Оказавшись на улице, Фрэнсис пустилась бежать. Прохожие с любопытством смотрели ей вслед, она слышала, что позади ее догоняет Чарльз, но ей уже все было безразлично. Она не могла сидеть сложа руки и планировать бумажную атаку. Ведь этот негодяй обманом захватил дом ее родителей, дом, в котором они трое жили и любили друг друга!

Впереди показался дом Кавендишей, воплощая приветливость и гостеприимство. «Неужели этот дом станет моим единственным пристанищем? – с грустью думала Фрэнсис. – Неужели Морли никогда уже не будет принадлежать мне?»

Она прошла к голубятне, схватила большую клетку и посадила в нее нескольких голубей. Птицы возбужденно ворковали, Фрэнсис знала, что у нее за спиной стоит Чарльз, который ее жалеет, но не произносит ни слова утешения. Ей хотелось шепнуть, как она ему благодарна, но не поворачивался язык. Она не могла перенести это новое унижение, которому подверг ее Стоукс.

Фрэнсис закрыла клетку и поспешила к конюшне. Чарльз приказал приготовить лошадей и привязал клетку к луке ее седла.

Вскочив в седло, Фрэнсис сразу же пустила свою кобылу в галоп, направляясь на запад, к побережью. Подъехав к морю, она заметила подходящий мысок, направила туда лошадь и спешилась. Ветер бросал ей волосы в лицо, а она разглядывала широкий, взбаламученный ветром Ла-Манш. Где-то там, вдалеке, плыли испанские корабли, и нужно было сделать все, чтобы готовиться к вторжению.

Чарльз, спешившись, следил за ней, потом приблизился, чтобы снять тяжелую клетку с ее седла. Однако Фрэнсис отмахнулась от его попыток помочь ей. Она вырвала у него из рук клетку и потащила ее на заросшую травой лужайку, предоставив Чарльзу привязывать лошадей. Мрачно сосредоточившись, Фрэнсис открыла дверцу и вытащила самого крупного голубя, с удовольствием ощущая теплоту его тела.

– Домой! – закричала она, подбрасывая птицу в воздух. – Лети домой, я буду ждать тебя!

Птицы охотно отзывались на ее приказ. Одна за другой они взмывали в воздух, резко свистя крыльями, кружились у нее над головой, а потом улавливали поток воздуха над побережьем и начинали набирать высоту. Все голуби, без исключения, брали направление на восток, к дому Кавендишей.

Фрэнсис смотрела им вслед, пока они не превратились в крохотные пятнышки, и только тогда заметила, что у нее по щекам струятся слезы. Когда Чарльз обнял ее, она уткнулась лицом в его плечо и разрыдалась.

– Теперь мы имеем доказательства того, что Стоукс связан с сэром Хэмфри, – выговорила она наконец.

– Мы с тобой это и так знали.

– Да, – сердито отозвалась она, – мы знали, но я не могу смириться с этим! Стоуксу с самого начала было известно, что у меня нет завещания отца и я не смогу выгнать его из моего дома. А тут еще Инес… Она не успокоится, пока ты не будешь принадлежать ей!

– Она настойчива, – сдержанно согласился Чарльз.

– Она хуже чем настойчива! – выкрикнула в отчаянии Фрэнсис. – Но я не допущу, чтобы она снова ворвалась в твою жизнь! Ну почему она не вышла замуж за кого-нибудь другого?!

– Я не знаю, и мне это безразлично. Я не собираюсь подчиняться ей.

– И я не собираюсь. Я буду сражаться с испанцами до конца и уже все продумала. Я знаю, как научить наших птиц долетать до кораблей Дрейка и Хоуарда и возвращаться обратно. Кроме того, я хочу, чтобы нескольких птиц увезли в Париж: с их помощью мы будем скорее получать новости с континента. Что касается связи с Лондоном, то я взяла птиц из королевских голубятен.

Чарльз одобрительно кивнул.

– Что еще? – спросил он.

Фрэнсис показала рукой в сторону Нидерландов.

– Я хочу отправить часть наших птиц вместе с английскими войсками в Остенде. Они будут приносить нам донесения о приготовлениях Пармы.

Фрэнсис прикрыла глаза и услышала голос своего дяди, звучащий в ее памяти так явственно, словно он был рядом с ней: «За Пармой необходимо следить».

– Интересно, в самом ли деле у него сорок тысяч солдат или это военная хитрость? – задумчиво произнесла она.

– Ты сомневаешься, что они могут разгромить нас без солдат Пармы? У них около двухсот военных кораблей!

Ее сдержанности как не бывало.

– Я в ужасе от того, на что они способны.

Самообладание снова покинуло Фрэнсис. Она расплакалась, и Чарльз крепко прижал ее к себе, мечтая об одном – встретить Ральфа Стоукса наедине темной ночью, разрубить его на куски и выбросить в море. Он обдумывал, как это можно осуществить, как вдруг Фрэнсис неожиданно подняла голову.

– Обещай мне одну вещь, – попросила она, дрожа от волнения.

– Все, что ты захочешь, дорогая!

– Если испанцы придут, обещай мне, что ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы сохранить себе жизнь. Даже если тебе придется бросить меня.

Чарльз внимательно посмотрел на нее.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Пропади все пропадом, но я не брошу тебя! Ты моя жена!

Фрэнсис вырвалась из его объятий и уставилась на море.

– Чарльз, я прошу тебя об этом, потому что смерть преследует меня повсюду. Все, кого я любила, умерли!

