— Шельмадина! А я думал, ты с Себастьяном!

— Он меня избегает! — певуче ответила женщина. — По-моему, он пошел к матери.

— И как твои успехи? — поинтересовался мужчина.

— Не очень, — ответила женщина, которую назвали Шельмадиной. — Он, конечно, мил и обходителен, но наш роман не сдвинулся с места. Думаешь, он все еще сохнет по Миллиценте?

— Господи Боже мой! Конечно же, нет! — воскликнул мужчина. — После того, как она обошлась с ним так бессовестно! Конечно, он переживал в свое время. И кто бы не переживал на его месте? Миллицента разбила уже не одно сердце. Пожалуй, в этом деле она преуспела больше, чем любая другая женщина. Но не забывай! После того Себастьян уже успел жениться!

— Я ничего не забываю! — отрезала Шельмадина. — Но его жена все еще в бессознательном состоянии. И кто знает, чем все это кончится? Может, она тронулась умом? Так что эта бедняжка не в счет!

Мужчина издал издевательский смешок.

— Кому повезло — так это мне! Роди она наследника, мне пришлось бы сойти с дистанции!

— Мой дорогой Маркус! Себастьян еще очень молод! Так что твои шансы стать герцогом по-прежнему весьма незначительны, если они вообще у тебя есть.

Женщина внезапно замолчала, послышались какие-то шорохи, а потом Шельмадина сердито воскликнула:

— Боже мой! Маркус! Не заставляй меня влюбляться в тебя больше, чем это уже есть! Ты затруднишь мне выполнение задуманного плана. Я не смогу войти в роль, как того требует сюжет.

— Шельмадина! — хрипло прошептал мужчина, и снова повисло молчание. Вирджиния поняла, что они скорее всего целуются. Она лихорадочно соображала, стоит ли ей выдавать свое присутствие или в сложившихся обстоятельствах это ничего не даст, кроме дополнительного неудобства для всех. Наконец она решила, что разумнее не смущать таинственных влюбленных и не нарушать их рандеву.

— Черт меня подери, Шельмадина! — выдохнул Маркус после затяжной паузы. — Ты можешь свести с ума любого!

— Ах, Маркус! Мы должны быть вместе! — страстно пропела Шельмадина. — Мы просто рождены друг для друга! О Боже! Так не может продолжаться вечно! Мой парикмахер грозится подать на меня в суд, если я не уплачу к концу следующей недели хотя бы половину счетов, по которым я ему должна.

— Не говори мне, пожалуйста, о счетах и долгах, — перебил ее Маркус. — В Лондоне остается все меньше и меньше мест, куда я могу пойти без опасения быть уличенным в неплатежеспособности.

— Мы должны что-то делать! — воскликнула Шельмадина с отчаянием.

— Для начала повтори свою атаку! — посоветовал ей Маркус. — Уговори его на ночную прогулку под луной. Романтично! А может, лучше всего прямо отправиться в его спальню?

— Ах нет! Это уж чересчур тривиально! — возразила женщина. — Едва ли он клюнет на такого рода приманку! Однако, что с ним происходит? Ведь в прошлом у него было полно любовниц. Ты мне сам рассказывал про какую-то девчонку из варьете. Помнишь?

— Помню, помню! — подтвердил Маркус. — Но с тех пор, как умер старик, он совершенно переменился! И в моих делах он мне не помощник. Господи! Я его просто ненавижу! Он же стоит на моем пути, отделяет меня от всего, что так для меня важно.

— Дорогой, мне пора!

— Да, конечно, ступай! Нас не должны видеть вместе! Пожалуй, это единственный укромный уголок, где можно встречаться, не опасаясь быть пойманными на месте. Эти старушенции так и шныряют по всему замку, подглядывают, подслушивают…

— Гадкие старухи! — брезгливо проговорила Шельмадина. — Единственное, что их волнует, это деньги.

Маркус рассмеялся.

— А разве нас интересует не то же самое? — спросил он.

— Нет, мы совсем не такие! — запальчиво сказала Шельмадина. — Во всяком случае, мы не просиживаем ночи напролет за карточным столом! Я просто хочу жить так, чтобы не вздрагивать от каждого стука в дверь, опасаясь появления судебного пристава. Или не бояться вскрывать письмо из страха найти в нем очередной счет.

— Тогда вообрази, что должен испытывать я! Ах, будь оно все неладно! Я молю Бога, чтобы он умер!

Снова последовала продолжительная пауза, а потом Вирджиния услышала голос Шельмадины:

— Прощай!

Послышался звук открываемой двери, потом ее закрыли.

Прошло еще несколько минут. Из библиотеки ушел тот, кого звали Маркусом, и лишь тогда Вирджиния перевела дыхание, ибо все это время, пока внизу находились эти двое, она стояла не шелохнувшись, боясь неожиданно выдать свое присутствие.

Кто же эта странная пара? И что значит их разговор? Кажется, все в этом замке просто помешались на деньгах! И за что этот Маркус так люто ненавидит герцога? И даже желает его смерти? Все упирается в какую-то тайну! Опять тайна! Вирджиния почувствовала, что у нее голова идет кругом от обилия тайн. У нее даже возникло внезапное желание махнуть на все рукой и вернуться в Америку. Всех, кого она хотела увидеть, она увидела, можно и домой!

