— Итак, на свадьбу я не вернулась. — Вирджиния снова погрузилась в раздумья. — Представляю, в какой ярости была мама!

— Она была настолько зла, что ночью ее хватил удар.

— О Боже! — воскликнула Вирджиния. — Бедная мама! Боюсь, я всегда была для нее источником разочарований.

— Наверное, ты права, — согласилась тетя.

— Она никогда не любила меня, — продолжила девушка. — И хотя она все время твердила о том, что безудержно балует меня, в ее устах это означало лишь то, что она одаривала меня подарками за послушание. Ведь, по правде говоря, мне никогда не позволялось делать то, что хочется мне. Я сейчас шокирую вас, тетя Элла Мей, но если честно, то я совсем не сожалею, что мама умерла. В ее присутствии у меня всегда появлялось страшное чувство, что я тону, что вот-вот меня накроет волной и спасения нет. Мама попросту терроризировала меня.

— Не будем говорить о мертвых плохо, — поспешно перебила ее тетя. — Но скажу тебе лишь одно: даже лучшие друзья твоей матери единодушно признают, что она была очень тяжелым человеком. Действительно, она сделала из твоего отца мультимиллионера, но и она же загнала его в гроб. Да и тебя она едва не погубила.

Вирджиния опустила глаза.

— А что… что сталось… с ним? — спросила она хриплым шепотом.

— С твоим мужем? — самым будничным тоном поинтересовалась тетя Элла Мей. — Вот он-то как раз оказался единственным человеком, сохранившим способность рассуждать здраво в этой кутерьме, которая началась после того, как твою матушку свалил удар. Ты лежишь без сознания в одной комнате, мать — в другой, все вокруг мечутся, плачут, дают какие-то глупые советы, а реальной помощи — никакой. Как по мановению волшебной палочки, в доме вдруг появились какие-то стряпчие, адвокаты. Вот тогда-то я и поговорила с твоим мужем и предложила ему свои услуги. Сказала, что заберу тебя к себе в деревню. Рассказала ему, кто я, какая у меня квалификация, и он почти сразу же согласился.

— Значит, вот как… я здесь очутилась. Он тоже… был зол, да?

Тетя отрицательно покачала головой.

— Нет, он очень переживал и был расстроен. Знаешь, по правде говоря, Вирджиния, он мне понравился.

— А я его ненавидела! — объявила Вирджиния. — И все еще ненавижу. Но сейчас, когда мамы уже больше нет в живых, отпала необходимость сохранять этот союз.

— Поговорим об этом в другой раз, — уклончиво ответила тетя.

— А я хочу сейчас, — упрямо возразила девушка. — Все дело в том, тетя, что мама силой принудила меня к этому браку. Я должна была выйти замуж за человека, которого никогда не видела и который не видел меня, и все только потому, что ей, видите ли, хотелось переплюнуть других дам Нью-Йорка, утереть всем нос. Она страстно мечтала отомстить миссис Астор за какую-то давнюю обиду, и поэтому, несмотря на все мои попытки переубедить ее, она оставалась глуха к доводам разума.

— Но ты могла просто отказаться, — сказала тетя.

— Я так и сделала вначале, и тогда мама пригрозила, что отправит меня в исправительный дом к тете Луизе и я там останусь до двадцати пяти лет.

— К тете Луизе?! — От возмущения тетя Элла даже встала со стула и стала взволнованно прохаживаться по комнате. — Какая жестокость! Трудно вообразить себе такое!

— У меня не оставалось выбора. Пришлось подчиниться маме. Но я… я ненавидела этого человека! И я никогда… слышите, никогда не хочу видеть его снова!

Впервые за все это время в ее голосе прорвалось что-то, отдаленно напоминающее страсть. Тетя подошла к кровати и бережно уложила девушку на подушки.

— Не волнуйся, девочка! Тебе нельзя волноваться! Не думай об этом сейчас. У нас еще будет время и поговорить, и решить, что нам делать. Ты слишком серьезно болела, Вирджиния, и сейчас должна вести себя разумно, заново создавать себя. Поэтому не волнуйся! Все в конце концов образуется, и все будет хорошо, обещаю тебе!

Некоторое время Вирджиния напряженно молчала, а потом неожиданно выпалила, сопроводив свои слова коротким сухим смешком:

— Он меня тоже, должно быть, ненавидит! Ведь он понятия не имел, что за жену получит, пока не увидел меня, когда мы уже стояли вдвоем перед епископом. Представляю, какое потрясение он пережил, увидев под этой безобразной тиарой не менее безобразное лицо!

Тетя присела на кровать у ног больной.

— Вирджиния, я люблю тебя, и ты это знаешь. Еще когда ты была ребенком, меня покоряло твое чувство юмора! Именно этого всегда недоставало твоим покойным родителям: и отцу, и матери.

— Не такая уж я идиотка, чтобы не понимать, что в тот день я производила впечатление монстра, — сказала Вирджиния. — Да еще мама заставила меня выпить кофе в то утро, а потом шампанское. Мне стало жарко, лицо раскраснелось, под вуалью невозможно было дышать! Ах, тетя Элла Мей! Ну почему я родилась такой уродиной? Мама была красивой женщиной, а те, кто помнил ее девушкой, говорили, что в молодости она была просто очаровательна. И папа был красивым мужчиной, разве не так?

