И, взяв ее за руку, повел с террасы назад в ротонду. Шторы, закрывающие вход в павильон, были приподняты. Они вошли в комнату в состоянии какого-то опьянения. Первое, что бросилось в глаза Вирджинии, это альков, выходящий прямо на террасу. Там, на некотором возвышении, стояла кровать.
Таких Вирджиния еще не видела. Роскошный балдахин усыпан десятками, нет, сотнями, маленьких купидончиков: белых, розовых, золотых. Десятки других шаловливых и улыбающихся посланцев любви свисали с потолка, и каждый держал в своей крохотной ручке зажженную свечу. Казалось, они парили в воздухе, устремляясь туда, где у изголовья были изображены два переплетенных сердца. Тонкий аромат белых лилий, таинственное мерцание свечей — все это создавало в комнате неповторимую атмосферу.
Вирджиния долго молча разглядывала убранство комнаты, потом повернулась к герцогу и внимательно посмотрела на него. Он больше не держал ее за руку, а стоял несколько поодаль, словно намеренно отодвинувшись от нее.
— Я уже рассказывал тебе, — начал он тихо, — что мой предок воздвиг этот павильон как храм любви. Все это убранство было в свое время привезено из Австрии. Он хотел поразить воображение той, кого любил больше жизни. Они были счастливы здесь, Вирджиния!
Герцог помолчал немного, а потом продолжил:
— Карета ждет тебя, Вирджиния! Не стану убеждать тебя или умолять. Если хочешь, ты вольна вернуться в замок в любую минуту. Скажу лишь еще раз: я люблю тебя! Люблю тебя всем сердцем и душой. Мне нечего предложить тебе, кроме своей любви и своего сердца. Возьми его и делай с ним, что хочешь! Я бросаю его к твоим ногам!
Голос герцога эхом отозвался в дальних частях ротонды, словно вибрировал в этой тягучей сладостной атмосфере. Он замолчал, и наступила звенящая тишина. Вирджиния стояла неподвижно. Ей показалось, что все вокруг замерло в ожидании ее ответа, даже свечи перестали мерцать, и язычки их пламени застыли, словно восковые.
Напряжение было невыносимым. Тишину снова нарушил герцог. Он заговорил, с трудом сдерживая себя:
— Уходи, Вирджиния! Уходи побыстрее! Иначе я не отвечаю за себя! Да, я люблю и обожествляю тебя! Но не забывай, что я мужчина, и желаю тебя слишком страстно. Я хочу тебя! Все мое тело устремляется навстречу твоему телу в этом непреодолимом желании. Я желаю тебя с такой силой, как еще ни один мужчина не желал женщины!
Голос его оборвался, и он замолчал. Глядя на герцога, Вирджиния понимала, что он на грани срыва. И решение пришло мгновенно, единственно возможное в такой момент. Она не сдвинулась с места, не протянула к нему свои руки. Она ответила тихо и серьезно:
— Я тоже люблю тебя, Себастьян… как мужчину!
Из груди его вырвался возглас ликования и счастья. Он схватил ее на руки и, как пушинку, поднял с земли, потом прижал к груди и понес к алькову.
Глава 12
Тетя Элла Мей раскатывала печенье на столе своей летней кухни и время от времени поглядывала в окно, поджидая Вирджинию. Вот она устало бредет по пыльной проселочной дороге. Женщина тяжело вздохнула при виде своей племянницы с низко опущенной головой и принялась еще энергичнее разделывать тесто, словно пытаясь таким образом заглушить волнение. Ибо одного взгляда на Вирджинию было достаточно, чтобы понять, что и сегодня она возвращается с почты без письма.
Дважды в день, утром и вечером, с той самой поры, как Вирджиния вернулась из Англии, она регулярно ходит к большому почтовому ящику на центральной дороге и всякий раз возвращается с пустыми руками. Тетя снова взглянула на девушку, и сердце у нее сжалось от боли. Она перестала раскатывать тесто, да и настроение готовить пропало. Вирджиния приблизилась к дому, но вместо того чтобы войти в него, повернулась и побрела в сад.
Поддавшись минутному порыву, тетя Элла Мей отодвинулась от кухонного стола и пошла на веранду. Широкая деревянная веранда опоясывала весь дом по периметру, и она прошла на ту сторону, которая выходила в сад. Вирджиния уселась в палисаднике: среди обильно цветущих астр и георгин она и сама казалась цветком — нежным, хрупким. Золотистые волосы блестели на солнце, мягкие блики скользили по задумчивому лицу.
— Будь он неладен, этот человек! — в сердцах пробормотала тетя Элла Мей.
Ей хотелось подойти к племяннице, обнять ее за плечи, прижать к себе и утешить бедную девочку. Сердце ее буквально разрывалось на части при виде этих страданий. И в то же время она с трезвостью умудренного жизнью человека понимала: все, что она могла, она уже сделала, и больше не в силах чем-то помочь девушке.
Вирджиния вернулась домой неделю назад. Она была бледной, измученной, как будто провела не одну бессонную ночь. Тетя с радостными восклицаниями заключила ее в свои объятия и почувствовала, что ей никогда не удастся растопить тот холод, который сковал Вирджинию изнутри. Прошло несколько дней, прежде чем Вирджинию прорвало и она начала говорить.
