— Но… Тогда же… — Кажется, растерялась девушка. И я закатила глаза — быть свидетелем чьих-то разборок — что может быть приятнее?

— Забудь о прошлом, Снежана. Живи будущим. Сейчас, наверное, все хорошо, верно?

— Хорошо… С чего ты взял?

— Любить, когда все хорошо, — просто, — с непонятным мне намеком произнес Кирилл.

— А с чего ты взял… — Снежана замолчала. — Хотя, да. Все хорошо. У меня муж, ребенок.

— Работа, — совершенно издевательским тоном продолжил парень. — Или завязала?

— Я в декрете, — отозвалась спокойно Снежана. — А работа… Пока что муж обеспечивает. Нам хватает.

— Наверное, зарабатывает много? — ехидствовал Кирилл. Но эта Снежана была спокойна, как камень.

— Зачем ты все время цепляешься к деньгам? Да, они для меня важны, не спорю. Он звезд с неба не хватает, но достаток у нас выше среднего.

— А я — звезда.

— Что? — не поняла Жанна. О том, кто такой Кирилл и чем он занимается, знало, как я говорила, ограниченное количество людей. Жанна, видимо, в этот круг не входила.

— Да так, мыслю вслух, — было ей ответом.

— Ты всегда для меня был звездой, — сказала вдруг девушка неожиданно. — Яркий, харизматичный — всегда светился. Странным таким был… Как будто бы с неба упал, как в сказке «Мальчик-звезда». - ее голос был спокоен, но было в нем нечто по-сестрински ласковое. — Я рада, что смогла тебя увидеть. Еще раз — прости, если тогда обидела. Что ж, я пойду. Муж потеряет. Счастья тебе, Кирилл.

— Дочка на тебя походит, — напоследок сказал парень. — Когда увидел, словно в прошлое вернулся.

Снежана ничего не ответила ему. И просто ушла.

— Эй, — когда захлопнулась дверь, сказал тихо гость. — А я ведь богаче твоего долбанного мужа.

Кажется, он стукнул кулаком по стене, а потом дверь хлопнула во второй раз.

Я присоединилась к гостям спустя несколько минут, найдя среди них и Марину. А через полчаса Снежана и ее семья, еще раз поздравив Игоря, уехали в город.

Праздник продолжался.

Ближе к закату еще несколько машин уехало, а те, кто остался, расселись вокруг костра со стаканчиками и пластиковыми тарелками в руках. Кирилл, словно ничего и не произошло, сидел рядом с захмелевшим именинником и веселился. Рассказ о нашем вчерашнем полуночном поздравлении стал просто хитом.

— Что с тобой? — шепнул мне Смерч, на коленях которого я сидела, попивая вкуснейшее домашнее вино. Оно казалось забродившим компотом, но, как позднее выяснилось, в этом и заключалось коварство этого напитка.

— Стала свидетелем разговора между Кириллом и той девушкой, Снежаной, кажется, — не было у меня от него тайн.

Глаза Дениса стали серьезными.

— И что? — осторожно спросил он, убирая прядь моих волос за ухо.

— Она попросила у него прощения и ушла, — вкратце поведала я. — Ничего такого, просто… Ощущения неприятные, что в чью-то тайну влезла. А я ведь не хотела… Все случайно вышло, — пожаловалась я своему парню.

— Все хорошо, Чип. Ты ничего не сделала, а за случайности ты не в ответе, — тотчас успокоил он меня. — Просто никому об этом не говори, ладно?

— Конечно, не скажу! — воскликнула я громче, чем нужно. И на меня тотчас обратили внимание.

— Чего ты там говорить не хочешь? — подался вперед один из парней. — Тост?

— Машка, ну-ка давай, ты тост скажешь, — решила Берта. Как оказалось, сейчас бурно выбирали следующую жертву, вернее, рассказчика очередного тоста, и я невольно привлекла к себе внимание.

Я поднялась на ноги, чувствуя, как кружится голова и в ногах появляется то ли слабость, то ли легкость. Несколько бокалов домашнего вина сделали свое дело незаметно и коварно.

— Могу и тост, — легко согласилась я и задумалась на несколько секунд. — О! Знаю, какой тост, — обрадовалась я. — У меня есть племянник Саша. Однажды, когда ему было лет пять, мы с ним рисовали. И когда я посмотрела на его листик, увидела там трех человечков. «Кто это, Саша?», — спросила я у него. Он показал на человечка посредине — самого большого — и сказал: «Это я». «А это кто?», — показала я на человечка слева. «Это тот, кто охраняет меня», — ответил Сашка. «А это?», — показала я на человечка справа. «А это тот, кто моет мне ноги», — сказал он…

Меня прервали смешки. Я тоже заулыбалась.

— Так вот, к чему я… Пусть у вас всегда будет тот, кто будет мыть вам ноги! И тот, кто будет охранять, — выдала я.

— Главное, самому не быть тем, кто моет ноги! — раздались смешливые голоса, и народ захохотал.

— Как хорошо, что у меня есть такая детка, — с явным намеком на брата заявил Черри.

— Вот ты так об Анне думал, она от тебя и ушла, — вывернулся тот. — Надоело тебе ноги драить грязные.

Упоминание об Аладдине задело парня за живое, и они опять поругались.

