– Кстати, с замком связано несколько любопытных историй, – уклончиво ответил Иннес. – Кое-кто считает, что здесь даже привидения водятся. – Он взял ее за руку, и они зашагали по неухоженной лужайке, обходя замок. Иннес с любопытством покосился на свою спутницу. – Ты веришь в привидения?

– Если честно, раньше я никогда о них не задумывалась, но теперь мне кажется, что здесь я легко поверю в их существование.

– В здешних краях ходит легенда об одном из владельцев. В 1715 году он принял участие в якобитском восстании. Он поддерживал Якова Эдуарда Стюарта, которого называли старшим претендентом… Так вот, считается, что хозяин замка приказал запереть ворота, которые находятся на том конце подъездной аллеи, и запретил жене отпирать их до его возвращения.

– Что же с ним случилось?

– Он погиб в битве при Шерифмуре. Вдова приказала отпереть ворота, чтобы через них пронесли его труп в гробу, но… – Иннес замолчал и покачал головой. – Нет, не стоит продолжать, иначе тебе приснятся страшные сны; ни к чему добавлять к ним истории о бродящих по замку призраках, заунывно воющих и звякающих цепями.

Эйнзли замерла на месте и в ужасе посмотрела на него:

– Воющие призраки, звякающие цепями?!

Склонившись к ее уху, он прошептал:

– Призрак лэрда звякает цепью, которая должна была запирать ворота. И бродит только по аллее. Он стенает из-за предательства жены, которая меньше чем через год после его гибели вступила в брак с его врагом.

Эйнзли передернуло. Она посмотрела на то место, куда показывал Иннес, потом перевела взгляд на него:

– А ты его видел?

Иннес загадочно хмыкнул. Эйнзли с подозрением прищурилась:

– Кто-нибудь его видел?

– Из тех, кто выжил и рассказывает о нем, – никто, – с сожалением ответил Иннес.

Она стукнула его кулачком по плечу:

– Тогда нечего и говорить! Ты все выдумал!

Потирая плечо, он рассмеялся:

– Не все. Первая часть – правда. Тогдашний владелец Строун-Бридж в самом деле принимал участие в восстании, пал при Шерифмуре и в самом деле приказал запереть ворота.

– А настоящие привидения здесь есть?

Он перестал смеяться, взял ее за руку и потянул за собой.

– Поверь мне, их здесь множество, хотя, надеюсь, ты их не увидишь.

Она уже успела изучить выражения его лица. Теперешнее означало: «Не спрашивай». Он не хотел отвечать не потому, что боялся, что его ответы ей не понравятся. Он точно знал: ответы не понравятся ему самому. Здесь его дом; он высмеивал архитектуру замка и отзывался о нем без всякого почтения, даже называл его «безобразием». Интересно, в самом ли деле он имеет в виду только кирпичи и кладку? Вчера она отчетливо поняла, что Иннесу не хочется возвращаться в Строун-Бридж. Сегодня утром так же очевидно стало: он не ожидал застать замок в таком заброшенном состоянии. Но теперь она исподтишка наблюдала за ним и гадала, что еще его гнетет. Что стало причиной ссоры, которая отдалила его от отца?

Как мало ей известно об Иннесе! Здесь он рос, здесь складывался его характер, однако, похоже, он уехал отсюда, все бросил, ни разу не оглянувшись, и начал совсем другую, самостоятельную жизнь. Почему? Конечно, можно и дальше убеждать себя в том, что ее это не касается, но… нет, никаких «но»! Его прошлое ее совершенно не касается, хотя все очень странно и… притягательно. Как и он сам.

– Эй, ты где? – спросил Иннес, прерывая ход ее мыслей. – Насчет привидений я тебя только дразнил. Не собирался тебя пугать.

– Ты меня совсем не напугал. – Эйнзли с легким удивлением огляделась по сторонам. Они повернули за угол, и перед ней открылся захватывающий вид. Замок стоял на холме, прямо над бухтой, в которой они вчера высадились. – Боже, какая красота!

– Видишь полоску воды с маленькими островками? Это пролив Бьют, по которому мы плыли вчерa. – Иннес показал рукой. – А дальше виден песчаный полумесяц; там залив Эттрик и другой берег, на котором мы сели в лодку. Остров побольше, который виднеется вдали, называется Арран.

– По-моему, я такой красоты в жизни не видела. Именно такие виды приходят в голову, когда представляешь горную страну… Как в романах Вальтера Скотта.

– Хотя Йоун в чем-то прав. Эти места расположены совсем ненамного севернее Глазго, а Арран даже южнее.

– «Если по прямой», – вспомнила Эйнзли. – Не важно, похоже, мы здесь в другом мире, а вид в самом деле очень живописный. Наверное, еще живописнее он выглядит из замка. – Она оглянулась. Ряд длинных двустворчатых окон на втором этаже выходил на когда-то красивую террасу на верхней площадке лестницы.

– Там гостиная, – сказал Иннес, проследив за ее взглядом.

– Наверное, одно удовольствие пить там чай в летний день! Так и представляю, как в старину там сидели дамы в кринолинах и париках, – мечтательно сказала Эйнзли.

– Кринолины и парики, скорее всего, до сих пор пылятся где-нибудь на чердаке. Мои предки ничего не выбрасывали. Тебе в самом деле нравится?

– Здесь просто чудесно! Неужели тебе не нравится?

