Нора с непроницаемым видом снова пожала плечами.

– Ничего страшного. Это было не совсем свидание. В любом случае у меня нет времени с кем-нибудь встречаться. Что ты хотел сказать в-третьих? Омлет, неловкое свидание-не-свидание и что-то еще.

Пока я вспоминал, что хотел сказать, она нагнулась через стойку и ткнула меня пальцем в щеку. Сердце забилось чаще.

– Что. Было. В-третьих?

Она откинулась головой на шкаф, открыла бутылку гаторейда и отпила. Как вовремя!

– Это! – Я показал на красного правонарушителя в ее руке.

Нора, с полным ртом гаторейда, удивленно вытаращила глаза.

– Вчера ты его ненавидела, а сегодня это.

Я стукнул по бутылке пальцами, а Нора наконец проглотила напиток.

По ее подбородку потекла капля. Девушка попыталась ее остановить. Я со смехом наклонился к ней с полотенцем в руках и осторожно вытер жидкость. Нора не отвернулась и отодвинула ногу. Теперь я оказался между ее бедрами, и мое тело не могло не отреагировать. Она приподнялась, опершись на мое предплечье и крепко сжала пальцами мою руку. Я наклонился. Мы соприкоснулись телами, и ее лодыжки обхватили мои ноги. Меня нестерпимо тянуло к ней душой и телом. Боль желания пронзила меня как кинжал. Я жаждал слиться с ней в едином безумном порыве.

Передо мной оказалась уже не глупая хихикающая девчонка, сидящая на столе и хлопающая ресницами. Это была чувственная соблазнительная женщина, которая обнимала рукой мою шею, лаская ее гладкими пальцами с острыми ноготками. По коже побежали мурашки. Но Нора не почувствовала моей дрожи.

Ее объятия нисколько меня не смущали. Я был не намного выше, когда она сидела на высокой кухонной стойке. Нора тяжело и часто задышала и опустила взгляд: на щеки легла темная тень от ресниц.

Я нежно приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза. Нора немного придвинулась ко мне. Я почувствовал на своих губах ее дыхание и непроизвольно сжал руками ее бедра. Движение не было инстинктивным, ведь я уже прикасался к этой женщине, но я не мог переубедить свое тело и остановиться.

Она тихо выдохнула мое имя, а я вдохнул его, удивляясь, насколько нежно оно прозвучало. Я поднимал руки выше и выше, оставляя красные полоски на гладкой коже, пока не сомкнул ладони на бедрах, там, где начинались ягодицы. Она взглянула вниз, задышала еще чаще и снова посмотрела мне в глаза. Я нежно прикоснулся лицом к ее щеке, и она повернула голову. Я покрыл ее шею легкими поцелуями восторга и желания.

Нора, застонав, обвила ногами мою талию, приподнялась и сжала мою руку. Она всем телом подалась ко мне, и я в порыве страсти потянулся губами к ее уху. Меня накрыло жаркой волной желания.

Она взяла мои руки в свои и прижала их к своим ногам, потом подвинула к верхней части своих бедер. Она снова застонала, впиваясь ногтями в мои руки. Я был ошеломлен. Женщина, которую я почти не знал, занималась со мной петтингом на кухонной стойке, при этом Тесса была дома, а Дакота незадолго до того удрала от меня. Несмотря на все это, я полностью оказался в ее власти. Я будто наглотался веселящего газа и не отличал черное от белого, невинные прикосновения от сексуального заигрывания. От сумасшедшего поцелуя у меня так закружилась голова, что я, закрыв глаза, упал на колени. Она казалась мне темным ангелом, и я, прежде далекий от религии, обратился в преданного адепта Норы.

Нам не стоило этим заниматься, но я хотел продолжения. Я желал этого, мне это было необходимо. На этой стойке, на кухонном столе, даже на кухонном полу.

Я почувствовал, что она пытается отстраниться, когда я зубами слегка задел ее ухо.

– Это, – она с усилием выдохнула, – все это ни к чему, для нас обоих. – Нора оттолкнула меня рукой, и я отшатнулся. – Господи, – она прикоснулась рукой к своей груди и несколько раз глубоко вздохнула, – это о-о-о-очень плохо для меня и еще хуже для тебя.

Она спрыгнула со стойки и одернула шорты, безуспешно стремясь скрыть от меня свое тело. Я пытался не пялиться, понимая, что с каждой секундой ее сомнения усиливаются и растет список доводов за то, что неудачливый сосед Тессы недостаточно хорош. Она пыталась мне что-то сказать, а я вел себя, как все мужчины: пялился вместо того, чтобы слушать.

А ведь я не такой. Я стараюсь адекватно оценивать события и понимаю, что между нами происходит. Хорошо, что я не совсем растерялся и поэтому смог спокойно посмотреть ей в глаза и выслушать причины, почему мы не можем бросаться друг на друга каждый раз, когда остаемся вдвоем в кухне.

Глава семнадцатая

– Это все кухня, – вставил я, когда она дошла до третьего пункта.

Первые две причины я пропустил. Я не мог перестать быть парнем, который глупо пялится на женщину. Раньше я считал себя исключением. В свою защиту могу сказать, что извинения она мямлила, поправляя лифчик. Было трудно не смотреть, как ее мягкая грудь двигалась то в одну сторону, то в другую.