Она осторожно спустилась по ступенькам вниз, в саму библиотеку. У нее появилось странное чувство ирреальности всего происходящего. Уж не приснился ли ей этот нечаянно подслушанный разговор? В самом деле, ведь самих-то людей она не видела. Но еще более неправдоподобной казалась ей беседа с герцогиней.

Она тихонько приоткрыла дверь и выскользнула в коридор. Пройдя по длинному проходу, Вирджиния вышла в холл и здесь увидела женщину, которая пересекла вестибюль и стала подниматься по лестнице. На ней было элегантное платье из синего атласа, отделанное кружевами, с алой розой, заколотой на груди. У женщины было выразительное тонкое лицо и черные как смоль волосы.

— А она красива! — подумала Вирджиния, глядя, с какой легкостью и изяществом незнакомка поднимается по лестнице. Во всем ее облике сквозило что-то искусственное, но артистизм и грациозность движений притягивали. Женщина почти поднялась на второй этаж, и Вирджиния приготовилась незаметно проследовать далее по коридору, но в этот момент в холле появился герцог.

— Леди Шельмадина! — окликнул он женщину. — Вы уже покидаете нас? А я как раз собирался вам показать кое-что интересное.

Женщина наклонилась через перила. Ее лицо было просто обворожительным: смуглая кожа, тонкие брови и удивительные изумрудно-зеленые глаза.

— Кажется, вы уже упустили свой шанс, герцог, — капризно ответила красавица. — Столько времени вы вообще не обращали на меня внимания! А теперь я иду к себе. Хочу пораньше лечь спать.

— Простите меня! — проговорил он умоляющим голосом. — И пожалуйста, возвращайтесь! Нам недостает вашего общества!

— Вы действительно хотите этого? — продолжала сопротивляться Шельмадина.

— Не сойти мне с этого места, — весело рассмеялся герцог.

— Очень хорошо! Так и быть, прощу вас еще раз! Но сегодня весь день вы даже не взглянули в мою сторону.

— Еще раз прошу простить меня, — сказал герцог сокрушительным тоном. — Однако поспешим! Нас ждут.

Она снова стала спускаться по лестнице и, остановившись на предпоследней ступеньке, жеманным жестом протянула ему обе руки.

— Скажите еще раз, что вы глубоко сожалеете о случившемся, — приказала она, и герцог послушно склонился над ее руками и стал целовать пальцы. — Вы вели себя просто несносно! — прошептала она страстным голосом, соблазнительно вздымая грудь.

— Клянусь вам, я не хотел! Сегодня как на зло у меня весь день всякие неотложные дела.

— Разве может быть что-нибудь более неотложное, чем наша встреча?

Она бросила на него томный многозначительный взгляд, но герцог лишь весело рассмеялся в ответ.

— Перестаньте упрекать меня так строго! Разве моя провинность не может быть прощена?

Она тоже улыбнулась, спустилась вниз, взяла герцога под руку, и они оба скрылись за боковой дверью.

Некоторое время Вирджиния постояла в коридоре, словно размышляя, что ей делать дальше. Вряд ли ее заметили в сгущавшихся сумерках, да и к тому же она успела отойти достаточно далеко от холла. Внезапно на нее нахлынуло чувство одиночества и неприкаянности, и она стала уныло подниматься по лестнице к себе в спальню.

Глава 5

За ужином, который Вирджиния делила с мисс Маршбэнкс в маленькой гостиной на первом этаже, девушка узнала, что она понравилась герцогине.

Их обслуживал лакей, и все блюда подавались на серебре. Горели свечи, и Вирджиния подумала, что будь ее компаньоном за столом не прозаическая секретарша герцогини, а кто-нибудь другой, то вполне могла бы получиться романтичная трапеза. Во всяком случае, обстановка тому способствовала.

Мисс Маршбэнкс тоже старалась быть на высоте. На ней было вечернее платье совершенно невообразимого по своей сложности фасона с обилием рюшей и воланов из накрахмаленного черного тюля. Она сменила свое повседневное пенсне на очки в золотой оправе на длинной золотой цепочке, украшенной гранатами. Гранатовый браслет и висячие серьги, вспыхивающие пламенем в свете канделябров, дополняли ее парадный туалет.

— Ее светлость очень любезна! — ответила Вирджиния, стараясь придать своему голосу как можно больше подобострастия.

— Уверяю вас, это просто удивительно, что вы приглянулись герцогине с первого раза, — продолжала мисс Маршбэнкс тоном строгой учительницы, отмечающей выдающиеся успехи своей лучшей ученицы. — Обычно она так трудно сходится с людьми! Здесь, в замке, традиции особенно сильны, и всякий новый человек поначалу воспринимается как персона нон грата. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать!

— Но, по-моему, в замке полно посторонних лиц, — удивилась Вирджиния. — У меня сложилось впечатление, что в замке куча гостей. Разве не так?

— Ах нет! Что вы! Какие гости! Еще не прошло и восьми месяцев после смерти старого герцога! Какой прекрасный был человек! Поэтому ее светлость все еще пребывает в трауре. Вы уже, наверное, успели заметить, что и в одежде у нее преобладают пастельные тона: светло-розовый, серый, блекло-фиолетовый. И всякие развлекательные мероприятия еще под запретом на целых четыре месяца.