Иннес пожал плечами:

– Вид действительно красивый. Я уже забыл об этом…

Не дожидаясь ее, он круто развернулся и начал подниматься по склону холма к центральной лестнице.

– Как человек, который решил как можно быстрее проглотить горькое лекарство и покончить с этим, – буркнула Эйнзли, ковыляя за ним.

– Это еще что такое?

– Иннес, возможно, для тебя замок в самом деле «безобразие», но для человека, привыкшего к домам с общей стеной в Эдинбурге, Строун-Бридж – настоящее чудо.

Иннес резко остановился:

– Извини. Наверное, я кажусь тебе настоящим брюзгой, который вечно всем недоволен! Ты ни в чем не виновата.

В самом деле, во всем виноват Строун-Бридж. Эйнзли распирало любопытство; ее мучили вопросы, но она сдержалась, видя, что ему не по себе.

– Если хочешь, на сегодня закончим осмотр… Или я погуляю здесь сама.

– Нет! – решительно возразил Иннес. – Дело есть дело! – Взяв ее за руку, он натужно улыбнулся. – И потом, ты приехала сюда, думая, что станешь хозяйкой поместья, – ты имеешь полное право оглядеть свои владения. Предупреждаю, тебя ждет разочарование.

– Я ехала сюда, не ожидая ничего подобного. Вот только я понятия не имею, как управлять таким огромным замком, и не сомневаюсь, что твои домашние сочтут нищую вдову из Эдинбурга без капли голубой крови в жилах всего лишь выскочкой.

Иннес сдавленно усмехнулся:

– Эйнзли, неужели ты всерьез беспокоишься и боишься, что здешние жители начнут задирать перед тобой нос?

– Немножко, – смущенно призналась она. – На самом деле я ни о чем таком не думала до вчерашнего дня, когда мы сюда приехали. Наш провожатый…

– Провалиться бы этому Йоуну! Слушай. Во-первых, если кого здесь и считают выскочкой, то меня. Во-вторых, как бы там ни было, пока я здесь, я владелец поместья, а пока ты здесь, я не потерплю, чтобы кто-нибудь задирал перед тобой нос. В-третьих, состояние твоих финансов здесь никого, кроме тебя, не касается. – Он притянул ее к себе и убрал с ее лба прядь волос. – И наконец, я вовсе не собираюсь разыгрывать помещика, а тебе вовсе не обязательно изображать хозяйку замка, но раз уж мы сюда приехали… По-моему, у тебя все прекрасно получится. Если ты не поняла, о чем я, – поспешно добавил он, – я хочу сказать, что тревожиться тебе не о чем.

Как ни странно, после его слов ей захотелось плакать.

– Спасибо, постараюсь тебя не подвести.

– Вот и хорошо. – Иннес быстро поцеловал ее в щеку. – Ты постараешься, а больше я ни о чем не прошу. Кстати, тебе-то не приходится вставать на место мертвеца… Моя мать умерла, когда мне было восемь лет.

– Твой отец больше не женился?

Иннес хмыкнул:

– Зачем? Он ведь уже произвел на свет наследника и еще одного сына, так сказать, запасного.

– А твой брат… он не…

– Нет.

Ответ снова сопровождался выражением «не смей спрашивать». И Иннес тоже не женился бы, если бы не завещание его отца. Неужели в семье Драммонд все мужчины – женоненавистники? Или, может быть, у них в роду какое-нибудь тяжкое наследственное заболевание? Но Иннес выглядит совершенно здоровым. Тогда… может быть, проклятие? Ей очень хотелось все разузнать. Наверное, все дело в здешней атмосфере… Эйнзли пробила дрожь.

– Что ж, давай осмотрим твой замок и попробуем понять, что нужно сделать, чтобы он стал обитаемым.


В замке все оказалось сработано прочно, крепко, на века. Парадные комнаты шли анфиладой; они оканчивались большим залом, обитым панелями, выложенными геометрическим узором. Резной потолок напоминал глазурь на торте или сахарное украшение, какое подают на банкетах. Массивные камины и каминные полки казались вдвое больше обычного размера. Эйнзли заметила, что хозяева замка пользовались любой возможностью, чтобы разместить повсюду гербы. На пилястрах, перилах и фронтонах стояли на задних лапах драконы и львы. Карнизы украшали щиты и мечи; они же были вырезаны на мраморных каминах; над окнами развевались флаги. Зрелище получилось по-своему красивым и захватывающим, хотя и несколько гнетущим.

В угловых башнях было довольно сыро. Наверх вели сомнительные с виду винтовые лестницы. Эйнзли решила, что подниматься ей не хочется.

– Никакой практической пользы от башен нет, – пояснил Инне с. – Каприз отца, больше ничего.


Через два часа, осмотрев лишь небольшую часть из ста тридцати комнат, Эйнзли поняла, что на сегодня с нее достаточно.

Когда они вышли во внутренний двор, она задрала голову и посмотрела на центральную башню, квадратную, а не круглую, окна которой выходили на залив. Центральная башня была выше угловых; судя по широким окнам по фасаду, внутри находились обычные по размеру жилые комнаты. Эйнзли тронула тяжелый засов. Дверь оказалась заперта на ключ.

– Мы ее не открываем, – сказал Иннес, даже не пытаясь ей помочь. – Уже много лет. Скорее всего, ключ давно утерян, потому что здесь его нет. – Кивком он указал на тяжелую связку, которую держал в руке.