Маргерит Кэй - Незнакомцы у алтаря

– Иннес, я здесь живу, и, в отличие от тебя, мне никогда не хотелось отсюда уехать. И дело не только в том, что меня удерживал долг перед твоим отцом. Конечно, я уважал его. Но ваша ссора и твое бегство поставили меня перед выбором. Что еще мне оставалось делать?

– Я был твоим другом.

– Ты был его сыном. – Йоун кивнул в сторону склепа. – Когда умер Малколм, его сердце разбилось.

– А со мной что случилось, как по-твоему? – У Иннеса защипало глаза. Горечь, копившаяся с самого приезда, нарастала, подступала к горлу. Он отвернулся, стиснул кулаки, задышал тяжело и часто, стараясь взять себя в руки. Перед глазами мелькали страшные картины. Больше всего ему хотелось услышать удаляющиеся шаги Йоуна. Пусть оставит его в покое. Он сам лучше в себе разберется.

Йоун не двинулся с места. Он долго молчал, а когда заговорил, голос у него сделался скрипучий, хриплый.

– Позавчера я с трудом тебя вынес. Прошло столько лет, и я все твердил себе, что надо сохранять спокойствие. Твой отец равнодушно смотрел, как Строун-Бридж разваливается и приходит в упадок, а я внушал себе, что он сам так хочет… Нет, даже не так. Мне казалось, что ты получил по заслугам. Раз тебе наплевать на твое наследие…

Иннес рассчитывал, что их встреча закончится примирением. А вышло совсем по-другому. Его осуждал и ему выговаривал единственный в Строун-Бридж человек, который, как ему казалось, был на его стороне. Его накрыло разочарование.

– Строун-Бридж никогда не предназначался для меня! – закричал он. – И никогда не был моим!

Его слова прозвучали особенно гулко в замкнутом пространстве, но Йоун не сдавался. Он тоже помрачнел и стиснул кулаки.

– Теперь Строун-Бридж принадлежит тебе. Ты знал о том, что будешь владельцем имения, целых четырнадцать лет!

– Судя по тому, как выглядит имение, все четырнадцать лет мой отец делал все возможное, чтобы сровнять замок с землей! И не говори, Йоун, что я мог бы ему помешать. Кому, как не тебе, знать, что он бы ни за что не стал меня слушать.

Они долго молчали, глядя друг на друга исподлобья. Иннес собрался уходить.

– Ты прав, – нехотя проворчал Йоун. – Да, я считал, что во всем виноват ты, и, наверное, ошибался. Ты имеешь такое же право жить, как тебе хочется, как и все прочие. Достаточно одного взгляда на тебя, и становится ясно, что жизнь, которую ты выбрал, прекрасно тебе подходит. Ты богач. Ты добился успеха.

– Здесь мой успех ничего не значит. Я ничего не понимаю в овцеводстве и уж точно не собираюсь расчищать земли под овечьи пастбища!

– Значит, слухи до тебя уже дошли?

– Буду рад, если ты скажешь, что все не так.

– Я бы с радостью, если это правда.

Йоун топнул ногой:

– Все местные, как раньше и я, считают, что ты во всем виноват! Да, это несправедливо, но так и есть. Твой отец так и не оправился после смерти Малколма. Да, ты не ошибся, он как будто нарочно здесь все портил – назло тебе. Здесь все считают, что ты должен был прежде всего позаботиться о Строун-Бридж. Может, если бы ты сразу приехал, ты бы ему помешал. Выходит, чем дольше тебя не было, тем хуже здесь шли дела и тем чаще во всем обвиняли тебя.

– Йоун, он бы меня все равно не послушал. Если бы я вернулся еще при его жизни, я бы в конце концов его убил. Или, что более вероятно, он бы убил меня. – Иннес мрачно покосился на крест. – Ты ведь помнишь, каким он был. Я был вторым сыном, младшим. Вспомни, он требовал, чтобы я изучал право в Эдинбурге! Я должен был обслуживать семью!

– Да ладно, такое в его планы не входило! – усмехнулся Йоун.

– Да, но ты ведь знаешь, как я старался ему угодить – точнее, как я старался объяснить ему мою точку зрения. Но на меня ему было наплевать. Больше всего его заботило, как воспитать из брата наследника по своему образу и подобию! Но и мне он не позволял жить по-своему. Я пытался приспособиться, но всегда хотел уехать отсюда. А когда Малколм… Когда это случилось… Неужели ты серьезно думаешь, что после такого я бы здесь остался?

Йоун покачал головой.

– Но ты мог бы вернуться – хотя бы на время! – упрямо проговорил он. – Тогда ты бы своими глазами увидел, что здесь творится. Упадок ведь пришел постепенно. Сначала я тоже ничего не замечал. А потом… Повторяю, я думал, что ты это заслужил. И был не прав. Вот почему я все время тебя избегал. Иннес, не только ты чувствуешь себя виноватым. Я должен был хоть что-нибудь сделать. Прости меня. Я должен был что-то сделать, а теперь уже поздно. Мне правда очень жаль.

Он протянул руку. Помедлив всего секунду, Иннес крепко пожал ее.

– Теперь я здесь, – сказал он, – и мне нужна твоя помощь.

Йоун кивнул и ответил таким же крепким рукопожатием. Они сели рядом на каменную скамью и какое-то время молчали.

– Я ведь писал, – сказал наконец Иннес. – Только один раз, и все же написал отцу.

– Я не знал, – ответил Йоун. – Мари мне бы наверняка сказала, так что ей он, наверное, тоже ничего не сказал.