– Это кухня свела нас с ума, – уточнил я, разбив два яйца в чашку и взбивая их ложкой.

Если она не хочет, чтобы я ее целовал, я не буду. И неважно, что мое тело горит желанием. Неважно. Я в норме.

Нора следила за тем, что я делаю. Ей нравилось, что после всего этого я продолжаю готовить завтрак. Я протянул руку и взял третье яйцо. Пока я смазывал маслом сковороду, она подошла и взяла пакет молока, добавила в миску по меньшей мере полчашки, открыла ящик для серебра, достала вилку и начала взбивать яйца. У нее получалось намного быстрее, и я отступил назад с небольшим поклоном перед мастерством шеф-кондитера.

Она оценила мой жест и рассмеялась, но, к моему сожалению, дождь снаружи почти заглушил звук ее смеха.

Затем Нора открыла пластиковый контейнер с нарезанными овощами. Добавила на сковородку горсть лука, потом перец и стала ждать, чтобы добавить яйца. С легкостью превзойдя меня на кухне, она прислонилась к столу и посмотрела на меня:

– Тесса – мой друг, и если между нами возникнут сложности, это может разрушить нашу дружбу.

Это причина номер четыре или пять?

– У нас обоих есть прошлое, – добавила она.

Седьмая или, возможно, восьмая причина, если вести счет порознь?

– И сколько у тебя доводов против, десять? – спросил я. – Или ты хочешь обсудить мое поведение и перечислить все причины, по которым мы не можем быть друзьями?

– Я не говорила, что мы не можем быть друзьями. Я имею в виду все это, – сказала она, описав перед собой круг руками.

Я мысленно представил себе, как Нора бежит рядом со мной и составляет подробный список причин. Я тоже мог бы добавить несколько пунктов, но мне хотелось высказаться не так сильно, как ей. Она все еще размахивала руками.

– Ты говоришь о воздухе? Азот и кислород. – Я решил немного сострить.

Она протянула свободную руку и зажала мне рот. Пронзивший меня, как стрела Купидона, взгляд говорил: «Заткнись, хренов прелестный мерзавец».

Как хорошо, что я не произнес этого вслух!

– Я говорю о ласках и петтинге. – Ее взгляд остановился на моих губах.

– Я не пойму, почему нельзя ласкать животных… – начал я, но ее рука вновь закрыла мне рот.

– Мы не можем заниматься этим, или все выйдет из-под контроля. Твоя бывшая подружка – моя соседка по квартире, она живет со мной и знает, где я сплю. – Она улыбнулась, и я подумал, что она шутит лишь наполовину. – Просто я думала, что мы можем больше не волноваться о нашем прошлом, – Тесса рассказала мне о вашем разрыве.

Ее глаза наполнились сочувствием…

Ненавижу, когда люди меня жалеют. Тем не менее я кивнул:

– Понятно. Я не знал, что ты думаешь и что чувствуешь. Я пытался порвать с Дакотой, – объяснил я.

Она кивнула.

– Я рада. Но давай останемся друзьями. Никаких прикосновений, никаких поцелуев, – предложила она, понизив голос, и отвернулась от меня, – и уж точно не хватать за бедра, не щекотать за ушами и не целовать взасос.

Она откашлялась и выпрямила спину.

Я тоже покашлял и поискал полотенце, чтобы вытереть вспотевшие ладони.

Ее слова застали меня врасплох, и я перенесся во времени на две минуты назад, когда играл роль героя-любовника. Она едва не застонала, когда голосом рокового соблазнителя я произнес: «Я тебя украду».

В голове прокрутился список романтических комедий, и ход моих мыслей изменился.

– Следующим шагом в нашем договоре будет предложение дружбы с бонусами, после чего, прежде чем согласиться, мы будем спорить секунд тридцать, – сказал я. – А месяц спустя один из нас влюбится, и это все запутает. Еще через месяц у нас будут идеальные отношения или полная катастрофа. Золотой середины не существует. Это бесспорный факт, не раз доказанный кинематографом.

Мне нравилось, что я могу быть с ней полностью откровенным. Она не раз становилась свидетелем моих промахов и, наверное, к этому привыкла. Другого опыта у нее не было, и вряд ли она возлагала на меня большие надежды. Нора смеясь кивнула. Ее омлет подрумянился, и в кухне стоял изумительный аромат. Она переложила омлет на тарелку и вдохнула исходивший от него пар.

– По рукам. – Нора заправила выбившуюся прядь волос за ухо. – Мы можем обойтись без этой байды и остаться друзьями. У меня нет времени на разборки с двадцатилетними девушками, которым в первую очередь не стоит пить на публике.

Она сказала это так по-взрослому, что я почувствовал себя ребенком, которого отчитывает мама.

– Я строю карьеру в процветающем городе и не хочу все испортить из-за хорошенького мальчика-студентика.

То, что она назвала меня «мальчиком», задело мое и так уже раненое самолюбие. Мне вот-вот стукнет двадцать один, и у меня больше общего с людьми возраста моих родителей, чем с «мальчиками» из колледжа. В кампусе меня дважды останавливали студенты, принимая за преподавателя. У меня взрослый вид. Это правда, и мама так говорила.

Тьфу! Я постоянно ссылаюсь на маму, может быть, я действительно еще ребенок? Это несколько обидно.