– Поговорил с мамой и Кеном. Сегодня они идут к врачу насчет маленькой Эбби, – преувеличенно бодро отрапортовал я.
Я искренне радовался предстоящему рождению ребенка и тому, что Кен сходит с ума по моей маме. Но у меня появилась параноидальная мысль, будто Дакота услышала, что мы с мамой говорили о Норе. Нора – просто моя подруга, ну, почти.
Однако, если Дакота услышит имя, которое я назвал маме, это только разожжет пламя ревности, которую она питает к соседке по комнате. Спичка в руке Дакоты горит сейчас довольно ярко, и я хотел, чтобы она поняла, что ей не о чем беспокоиться. Даже если бы я добивался ее благосклонности, Нора не дала бы мне ни единого шанса. Возникла бы угроза дружбе с Тессой… И вообще, я ее едва знаю, так что о чем беспокоиться?
Дакота встала и потянулась.
– Ну и как она? Маленькая Эбби.
Я безотчетно сделал глубокий вдох, только сейчас заметив, что сдерживал дыхание, и внес в кухню свои трофеи. Дакота пошла следом, обхватила руками мою шею и положила голову мне на плечо. Кудрявые волосы пахли кокосом и мягко щекотали мою щеку.
– Хорошо. Мне показалось, что они немного беспокоятся, но, вероятно, это я слишком волнуюсь.
Дыхание Дакоты грело мне кожу.
– Слишком волнуешься? Ты? Ты этого не говорил! – Она хихикнула. Ее смех так же прекрасен, как она сама. Я слегка пожал ей руку. – Рада, что с ней все хорошо. Но все же немного странно, что твоя мама беременна в ее возрасте. – Осознав, как прозвучало сказанное, она попыталась исправиться: – Я ничего такого не имела в виду. Она самая лучшая мама из всех, кого я знаю, и тебе и Эбби с ней повезло, и возраст тут совсем ни при чем. Я не очень хорошо знаю Кена, но, судя по тому, что ты говорил о нем, он будет отличным отцом.
– Будет, – подтвердил я, раскладывая пакеты по ящикам, и поцеловал ее руку.
– Хочется надеяться, что Эбби будет больше похожа на тебя, чем на Хардина.
Дакота вновь рассмеялась, и я почувствовал на коже тысячу маленьких иголок.
Мне не понравилось, как она это сказала. Очень не понравилось.
– Что ты имеешь в виду? – Я убрал руки и, повернувшись, посмотрел ей в лицо.
Было видно, что Дакоту удивило мое поведение. Может, я слишком остро реагирую? Вряд ли.
– Я просто пошутила, Лэндон. Я ничего такого не имела в виду. Просто вы такие разные.
– Все люди разные, Дакота. Тебе не стоит его судить. Да и никого другого тоже.
Она вздохнула и присела у кухонного стола.
– Я знаю. Я и не пытаюсь его судить. Я не имею права никого судить, – она опустила взгляд на свои руки, – это была неудачная шутка, я больше никогда ее не повторю. Я знаю, как много Хардин для тебя значит.
Мои плечи расслабились. Удивительно, что я стал так быстро раздражаться. Гнев возник как бы ниоткуда, но я устал от людей, нападающих на моего сводного брата.
Дакота попросила прощения… а Хардин и правда та пилюля, которую нелегко проглотить. Я не должен был осуждать Дакоту за ее мнение о нем. Для нее он был парень, вдребезги разбивший сервант с тарелками, которые моя покойная бабушка завещала маме. И тот, кто отказался называть ее настоящим именем.
Хардин прикидывался, что из всех женских имен помнит только имя Тессы. Так, Дакота у него стала Далилой. Не знаю, почему он так делал, но иногда я действительно верил, что он забыл все женские имена, кроме Тессы.
С этой парочкой часто происходило что-то странное.
Но я не хотел ночь напролет пререкаться с Дакотой из-за одного неудачного замечания.
– Хорошо. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, – предложил я.
Поскольку Дакота извинилась и, похоже, на самом деле не имела в виду ничего плохого, я хотел поговорить о ней.
Я хотел лежать рядом с ней в постели и вспоминать годы, когда мы были отвязными подростками и ночь напролет валялись на моем диване и смотрели кино, наперегонки поедая пепперони и роллы. Мама никогда не спрашивала, почему я трачу столько денег и покупаю пиццу коробками. Повод удивляться у нее появился, когда я стал заказывать комбинированные виды, которые до того терпеть не мог. Но она никогда не спрашивала, почему Дакота у нас так много ест. Думаю, мама знала, что с тех пор, как две пол-литровые банки пива стали стоить столько же, сколько упаковка пиццы, шансы на то, что в холодильнике Дакоты появится еда, а тем более пицца известного бренда, были очень невелики.
– Спасибо, – ответила Дакота, потупив глаза, я улыбнулся и придвинулся поближе.
– Ну давай, – я наклонился и поднял ее на руки. Она взвизгнула.
Она была еще легче, чем раньше. Так приятно оказалось снова держать ее на руках! Двадцать два шага до дивана – слишком мало, чтобы компенсировать последние несколько месяцев. Я бросил ношу на подушки. Дакота с тихим глухим звуком упала, ее подбросило в воздух, и она снова взвизгнула. Я отошел, а она тут же вскочила и, раскрасневшаяся и растрепанная, с хохотом побежала за мной.
Она бросилась на меня, а я отпрыгнул в сторону. Поскользнувшись на толстом ковре, к которому следовало пришить тесьму на следующий день после переезда, я прыгнул на стул, еле увернувшись от пальцев Дакоты. Подо мной что-то хрустнуло.