– Никто не живет вечно. Я любил моего отца, а он тоже умер.

– Но я потеряла и мать, и отца, и моего опекуна. Всех, кого я любила. А теперь… теперь я люблю тебя. Чарльз, мне страшно! Тебя ненавидят и сэр Хэмфри, и Стоукс. Кто знает, чей дом или землю он захочет еще заполучить? Я уверена, они оба постараются избавиться от тебя, а если власть окажется в руках испанцев, сделать это будет очень просто. Посмотри на Стоукса, который размахивает своими фальшивыми документами и издевается над нами. Он ждет высадки Армады, которая все изменит. Испанцы превратят нас в своих рабов!

– Успокойся, – Чарльз снова прижал ее к себе. – У тебя просто слишком разыгралось воображение. Испанцы никогда не будут здесь господствовать.

Воображение… Фрэнсис понимала, что это ее враг и ее спаситель. Воображение ввергло ее в пучину отчаяния и вырывало оттуда, возвращая надежду. Это оно помогло ей распознать, кто на самом деле был виновником смерти Ричарда. А сейчас оно же делало ее несчастной, подсказывая, какая судьба ее ждет.

Фрэнсис подняла голову, посмотрела на Чарльза, и он увидел, что ее зеленые глаза блестят неукротимой страстью, в которой смешались злость, вожделение и любовь. Как бы ему хотелось избавить ее от этой злости, оставив ей только драгоценные чувства! Но он был всего лишь человеком и не мог устранить неприятности из ее жизни.

– Возьми меня, Чарльз! – Фрэнсис бросила ему эти слова как вызов. – Я хочу забыть об этих чудовищах, выбросить все из головы. Помоги мне!

Она, как всегда, потрясла его. Но, черт побери, он был готов к любому ее вызову, он жаждал обладать ею в любое время, где угодно, нужно было сказать только слово.

Чарльз поднял ее на руки и осторожно положил на песок. Здесь, на этом диком берегу, он будет принадлежать ей, а она ему, и им совершенно безразлично, увидит ли их кто-нибудь. Ведь эта женщина – его жена перед богом и людьми!

39

Напряжение последних дней давало себя знать, и однажды ночью Фрэнсис приснился Филипп Испанский. Он сидел в углу, как паук, и ткал огромную паутину, которая должна была опутать ее страну. Подобно несчастной мухе, Фрэнсис висела вместе с другими, завязнув в прочных нитях паутины. Паук хотел завладеть ею, ее домом, всем, что дорого ее сердцу…

20 июня пришли новые известия из Португалии: шторм заставил Армаду искать убежище в порту Ла-Корунья. Вся Англия вздохнула с облегчением.

Пользуясь этой временной отсрочкой, лорд-адмирал послал своего родственника Кристофера Хоуарда встретиться с официальными лицами в каждом прибрежном графстве и уточнить боевую стратегию. Фрэнсис тоже была приглашена на такую встречу в Дорсете, а вечером, дома, неожиданно набросилась на Чарльза.

– Я отвечаю за этих птиц! – кричала она. – Почему ты вел себя на встрече так, словно ты здесь главный?

– Признаться, впервые слышу, что за птиц отвечаешь ты. Но я вовсе не хочу спорить с тобой, Фрэнк.

– И все-таки споришь! Может быть, напишем королеве и попросим ее разрешить наш спор?

Чарльз тяжело вздохнул, раздраженный ее упрямством.

– Мы будем выглядеть дураками, если станем обращаться к ней всякий раз, когда ссоримся.

– В таком случае давай спросим мастера Дикона. – Фрэнсис вызывающе взглянула на него. – Ты помнишь, что он говорил по этому поводу?

– Вот уж не предполагал, что ты способна подслушивать.

– Да, я подслушивала и не отрицаю этого!

Чарльз сузил глаза и бросил на нее гневный взгляд, что, судя по всему, отнюдь не испугало Фрэнсис. Внезапно он понял ее душевное состояние: она цепляется за работу, чтобы побороть свои страхи. И хотя Чарльз был уверен, что женщинам на роду написано подчиняться, а не приказывать, он решил позволить ей действовать по своему разумению.

– Ладно, ты победила, – буркнул он. – Но в таком случае нам придется изменить всю диспозицию. Давай договоримся: ты будешь командовать птицами, а я – мальчиками.

Фрэнсис изумленно взглянула на него.

– Но ты же их не любишь. Почему ты хочешь взять их под свое начало?

– Черт побери, да люблю я их! – закричал Чарльз, сжав кулаки, и только тут понял, что сказал. Лицо Фрэнсис озарилось улыбкой. Невозможная женщина, она опять перехитрила его. Проклятье, ну и что из того, что он полюбил этих уличных мальчишек? – Их нужно занять делом, чтобы не оставалось времени на проказы. Если ты будешь управляться с птицами, я хочу взять под свое наблюдение их занятия.

Улыбка Фрэнсис стала еще шире.

– Занятия? Ты хочешь, чтобы они получили образование, какое дают джентльменам?

– А почему бы и нет? Местный священник может учить их читать и писать, арифметике, географии – всему, что им понадобится. А верховой ездой я займусь с ними сам. – Чарльз все еще испытывал раздражение, но точно знал, что требуется мальчишкам. – Кроме того, я хочу, чтобы они обучились обращаться с соколами и ястребами. Я буду учить Луи, а ты – Пьера. К тому же они могут помогать тебе с почтовыми голубями. И давай договоримся, что, если мне придется наказывать их, ты не будешь заступаться. За плохое поведение нужно отвечать.