— О да, конечно! — охотно подтвердила Вирджиния. — Только краснокожие и миллионеры!

— Кажется, вы не подпадаете ни под одну из этих категорий, не так ли? — леди Шельмадина окинула ее презрительным взглядом. — Хочу заметить, что у нас в Англии есть довольно грубое слово, которым мы называем тех девушек, которые сами вешаются мужчинам на шею.

Вирджиния сделала глубокий вдох, стараясь не давать волю своим чувствам, понимая, что надменная аристократка просто провоцирует ее на скандал. Глаза ее вспыхнули недобрым блеском. Решительно вскинув подбородок, девушка отчетливо и громко ответила на этот вызов:

— Что ж удивляться английским девушкам, если английские замужние женщины сплошь и рядом подают им такой неблаговидный пример?

Капитан Рилл тихонько фыркнул, и сразу же повисла свинцовая тишина.

— Первый раунд за ней, Шельмадина! — наконец сказал Рилл тоном заправского судьи. — Признайся, дорогая, у этой девчонки настоящий бойцовский характер!

— Меня не интересует, Маркус, какой у этой мисс характер! — злобно выкрикнула ему в ответ зеленоглазая красавица. — Гораздо больше меня волнует в данный момент другое: почему мисс Лангхольм так и не усвоила до сих пор, где ее место. Пока ей не указали на это открыто! По-моему, самое время проинформировать герцогиню о ее возмутительном поведении! — С этими словами Шельмадина круто развернулась и направилась к выходу, шурша своими многочисленными шелковыми юбками. Во всей ее элегантной позе чувствовались непримиримость и решимость исполнить угрозу сию же минуту. Капитан Рилл поплелся за ней, бросая на ходу пламенные взгляды на девушку. У самой двери он не удержался и махнул ей рукой в знак восхищения ее победой.

Вирджиния сделала вид, что не заметила этого дружеского жеста, но когда она осталась одна, то дала волю смеху. А ведь Маркус Рилл оказался абсолютно прав! У нее действительно настоящий характер, просто раньше она и сама не подозревала об этом. Как бы то ни было, а она осталась довольна собой.

Но уже в следующую минуту ей стало не по себе. А что если леди Шельмадина и в самом деле осуществит свою угрозу и пожалуется на нее герцогине? И тогда ей предложат покинуть замок еще до того, как она успеет сделать все, что было задумано. К тому же приходилось признаться самой себе, что ее интересовал уже не столько замок и его славная история, сколько герцог, его нынешний хозяин. Этот странный человек, за которого она вышла замуж и который не переставал удивлять ее противоречивостью и таинственностью своей натуры. То он общительный и добрый, то злой, мелочный и жадный. Непонятно все это! Конечно же, он ей противен и омерзителен. Но так хочется встретиться с ним еще раз!

Остаток дня прошел спокойно. Никто больше не потревожил ее в библиотеке, и она спокойно просидела там до самого ужина.

Поднимаясь к себе, чтобы переодеться к ужину, Вирджиния столкнулась в коридоре второго этажа с мисс Маршбэнкс, которая несла в руке большую доску.

— С вами все в порядке, мисс Лангхольм? — поинтересовалась она мимоходом. — К сожалению, я весь день так занята, что даже не выбрала минутки, чтобы переговорить с вами. Сегодня у нас званый обед, ждем гостей, а это всегда лишние хлопоты.

— Званый обед? — удивленно переспросила Вирджиния. — Но ведь вы говорили, герцогиня еще в трауре и поэтому никого не принимает.

— Конечно! Мы и не принимаем в обычном смысле этого слова, когда здесь бывают толпы гостей! — важно ответила мисс Маршбэнкс. — Но слава Богу, наш траур подходит к концу. А сегодня у нас ужинает окружной судья. Он объезжает вверенные ему территории. И по традиции, когда он наведывается в местные Ассизы, то непременно обедает или ужинает в доме герцога вместе с сопровождающими его чиновниками.

— И что это значит? Я не очень понимаю. Поясните, пожалуйста! — умоляющим тоном проговорила Вирджиния.

— Расскажу за обедом! — пообещала мисс Маршбэнкс. — А сейчас я тороплюсь. Нужно посмотреть, как расставлены стулья для гостей. У меня при себе план того, как их нужно рассадить.

С этими словами она продемонстрировала Вирджинии кусок доски, который несла в руках. Оказалось, эта прямоугольная доска представляла собой своеобразную модель обеденного стола. По краям ее был сделан ряд отверстий, куда вставили карточки с именами тех, кто должен был сидеть на том или ином месте.

— Тоже входит в мои обязанности! — сказала мисс Маршбэнкс, заметив недоумение своей собеседницы. — Я должна рассадить гостей в строгом соответствии с их званиями и по старшинству, как указано на этой схеме. А если ее светлость хочет что-то изменить, то она вносит свои коррективы в этот план. Но обычно она целиком и полностью доверяет мне. «Я полагаюсь на тебя, Марши, как на саму себя», — говорит она мне.

— Как интересно! — воскликнула Вирджиния. — Но как вы определяете, кто из ваших гостей самый важный?