— Да, они были красивой парой, — согласилась тетя. — Послушай, детка, я вот думаю: в состоянии ли ты пережить еще один шок?

— Что еще случилось! — опасливо спросила Вирджиния, предчувствуя что-то недоброе.

— Подожди минуточку. Я сейчас тебя поудобнее усажу в постели. — С этими словами тетя принялась хлопотать вокруг нее, подсовывая под голову подушки. — Закрой глаза. Тебя ждет сюрприз. И на сей раз, уверяю тебя, приятный!

— Вы уверены в этом, тетя? — сама не зная чего, испугалась девушка. — Мне ведь не предстоит встреча с кем-нибудь? Я не хочу никого видеть!

— Закрой глаза и доверься мне, детка!

Вирджиния послушно закрыла глаза. Она услышала, как тетя отошла от кровати, что-то взяла, а потом снова вернулась к ее изголовью.

— А теперь открой! — скомандовала она.

Вирджиния медленно приподняла веки и увидела перед собой незнакомое лицо. Правда, уже в следующее мгновение она поняла, что тетя держит перед ней зеркало. Большое овальное зеркало. А потом она подумала, что, наверное, она все же сошла с ума, потому что из зеркала на нее смотрело совершенно чужое лицо. Она никогда не видела этой девушки и понятия не имеет, кто это такая.

Судя по всему, девушка была ее ровесницей. Огромные широко распахнутые глаза на худеньком личике с заострившимися чертами. Выдающиеся вперед скулы, длинная шея, и над всем этим целая копна роскошных светлых волос! Вирджиния долго созерцала собственное отражение, все еще отказываясь поверить происшедшим с ней переменам. Наконец она заговорила:

— Неужели это в самом деле… я?

— Да, мой друг! И уверяю тебя, ты всегда была такой. Просто это твое «я» было запрятано под огромным слоем жира, — улыбнулась тетя. — И он обезобразил твое красивое молодое тело, лицо, руки, превратив тебя в бесформенную массу, нелепую и смешную.

Вирджиния поднесла руки к лицу.

— Ах, тетя! Взгляните только на мои руки! А пальцы? Я никогда бы не узнала себя! А что стало с моими волосами?

— Знаешь, при воспалении мозга очень многие люди седеют, — пояснила тетя. — Потом, со временем, естественный цвет волос восстанавливается, но не у всех и не всегда. В любом случае тебе надо полностью выздороветь и окрепнуть. Вот видишь, Вирджиния! Как оказалось, ты очень хорошенькая девушка.

— Хорошенькая?! Да вы смеетесь надо мной! Как я могу быть хорошенькой? — взволнованно воскликнула Вирджиния и невольно перехватила собственный взгляд в зеркале. В ее больших темно-серых глазах с едва заметными пурпурными крапинками, оттененными длинными пушистыми ресницами, застыло выражение нескрываемой радости. Строгие, классически правильные черты, точеный лоб, прямой аккуратный нос, дугообразные густые брови — все это создавало неповторимо красивый облик.

— Не… верю! — прошептала девушка едва слышно и вдруг впервые с того момента, как пришла в себя, разразилась горькими слезами.

Тетя убрала зеркало на прежнее место, вернулась к больной и стала укладывать ее поудобнее.

— Я… я не могу… п-поверить… в это, — пробормотала Вирджиния сквозь слезы. — Не могу! Не могу! — и снова жалобно всхлипнула.

— Однако это так, милая, — ласковым голосом ответила ей тетя. — А теперь спи и ни о чем не думай. Я бы не хотела, чтобы ты расстраивалась из-за того, что увидела в зеркале. Иначе мне придется пожалеть о сделанном.

— Но я не хочу спать, — слабо возразила девушка. — Мне надоело спать! Это такая потеря времени! Мне нужно о многом передумать!

Тем не менее она почти мгновенно уснула.


Прошло две недели. В один из дней она вышла на веранду, где тетя чистила горох к обеду.

— А я сама дошла до конца сада, — похвалилась Вирджиния. — И назад! И ничуть не устала!

— Смотри не переусердствуй, девочка! — строго предупредила ее тетя.

— Я чувствую себя так легко, — доверительно призналась ей Вирджиния, — что, кажется, малейшего дуновения ветра достаточно для того, чтобы поднять меня на самую макушку дерева!

— Да, очень худенькая! — с практичностью зрелого человека согласилась с ней тетя. — Действительно, дунь — и полетишь! Сегодня на обед цыпленок. И если ты не съешь всего, что тебе положено, я немедленно уложу тебя в постель!

— Тетя, дорогая! Вы не можете поступать со мной так бессердечно! — горячо возразила девушка. — К тому же мне нужно о многом поговорить с вами! Я была застигнута врасплох теми переменами, которые произошли с моей внешностью, и совершенно забыла о том, что я замужем! Я хочу поговорить с вами о моем браке!

— Я и сама намеревалась поговорить с тобой на эту тему, — уступила тетя Элла Мей. — Дело в том… Видишь ли, сегодня утром я получила письмо от твоего мужа.

— Получили письмо от маркиза?

— Да, — подтвердила тетя. — Хотя теперь он уже герцог. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что тоже стала герцогиней?