По мере того как их маленькая группа скакала на юг, проблема все больше тревожила Чарльза. Впрочем, он готов был переносить все, что угодно, лишь бы чувствовать, что Фрэнсис рядом.

Единственное, к чему он, как выяснилось, не был готов, – это постоянные вопросы, которые задавал ему Луи. Кстати, чем больше вопросов задавал этот мальчик, тем взрослее он казался Чарльзу. Поначалу Фрэнсис говорила, что ему лет двенадцать, но когда Чарльз самолично отмывал парня в ванне, то подумал, что он, пожалуй, старше, просто невелик ростом. Теперь же ему можно было дать все пятнадцать.

Чарльз натянул поводья своей лошади и повел всю группу через небольшой ручей. Солнце приятно пригревало плечи, Фрэнсис с Орианой на руке ехала позади него, а мальчики рядом с Чарльзом, в соответствии с его строгим приказом. Они не были привычны к верховой езде, так что он хотел, чтобы они все время находились у него в поле зрения.

Поглядывая на эту парочку, Чарльз неожиданно признался себе, что испытывает гордость: при виде вымытых, причесанных, прилично одетых мальчиков никто не сказал бы, что это уличные сорванцы. Впрочем, лишь до тех пор, пока они не открывали рот… Пьер, правда, вел себя сдержаннее и большей частью молчал, возможно, потому, что был младше и более послушен. А вот Луи совершенно непозволительно, по мнению Чарльза, распускал свой язык.

– Итак, барон Милборн, на этот раз вы попались! – ухмылялся он. – А ведь еще совсем недавно говорили, что никогда не женитесь.

– А ты, кажется, этим доволен, – покосился на него Чарльз.

– Я рад за Фрэнк, – просто ответил Луи, и тут же губы его снова расплылись в насмешливой улыбке. – А я ведь говорил вам, что вы хотите поцеловать ее! И, как видите, оказался прав.

«Этому парню определенно не меньше пятнадцати, – подумал Чарльз и выругался про себя. – Надо было понять это с самого начала».

Он вытащил фляжку с водой и поднес ее к губам, давая понять, что не намерен продолжать этот разговор. Однако Луи не отставал:

– Итак, вы сделали ее своей женой. А когда же вы собираетесь сделать меня рыцарем?

Чарльз поперхнулся и выплюнул воду. Пьер, на которого попала струя, выдал длинную очередь французских ругательств.

– Хватит! – закричал Чарльз на Пьера, хотя на самом деле его разозлил Луи. – И не прикидывайся, что ты не сказал ничего дурного! Я распознаю ругательства на любом языке, даже когда не могу перевести их на английский.

Пьер надул губы, а Фрэнсис укоризненно покачала головой, подтверждая, что ругань была крепкой.

– Когда мы приедем в Дорсет, ты будешь наказан, – заявил Чарльз.

– Вы собираетесь выпороть меня, барон? – угрюмо спросил Пьер.

– Нет, но всякий раз за непотребную ругань ты должен будешь выполнять не очень приятную работу.

Чарльз удовлетворенно улыбнулся, думая о задании, которое даст мальчишке. Сам он, будучи мальчиком, частенько выказывал неуважение к отцу, за что бывал вынужден чистить конюшню.

И снова его неприятно поразило, как явно он становится похож на отца. Уж не означает ли это близость старости? Господи боже, что за несчастная мысль!

Чарльз потряс головой и вспомнил, что не ответил на вопрос Луи.

– А почему, собственно говоря, ты считаешь, что достоин быть произведенным в рыцари? – обратился он к мальчику, строго взглянув на него.

К его удивлению, Луи не отвел глаз.

– Фрэнк говорит, что я могу этого добиться. Она говорит, что я могу добиться всего, чего захочу!

– Она забыла упомянуть нечто очень важное, – саркастически заметил Чарльз. – Во-первых, ты еще слишком молод, так что придется подождать. А во-вторых, хотя ты и выказал храбрость и изобретательность перед лицом опасности, для того чтобы быть произведенным в рыцари, нужно еще кое-что. Рыцарь исполняет свой долг без колебаний, готов на любой подвиг ради королевы и подает пример окружающим безупречным поведением. Если ты будешь воспитывать в себе эти качества, то сможешь стать достойным рыцарского звания. Я буду счастлив помочь тебе заработать это право.

Чарльз сам не знал, зачем посеял надежду в душе мальчика, но, когда лицо Луи вспыхнуло от радости, он понял, что говорил правду, а правда всегда таит в себе надежду. Луи действительно проявил храбрость и изобретательность, рискуя собой ради спасения Фрэнсис от неминуемой смерти. Если бы еще он научился достойно себя вести, если бы избавился от дурной привычки красть, которая выработалась у него за годы жизни на улице, он и в самом деле мог бы когда-нибудь получить звание рыцаря.

– Я научусь вести себя, клянусь! – крикнул Луи; глаза его сияли.

Чарльз внезапно почувствовал острую боль, вспомнив, что сам был когда-то юным и полным надежд совершить нечто великое. Это было до того, как несчастья и собственное безрассудство сбили его с ног. Он потерпел поражение и долгие годы считал, что жизнь его кончена. Лишь теперь благодаря Фрэнсис перед ним снова забрезжила надежда…


Прошло еще несколько ветреных дней, прежде чем они наконец достигли Уэст-Лалуорта. По мере того как путешественники подъезжали к побережью, им все чаще встречались группы вооруженных мужчин. Чарльз пояснил своим спутникам, что генерал Джон Норрис отдал приказ о мобилизации, и теперь сотни мирных жителей обучались военному делу.

