте?

— Безусловно.

Он вернулся на ют. Она снова стала смотреть в подзорную трубу. Она ожидала такого сорта приглашения давно. Она и другие пассажиры на пути из Америки в основном принимали пищу в каюте капитана «Океануса». Это было общепринятая вежливость, так как капитанская каюта была самой просторной на корабле. Но в этом путешествии ее пригласили только сейчас, что показалось ей достаточно странным теперь, когда она об этом задумалась.

Глава 29

Каюта была в точности такой, как Кэти её запомнила: удобной, устланной коврами, с обитыми плюшем сидениями, без чопорной новизны. Это была комната, созданная как для работы, так и для отдыха. За длинным обеденным столом можно было усадить десятерых — время от времени «Океанус» перевозил пассажиров с небольшим грузом. В углу была маленькая секция для музыкальных представлений с тремя стульями, арфой, и стеклянной витриной, в которой хранились музыкальные инструменты. Сам капитан играл на арфе. Один из его офицеров умело обращался с цитрой. В прошлый раз, когда они пересекали Атлантику, у одного из пассажиров был роскошный голос, и он присоединялся к ним в большинстве вечеров, обеспечивая превосходное развлечение.

Кэти и прежде задавалась вопросом, почему Бойд не занял эту каюту сам. Будучи владельцем судна, он без сомнения имел на это право. Хотя, конечно, она не имела понятия, на что была похожа каюта, которую он занимал. Она могла быть такой же большой, как и эта, или даже больше.