— О! Все очень просто! Не забывайте, в Англии существует специальный ежегодный справочник дворянства. Толстенный такой том! Без него я бы просто пропала. Конечно, сегодня на обеде будет всего лишь несколько важных особ. Остальные все местные. Посмотрели бы вы, что здесь бывало, когда в замок наведывались члены королевской семьи. Вот тогда уж действительно приходится смотреть в оба, чтобы не допустить ни малейшей оплошности. Один неверный шаг и…

Мисс Маршбэнкс весело рассмеялась.

— И мне голову снимут с плеч! Не сомневаюсь! Однако мне нужно бежать! Герцогиня еще должна взглянуть на это, — секретарша кивнула на доску, — а потом я отнесу план вниз, в столовую, чтобы слуги разложили карточки в точном соответствии с указаниями ее светлости.

— Я бы хотела взглянуть на стол, когда будет закончена сервировка, — сказала Вирджиния.

— Хорошо. Я устрою вам такую возможность, — великодушно пообещала мисс Маршбэнкс. — Более того, вас ждет большой сюрприз, но об этом я сообщу вам за ужином.

Секретарша заторопилась вниз, а Вирджиния пошла к себе в комнату.

Почему-то предстоящий званый обед, который ее совершенно не касался, вдруг обрадовал девушку. В своей жизни ей пришлось быть всего лишь на нескольких приемах. До замужества она была еще слишком молода. Правда, иногда мать позволяла ей спускаться вниз и встречать гостей, но перед началом обеда ее обязательно отсылали в классную комнату. Впрочем, девочка и сама не стремилась попасть за стол и сидеть рядом со слишком шумными, громогласными сенаторами и их расфуфыренными в пух и прах женами, довольно скучными и по большей части не очень умными особами. Она не сомневалась, что с ней они говорят исключительно из чувства долга, а за ее спиной непременно судачат между собой о ее внешности и соболезнуют матери, что у нее такая некрасивая дочь. Неожиданно для себя самой Вирджиния подумала, что сегодня вечером ей, напротив, очень бы хотелось присутствовать за торжественным столом. Она даже на минуту вообразила себе, каково бы это было, если бы она спустилась вниз и ее объявили как герцогиню Меррилл. Можно только представить себе изумление на лицах всех присутствующих. А уж леди Шельмадина вообще впала бы в ярость. И поделом ей! Стоило бы все же устроить встряску женщине, которая так откровенно и нагло посягает на ее мужа!

Но с другой стороны, зачем этой светской львице герцог, если она, по ее же словам, влюблена в Маркуса Рилла? Такое коварство никак не укладывалось в голове Вирджинии. Что это? Желание властвовать? Видеть всех мужчин у своих ног? Или жажда денег? Маловероятно, что леди Шельмадине удастся вытянуть из герцога много. Вирджиния почти не сомневалась в этом.

Погруженная в свои размышления, Вирджиния подошла к гардеробу и достала из него белое шифоновое платье, отороченное по низу кружевом ручной работы. Обманчивая простота на самом деле стоила огромных денег.

— В этом наряде ты похожа на невесту, — сказала тетя Элла Мей, когда она примеряла платье. Вирджиния купила его только потому, что не хотела обидеть тетю. Откажись она сделать это, и та подумает, что племянница рассердилась на нее за бестактное упоминание о свадьбе.

Сейчас она снова надела на себя это платье и, подойдя к зеркалу, стала прикидывать, как бы оно смотрелось вместе с бриллиантовым колье и тиарой в ее пышных волосах. А потом вдруг вспомнила ту ужасную тиару, которая была на ней в день свадьбы, тяжелая, как камень, безобразная, вульгарная в своей показной роскоши. А бедная мама хотела с ее помощью укрепить положение дочери в новом качестве.

— Бедная мама! — повторила Вирджиния вслух. — У нее не было ни малейшего представления о хорошем вкусе.

Здесь, в замке, среди всей этой красоты, антикварной мебели, старинных картин, резного дерева, расписных потолков и стен, она как никогда ранее понимала и чувствовала, что вся эта атмосфера красоты помогает создавать у тех, кто здесь живет, настроение радости, высокоэстетического наслаждения: красоту рукотворную, лелеемую столетиями, бережно сохраняемую и приумножаемую трудом многих и многих безвестных умельцев и мастеров. Дух времени, аромат истории придавал особое благородство красоте Рилл-Кастла, и Вирджиния не раз думала, что, пожалуй, за все деньги мира нельзя было бы построить такой замок в Америке.

Она спустилась вниз, в их гостиную, где они обычно совершали свои трапезы с мисс Маршбэнкс. Еда по обыкновению была очень вкусной, лакей принес им даже бутылку шампанского в большом серебряном ведерке со льдом.

— Когда у нас устраиваются званые обеды или ужины, ее светлость всегда присылает мне шампанское, — не без гордости заметила секретарша.

А у Вирджинии один вид этого искристого напитка, который ее мать почти силой заставила ее выпить в день бракосочетания, сразу же вызвал самые неприятные ассоциации и даже легкий приступ тошноты. В то же время она понимала, что отказаться от фужера шампанского значило обидеть пожилую женщину и лишить ее самого настоящего удовольствия.