Им то и дело попадались телеги, груженные продовольствием, оружием и боеприпасами. Встречались и гонцы, спешившие с важными поручениями. Многие знавшие Чарльза здоровались с ним, а один человек, ехавший им навстречу, остановился и приподнял шляпу.

– Господин барон, мы очень рады снова видеть вас в родных местах. Вы не поможете в обучении моего отряда? Нам бы пригодились ваши советы.

Пока они беседовали, Фрэнсис с трудом скрывала свое нетерпение. Невидимое отсюда имение Морли призывало ее, этот зов доносился до нее через поля, леса и болота.

Дом! Это единственное слово звенело в голове Фрэнсис, и она желала только одного: сию же минуту увидеть Морли, хотя бы издали. Прошла, казалось, тысяча лет, прежде чем они добрались до имения Кавендишей. Фрэнсис с трудом спешилась возле конюшен, растирая спину, а Пьер и Луи ловко соскочили с лошадей и тотчас пустились обследовать новое место.

Чарльз весело приветствовал конюхов и слуг, сбежавшихся со всех сторон, а потом обнял Фрэнсис за талию и повел ее к дому.

– Я прикажу, чтобы тебе и мальчикам приготовили горячую ванну, – сказал он. – А я сначала должен увидеть Арктуруса и мастера Дикона. Не скучай без меня, я скоро вернусь.

Фрэнсис вдруг стало грустно. Чарльз возвратился к себе домой, здесь его корни, здесь его ждут близкие люди. А ее дом – это старая развалина, и она даже не может привести его в порядок, поскольку там поселился чужой человек…

Ей вдруг безумно захотелось разделить с Чарльзом его радость и немедленно познакомиться с замечательным сокольничим. Так что, когда Чарльз провел ее в дом и передал в руки домоправительницы, Фрэнсис распорядилась, чтобы мальчики принимали ванну первыми, а сама извинилась перед доброй женщиной и поторопилась выйти.

Она проскользнула в заднюю дверь, испытывая недовольство собой за то, что поручила купать мальчиков незнакомой женщине. Кто знает, что им может прийти в голову? Они и подраться способны. Но все-таки Фрэнсис не сумела пересилить себя и с Орианой на руке направилась в сад, расположенный позади дома.

Дом Фрэнсис рассмотреть не успела, но зато двор с многочисленными постройками и большой сад очень понравились ей. Расположенная неподалеку голубятня наполняла воздух шорохом крыльев и курлыканьем. Фрэнсис представила себе семерых смеющихся детей Кавендишей, выбегающих из кухни в сад, с играми и проказами, и у нее защемило сердце: она вспомнила свое одинокое детство, проведенное всего в нескольких милях к северу отсюда.

Впереди она увидела Чарльза, идущего по выложенной камнем дорожке к небольшому строению, и последовала за ним, прячась за стволами деревьев. Впрочем, она могла бы этого не делать: Чарльз был так поглощен своим стремлением поскорее увидеть друзей, что не замечал ничего вокруг.

Чарльз исчез в домике, сложенном из прочных бревен. Длинный ряд окон давал прекрасную возможность расположить вдоль них клетки с птицами. Дымок из трубы в конце строения подсказал Фрэнсис, что мастер Дикон, видимо, живет здесь.

Подкравшись к двери, за которой исчез Чарльз, Фрэнсис взялась за ручку. Хорошо смазанная дверь тихо отворилась – как раз настолько, чтобы пропустить Фрэнсис с Орианой. Она, как воришка, на цыпочках прокралась мимо множества насестов. Соколы и кречеты расправляли крылья, издавая хриплые крики, и Фрэнсис уговаривала их быть потише, прижимая палец к губам. В конце помещения она увидела еще одну дверь.

Приложив ухо к двери, Фрэнсис стала прислушиваться. Там гудели мужские голоса. Можно было надеяться, что они целиком поглощены друг другом и не заметят ее.

С великой осторожностью она приоткрыла дверь и проскользнула в комнату.

34

Сцена, открывшаяся глазам Фрэнсис, глубоко тронула ее. Чарльз опустился на одно колено перед стариком в потертом кожаном камзоле со следами когтей птиц на плечах. Лицо старика окаймляла густая лохматая борода цвета древесной коры, припорошенной снегом. Крупный самец-сокол сидел на руке у Чарльза, перья его блестели в солнечном свете. Все трое склонили головы друг к другу, и было похоже, что они ведут неторопливый разговор.

Фрэнсис понравилось, как по-отечески старик погладил Чарльза по волосам. Это прикосновение и то, как воспринял его Чарльз, произвели на нее сильное впечатление. Между ними чувствовалась связь, скрепленная любовью и нежностью – эти чувства отражались на лице мастера Дикона. В его глазах светилась мудрость, добрый юмор и терпимость к порывам молодости. Фрэнсис ощутила обаяние мастера Дикона, едва успев приоткрыть дверь.

– Итак, Шикра, ты уехал и женился. – Фрэнсис затрясла головой – так ее поразило необычное имя, с которым старик обратился к Чарльзу. – Ну что же, время пришло. И я вижу по твоему лицу, что это любовь.