– С чего бы ему говорить ей о моем письме?

Йоун смерил его удивленным взглядом:

– Она ведь была его женой – во всем, кроме имени. – Он рассмеялся. – Ты что же, и этого не знал?

– Нет… Я… Нет. – Иннес изумленно покачал головой. – В своем завещании отец ее не упомянул!

– Потому что позаботился о ней заранее, много лет назад. Назначил ей пенсию – ты заметишь, когда проверишь счета. Кроме того, он отписал ей ферму возле Кэрндоу.

– Тогда какого дьявола она служит у меня экономкой? Ведь она сама себе хозяйка!

– Иннес, ты вроде не дурак, но иногда не понимаешь самых простых вещей. Мари тебя любит. Наверное, она единственная, кому ты здесь небезразличен. Знаешь, она всегда была на твоей стороне. Они часто спорили из-за тебя с твоим отцом. Но даже Мари считает, что тебе давно нужно было вернуться. Я не говорю, что она права, просто ставлю тебя в известность.

– Я вернулся. Почему же никто не ценит моих усилий?

– Наверное, все ждут, когда ты снова уедешь. – Йоун встал. – Иннес, взгляни на все с нашей точки зрения. Твой отец, наверное, решил, что станет последним владельцем Строун-Бридж, иначе он не довел бы здесь все до такого состояния.

– Очевидно, он думал, что я если и приеду сюда еще раз, то только для того, чтобы продать замок и землю… В его завещании есть пункт, по которому я должен прожить здесь год, – признался Иннес.

– Наверное, старик надеялся, что, пожив здесь, ты передумаешь продавать Строун-Бридж. Так ты продашь его?

Иннес покачал головой:

– Понятия не имею, что делать. – Он сокрушенно вздохнул. – Но продавать поместье я не хочу. Каждый день после того, как ты привез нас сюда, я обхожу фермы и составляю бесконечные списки дел.^

Йоун расхохотался:

– А местные думают, ты оцениваешь имущество, которое собираешься продавать!

– Так почему же никто из них не спросит меня прямо?!

– Ты тоже хорош… Почему сам ничего не сказал, не поделился своими планами?

Иннес покачал головой:

– Потому что я еще ничего не решил!

– Ты ведь не мост строишь, где перед тем, как включиться в работу, нужны чертежи, сметы и… ну, не знаю… список материалов. Планы меняются, мы все это знаем, но людям хочется знать, что они еще существуют. Они боятся, что ты лишишь их крова. – Йоун встал. – Я рад, что мы с тобой поговорили. Встретились мы нехорошо, и с тех пор меня мучила совесть.

На сей раз первым протянул руку Иннес:

– Рад видеть тебя, Йоун. Я не скучал по Строун-Бридж, зато скучал по тебе. А сейчас мне нужна твоя помощь. Вот бы ты поделился со мной своими соображениями… Что мне нужно сделать?

– Ты ведь знаешь, тебе нужно только попросить.

– Я бы не стал, если бы не Эйнзли. Это она меня подвигла.

Йоун улыбнулся:

– Значит, я ее должник. С нетерпением жду, когда познакомлюсь с ней поближе.

– Скоро у тебя появится такая возможность. Она хочет провести церемонию прощения. – Иннес покачал головой. – Только не спрашивай, что это за церемония, я и сам не совсем понимаю. Знаю только, что на нее пригласят всех местных жителей.

– Надеюсь, ты позаботишься о том, чтобы источник живительной влаги не иссякал. Мне пора… Но мы с тобой еще поговорим.

Иннес смотрел вслед другу. Ему казалось, будто его голову промыли и как следует причесали мозги. Широко шагая по тропинке, которая вела к парадному входу в замок, он смотрел на старый причал. Неожиданно он остановился. Наконец-то конкретное дело! Более того, причал – то, в чем Строун-Бридж сильно нуждается. К новому причалу будут приставать пароходы… И как он раньше не подумал? Иннес испытал облегчение и радость. Наконец-то перед ним задача, которую он в состоянии решить, дело, в котором он как инженер прекрасно разбирается. Иннес спустился в бухту. Да, новый причал – то, что нужно и ему, и всем жителям Строун-Бридж.

«Дорогая мадам Гера!

Мне двадцать восемь лет, я замужняя мать двух маленьких детей, и мне скучно. Мой муж – состоятельный человек; он настаивает, чтобы все дела в доме делали слуги, а детьми занималась няня. Мне же совершенно нечего делать. Понимаю, мне надо благодарить судьбу, но даже это занятие мне наскучило. Одна подруга предложила завести любовника, чтобы было чем скрасить свободные вечера, но я не умею убедительно лгать. Что мне делать?

Эйнзли улыбнулась, читая это послание.

Многие корреспондентки жаловались мадам Гере на скуку, хотя ни одна еще не упомянула о подобном способе лечения.

«Возьмите на себя заботу о детях, – писала Эйнзли, – о доме, о вашей жизни!»

Она отложила перо и нахмурилась. Муж миссис А. делал именно то, что от него ожидало общество. И намного больше того, что могли или хотели бы многие. Скорее всего, подруги миссис А. ей завидуют. Если миссис А. прогонит няню или сама будет вести хозяйство, ее муж, скорее всего, обидится. Или рассердится.

Эйнзли посмотрела на часы. Начало третьего. Иннес сегодня ушел еще до завтрака. С тех пор она его не видела. Уж не избегает ли он ее?