Она рассказала тете Элле Мей, как приехала в Англию преисполненная ненависти и вражды к герцогу, настроенная самым решительным образом как можно скорее развязаться с этим страшным человеком. С самого начала она была шокирована скандалом, который он закатил незадачливым лондонским ювелирам прямо на ступеньках дворца. А потом Вирджиния стала рассказывать про герцога. Лицо ее просветлело, голос зазвучал мягко и нежно, глаза вспыхнули. И задолго до того, как она произнесла: «Я люблю его, тетя!» — Элла Мей уже обо всем догадалась.
Они сидели до глубокой ночи, а девушка все говорила и говорила, не в силах выговориться и излить все, что накопилось в душе за эти дни вынужденного молчания во время морского путешествия домой. Она рассказала тете, каким необъяснимым и странным показалось ей поведение герцога, о сплетнях и слухах, витавших вокруг герцогини и ее сына, о том, как взволновало ее вероломство кузена герцога, замыслившего убить его, чтобы завладеть богатством. Дойдя в своем повествовании до того момента, как на ее глазах скончался от яда престарелый мопс герцогини и как герцог увлек ее в будуар и там обнял, Вирджиния замолчала. Глаза ее засверкали, щеки разрумянились, грудь стала часто вздыматься, и тетя Элла Мей поняла, что ее племянница целиком ушла в воспоминания о тех сладостных минутах.
— Но если ты узнала, что он любит тебя, — осторожно начала женщина, — то почему не раскрылась перед ним? Почему не сказала ему, кто ты есть на самом деле?
— Да, я не сомневалась, что он любит меня, — ответила девушка. — Но любит по-своему. Он любит меня, как может любить мужчина красивую и привлекательную женщину.
Вирджиния рассказала о верховых прогулках с герцогом, о посещении удивительно романтичного места под названием «Сердце королевы» и, наконец, подошла к событиям последней ночи. О том, как она, несмотря на юность и неопытность, с самого начала догадывалась, что этот волшебный праздник, ужин, цветы, плывущие по воде кораблики-фонарики — все это устраивалось во имя любви. И это роскошное ложе под балдахином из золотых купидонов, гирлянды роз, охапки лилий. Воистину, он ввел ее в храм любви, их любви.
Голос Вирджинии прерывался, она роняла слова скупо и даже неохотно, но тетя Элла Мей отчетливо представляла себе всю эту волшебную картину и этот пленительный миг счастья, когда герцог обратился к Вирджинии, моля ее о близости, и она, отбросив все условности и страхи, решила доказать ему, что ничего другого, кроме любви к мужчине, ей от него и не нужно.
— Карета… карета… ждала меня… на улице, — запинаясь, рассказывала она, — но я… я… чувствовала, что не в силах… уйти… и я… осталась…
— И все же ты ушла, — поправила ее тетя Элла Мей.
— Да… ушла… — едва слышно прошептала девушка. — Почти на рассвете. Сквозь шторы уже стал пробиваться тусклый свет, и птицы защебетали в кустах.
— Ты даже не попрощалась с ним, — упрекнула ее тетя.
— Он крепко спал, и мне было жалко будить его. Свечи уже догорели, и в этом предрассветном полумраке Себастьян показался мне таким усталым… и счастливым… Я не посмела потревожить его сон, тихонько встала, оделась… и ушла. Он даже… не услышал, как я уходила.
— Как ты могла покинуть его таким образом!
— Я должна была уйти. Должна была уйти от него, вернуться домой… и начать ждать.
— Чего? Я тебя совсем не понимаю! Ты его жена! Он любит тебя, ты любишь его. Что ты все усложняешь?
— Во-первых, он не знает, что я его жена, — упрямо возразила Вирджиния, — а во-вторых… во-вторых, я не уверена… что он любит меня так же беззаветно, как я его!
— Не понимаю тебя! — вздохнула тетя.
Вирджиния встала с кресла и взволнованно прошлась по комнате.
— С самой первой минуты, как я переступила порог замка, мне не переставали повторять, что есть одна вещь, которая важнее всего на свете! Об этом не уставала твердить мне добрейшая мисс Маршбэнкс, об этом десяток раз успел сказать мне и сам герцог. «Никаких скандалов!», «Я не потерплю в доме никаких скандалов!». Казалось, этой магической формулой определялась жизнь всей семьи и поведение тех, кто жил в замке. Это — главное, это самое важное и основополагающее для того общества, к которому они принадлежат. Никаких скандалов! За это они готовы отдать все и пожертвовать всем! Они будут терзать себя, страдать, мучиться, они готовы даже умереть, но фамильная честь должна остаться незапятнанной. Стоя на террасе «Сердца королевы», Себастьян недвусмысленно определил будущее наших отношений, сказав:
— В нашей семье никогда не было разводов.
— И все равно я ничего не понимаю, — пожаловалась тетя Элла Мей.
— Но как вы не видите? — рассердилась Вирджиния. — Он любит какую-то незначительную, простую американскую девушку. Вопрос в том, любит ли он ее настолько, чтобы сделать своей женой!
— То есть ты хочешь сказать, — ошарашенно уставилась на нее тетя, — что ты ждешь, когда он разведется с тобой, чтобы потом предложить тебе снова стать его женой?
"Незнакомка" отзывы
Отзывы читателей о книге "Незнакомка". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Незнакомка" друзьям в соцсетях.