Я очень надеялся, что не сломал этот чертов стул.
Спрыгнул на пол и заскользил по нему в носках, но потерял равновесие и неудачно потянул мышцу. Выпрямившись, я понял, что штаны слишком узкие, поэтому ноги неестественно подогнулись. Сидя на полу, я развернулся, и Дакота бросилась ко мне. С озабоченным лицом положила одну руку мне на плечи, а другой приподняла подбородок и посмотрела на меня.
Я не мог остановить смех, уже живот болел, но нога не пострадала. Страх на лице Дакоты сменился радостью. Раздавшийся смех прозвучал, как моя любимая песня.
Я обнял ее за плечи и усадил себе на колени. Дакота обвила рукой мою шею и прижалась теснее, чтобы я ее поцеловал.
Ее губы были нежнее, чем мое прикосновение. Наши языки соприкоснулись, и я в который раз потерял голову.
Глава двадцать четвертая
Дакота водила пальцами по моим рукам от плеч к кистям и обратно, задерживаясь на бицепсах.
Я не притворялся, что не горжусь своим телом. Особенно если принять во внимание, что многие годы я его ненавидел. Впервые в жизни я чувствовал себя сильным и сексуальным, и я был на седьмом небе, когда она меня трогала.
– Я так по тебе скучала.
Голос Дакоты напоминал то ли крик, то ли стон. Сейчас она говорила со мной, с мужчиной, которым я стал, а не с мальчиком, каким был, когда встретил ее.
– Я скучал по тебе еще больше, – признался я.
Карие глаза Дакоты были полузакрыты, так что я с трудом мог разглядеть их цвет. Естественно, я знал, я помню ее глаза с давних пор. Я помню каждый дюйм ее тела, от родинки на левой ноге до медового оттенка светло-карих глаз. Она всегда говорила ребятам в школе, что небольшая отметина на ее лице – это шрам, оставшийся после драки в другой школе, где она раньше училась, но это была неправда. Она всегда пугала одноклассников страшными историями, но дома она была совсем другой.
– Я хочу тебя, Лэндон, – горячо прошептала Дакота и впилась в меня губами.
Она пыталась поднять мою футболку на спине, одновременно осыпая поцелуями мою шею. Пол был холодным, а тело Дакоты – ужасно горячим. Я был взволнован и возбужден, моя голова лихорадочно работала.
– Помоги мне, – Дакота дернула футболку изо всех сил, – я не могу ее снять. – Она лизнула мою шею.
Я с трудом заставил себя оторваться от Дакоты, подгоняемый желанием сорвать с нас обоих всю одежду. Стащил свою университетскую футболку и швырнул через всю комнату… но она зацепилась за лампу и повисла на ней. Комната окрасилась в красный.
Я так чертовски неловок, что не могу сексуально бросить футболку? Да ладно?
Я надеялся, она заметила, что я в красном – этот цвет ей нравился на мне больше всего, – и в спортивных штанах, как она любит. Мне казалось странным, что ей так нравится моя домашняя одежда, но чувства, которые у меня вызывали ее майка и тренировочные штаны, вносили некоторую ясность.
– Иди сюда.
Голос Дакоты – как карамель. Сладкий и притягательный.
Я вернулся с мыслью, не стоит ли нам пойти в мою комнату. Разве не странно раздеваться, сидя на полу в гостиной?
Дакота решила вопрос за меня. Она скинула с себя футболку и лифчик одновременно. Перед ее обнаженной грудью, влажными губами и раскаленным взглядом я мог опозориться прежде, чем мы начали.
Я не раз видел ее такой. Веки полуопущены, рот приоткрыт, в глазах истома. Я вновь это увидел. Ее желание было таким сладким, я должен почувствовать его вкус. Я начал ласкать одну ее грудь рукой, а к другой приник губами. Под моим языком соски были как твердые камешки. Господи, как я соскучился по ее телу! Дакота опять застонала, и я чувствовал, что с каждой секундой возбуждаюсь все сильнее. Я скучал по ней, мне ее не хватало. Дакота пылко прижалась ко мне всем телом, поднявшись на колени, чтобы мне было легче до нее дотянуться. Мои руки соскользнули с ее груди на живот, и пальцы нашли влажную и пульсирующую киску. Описывая круги указательным пальцем, я начал ласки.
Я знал, как это заводит Дакоту. Ее тело всегда отзывалось на мои прикосновения. В моих объятиях она быстро возбуждалась, и это меня не удивляло. Непривычным было то, что я ясно мыслил, прикасаясь к ней. Целуя соски и лаская пальцами набухший клитор, я во всем отдавал себе полный отчет. Я замечал, что волосы падают ей на плечи, ее руки ерошат мои волосы, и слышал ее тяжелое дыхание.
– Еще, пожалуйста, еще.
Обычно в такой ситуации мои мысли путались. Меня так захватывали ощущения, что я с трудом соображал. Кончиком языка я провел вокруг упругого соска, и Дакота резко отпрянула. Я отстранился, опасаясь, что сделал что-то не так.
Она снова легла и, потянув вниз свои тесные трусики, сдернула их, дав мне понять, что все прекрасно. Я взглянул на ее обнаженное тело. Господи, она буквально сверкала! Кожа была такой влажной, что на полу, возможно, останется лужа, и это из-за меня!
"Ничего больше" отзывы
Отзывы читателей о книге "Ничего больше". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Ничего больше" друзьям в соцсетях.