Вроде бы все было хорошо. Трещал костер, и искры изредка подлетали кверху, пытаясь обжечь небо, но, конечно же, не доставали его, обижались и падали на землю; пели сверчки, где-то далеко-далеко шумел поезд, а над головами беззвучно мерцали звезды.

Июльская ночь принесла с собой свежесть и прохладу, и мы с Дэном сидели, обнявшись, под одним пледом, слушая смешные истории. Мне еще раз пришлось пересказывать, как сегодня меня надул Кирилл.

У костра мы просидели еще с час, а затем я и Дэн ушли в дом — Смерчинский очень хотел спать, сказывалась его вторая бессонная ночь. Нам щедро выделили целую комнату, в которой стоял диван, и Дэн, пожелав мне спокойной ночи, быстро погрузился в мир сновидений. Я же, находясь под воздействием домашнего вина, заснуть не могла. Сна не было ни в одном глазу, да еще и голова кружилась. Сначала меня спасал телефон, а когда села батарея, а я вспомнила, что зарядка — в машине, стало скучно. В конце концов, я вообще захотела в туалет.

Я аккуратно встала, стараясь не разбудить Дэна, и спустилась вниз. Судя по темноте и тишине, остальные гости и хозяева тоже уже спали. Несколько парней расположились в гостиной прямо на полу, и потому мне пришлось лавировать между ними, дабы не наступить ни на кого. Свободно вздохнула я только выйдя на улицу, освещенную фонарем на террасе. Было тихо и в воздухе носился аромат цветов.

Пробравшись мимо заснувшего в гамаке Черри, который во сне выглядел беззащитно и по-своему мило, я дошла до места назначения. Обратно я шагала уже довольная жизнью. На свежем воздухе голова кружилась меньше и настроение повысилось. Руки сами собой потянулись к ягодам, когда я проходила мимо вишни. Минут пятнадцать я усиленно собирала вишню себе в рот, а после, задрав голову кверху, вдруг увидела, какое красивое и звездное небо раскинулось над головой. Держать голову задранной было неудобно, а потому, я недолго думая, легла на газон перед забором, положив руки под голову, и стала любоваться небом. Дэна бы сюда под бок, конечно, но будить его я не буду даже ради звезд.

Идиллия прекратилась тогда, когда я вдруг увидела метнувшуюся тень, а после на меня наступили. Я заорала и подскочила, столкнувшись ни с кем иным, как с Анькой Аладдином. Она, облаченная в зеленый спортивный костюм, кепку и кроссовки, напоминала юркого пацана, а не взрослую хрупкую девушку.

— Ты! — уставилась я на нее.

— О, Боже, Бурундучка, — простонала она, — не ори так!

— Ты что, забор перелезла? — удивилась я. — Чего ты вообще тут делаешь?

— Хотела тачку Сашки угнать, — честно призналась она. — А там детское кресло сзади. С братом, невесткой и племянником, видимо, приехал.

— И ты, такая благородная, не стала угонять? — полюбопытствовала я, потирая плечо.

— Ага, — легкомысленно откликнулась девушка. Я благоразумно отошла от нее на пару шагов — мало ли, что она с меня снимет в очередной раз.

— Хочу у него что-нибудь другое увести. Взбесил Сашечка меня, — сквозь зубы произнесла воровка. — А тут ты под забором распласталась. Дэнчик выгнал? — сощурилась она. — Так я тебя заменю. Анька — классная, — она хихикнула.

— Слышь, классная, я тебе про Дэнчика вообще не советую думать. Есть у тебя твоя Вишня, вот и сиди, не рыпайся, — не собиралась я отдавать ей свое.

— Бурундучка, — вздохнула Аладдин, — ты все такая же сердитая. А нужно быть добрее! Давай, обнимемся!

— Чтобы ты с меня трусы стащила? Нет уж, — попятилась я. Воровка с издевательской улыбочкой стала на меня надвигаться. Ей всегда нравилось надо мной шутить.

— Что бы мне позаимствовать у нашей Машенькой Машеньки, — запрыгнула она вокруг меня и тянуть ко мне цепкие ручонки.

— Охренела? — возмутилась я. — Будешь вести себя, как макака, я тебе обезьянник пропишу в качестве лечения.

— Как это?

— Найду способ!

— Да тихо ты, — шикнула Аладдин на меня. — Ты можешь тихо разговаривать?

— А ты можешь ко мне свои руки не тянуть? — не доверяла ей я.

— Господи, — закатила глаза Анька, — какая ты тяжелая личность. Бедный Диничка.

— Бедный Вишенка, — парировала я. — Кто ему достался, а!

— Я — жемчужина, — скромно потупилась девушка.

— Так что ты там собралась у Черри уводить?

— Не знаю, — хмыкнула девушка. — С девчонками заигрывал? — спросила вдруг она. — Приставал?

— Хорошо себя твоя Вишенка вела, — отозвалась я. — Не ревнуй.

— А я и не ревную. Хм, — задумалась Аладдин. — Раз хорошо себя вел, пожалуй, награжу. Позволю обнаружить себя утром в его объятых. Где он спит, не знаешь?

— Знаю, — отозвалась я. — За углом в гамаке дрыхнет. Иди, дари ему свою любовь.

Ответить мне Аладдин не успела — мы обе услышали шум мотора за воротами. Однако на участок никто не заходил — да и как бы зашел, если ворота были заперты. Мы с Аладдином выглянули за них, но, увы, никого не увидели.