Франсуаза Бурден - Незнакомка из Пейроля

Вагон был почти пуст, и Паскаль, устроившись поудобнее, приготовилась задремать до самого Аустерлицкого вокзала. Если бы Самюэль не провел с ней эти несколько дней, ей было бы намного тяжелее. Сейчас ей с братом надо будет поддерживать отца, окружить его любовью. Там, на кладбище, когда гроб опускали в могилу, глаза его были полны слез и весь он был таким потерянным, что Паскаль заплакала от этого еще сильнее.

Ей больше не хотелось думать о похоронах, ее мысли возвращались к Самюэлю. Ей вспомнилось, как при выходе из церкви она, опираясь на него, внезапно спросила себя: зачем я его бросила? Ни один из знакомых ей мужчин и в подметки ему не годился, ни один из них не пробыл бы с ней и нескольких недель.

Она поерзала на своем сиденье, отчаянно пытаясь заснуть. Мысли о Самюэле никуда ее не приведут, она просто еще не пришла в себя после похорон. Ни к чему раздувать угли угасшей любви. У Самюэля была теперь своя жизнь, и пути их решительно разошлись.

Перед ней снова встал Пейроль. Белые стены, закрытые ставни, слишком высокая трава… Когда дом продадут, она не сможет больше вернуться туда, у нее останутся лишь фотографии в семейном альбоме.

Поскольку заснуть не получалось, Паскаль приподнялась и прижалась щекой к окну. Небо было затянуто тучами, день серел, по мере приближения к Парижу пейзаж становился все мрачнее. Поезд мчался с сумасшедшей скоростью и прибывал на Аустерлицкий вокзал поздно вечером. Она попытается убедить отца оставить этот дом. Можно продолжать сдавать его или, что более интересно, самим выезжать туда в отпуск. Когда у нее появятся свои дети, это будет идеальным местом для их летнего отдыха…

Парадоксально, но ее желание иметь ребенка было сейчас не таким всепоглощающим, как несколько лет назад. Конечно, все это потому, что теперь она одна. Когда она была замужем за Самюэлем, она видела в нем идеального отца, и ей казалось, что она сможет одновременно учиться и растить ребенка. Что бы она стала делать сейчас, когда работа отнимает все ее время? Она утратила свои иллюзии, как потеряла когда-то Самюэля, а теперь и мать. Может, пришла пора упорядочить свое существование и придать ему смысл? Она была довольна тем, что с головой погружена в работу, и никогда не спрашивала себя, действительно ли это то, чего ей хотелось. Выбрав медицину, она пыталась доказать, что достойна своего отца и брата и не собирается становиться домохозяйкой. Но ведь она могла также выбрать тысячу других призваний, о которых даже и не думала.

Убаюканная постукиванием колес о рельсы, она наконец погрузилась в беспокойный полусон, время от времени вздрагивая и просыпаясь. Чем больше удалялась она от Альби, тем явственнее ей грезился образ Пейроля. Она видела себя маленькой девочкой, одетой в шелковое платье с китайскими узорами, которое купила ей мать и которое она порвала, лазая по деревьям. Всякий раз, когда она приглашала одноклассников к себе на пикник, их впечатление было практически одинаковым. Пейроль буквально завораживал их. Она гордилась тем, что живет там, гордилась своими родителями и особенно Адрианом, своим прекрасным старшим братом, в которого были влюблены все ее подруги.

В конце пути, который казался бесконечным, Паскаль хотелось только одного: скорее попасть в свою постель. Несмотря на поздний час, она уговорила таксиста отвезти ее в Сен-Жермен, куда добралась в час ночи, полностью разбитая.

В квартире было тихо, но отец оставил свет в прихожей. После ее возвращения к родителям Анри был особенно внимателен к деталям: зажженная лампа, ласковая записка на кухонном столе, вырезка из научного журнала с интересной для нее статьей.

Зайдя в кухню за бутылкой воды, она увидела, что здесь царит идеальный порядок. Это означало, что Анри ни разу здесь не ел. Конечно, одиночество было для него невыносимо, и он уходил есть в ресторан с Адрианом или со своими друзьями. При выходе из кухни Паскаль заметила блокнот возле телефона. Она взяла ручку и, подумав, написала несколько слов, затем вырвала страничку, на цыпочках вышла в коридор и бесшумно открыла дверь в комнату отца. Осторожно приблизившись к Анри, она убедилась, что он крепко спит. Протянув руку, Паскаль погладила его по виску. Она всегда помнила его внимательным, заботливым отцом и всей душой надеялась, что он сможет преодолеть свое горе. Возле ночника она увидела таблетки. Конечно, он предпочел воспользоваться снотворным, вместо того чтобы мучиться без сна, и это говорило о том, что он не сдавался.

Паскаль осторожно положила листок рядом со спящим, чтобы, проснувшись, он сразу заметил его. Своим нервным почерком она написала ему лишь две короткие фразы: «Я здесь, папа. Пожалуйста, не продавай Пейроль, я думаю, что буду там жить».

– Это самая дурацкая мысль года! – с преувеличенным возмущением проговорил Адриан, насмешливо улыбаясь сестре.

Отец позвал его на выручку, и Адриан приехал пообедать с ними в воскресенье.

– Если ты будешь работать в Тулузе, – продолжал Анри, – тебе каждое утро и каждый вечер придется преодолевать семьдесят километров! Нет лучшей перспективы, чем погибнуть в автомобильной катастрофе!

– Папа, – не унималась Паскаль, – в Альби тоже есть клиника, и я не собираюсь искать себе место в Пюрпане или Рангейле!

– Вот как? Тогда ты не сможешь помириться с Самюэлем…

– Напоминаю тебе, что мы в разводе. Мы просто хорошие друзья, ничего больше.

– А кто тебе сказал, что в Альби требуется пневмолог? – обратился к ней Адриан.

Он прошел через кухню и заглянул прямо в лицо Паскаль, которая готовила спагетти карбонари.

– Но если ты и найдешь там работу, то умрешь с тоски в этой провинциальной, не слишком благоустроенной и оснащенной больнице. А возвращаться по вечерам в Пейроль – просто жутко. Ты можешь представить себя живущей в одиночестве в этом огромном доме? Это же просто казарма!

– Я люблю этот дом и хочу там поселиться, – повторила она, раздражаясь оттого, что весь день ей тщетно приходится доказывать свои мотивы.

– В любом случае, – добавил Адриан, – ты выбрала неудачный момент для отъезда…

Он намекал на то, что они собирались опекать отца, окружить его любовью и вниманием.

– Я же не говорю, что уеду на этой неделе! На переезд потребуется время, и вообще я никуда не тороплюсь.

Она смешала натертый пармезан с яичными желтками, поджаренном беконом и сливками. Анри откашлялся и произнес:

– Дорогая, я не требую, чтобы ты оставалась здесь. Ты же не моя компаньонка, я понимаю, что ты хочешь жить самостоятельно, но почему на другом конце Франции?

– Потому что я родом оттуда. Я там родилась, там прошло мое детство и…

Она положила деревянную ложку и повернулась к ним.

– Я думала, что забыла этот дом, парк, а оказалось, что, напротив, я помню все в мельчайших подробностях. Я почувствовала, будто вернулась к себе домой. Я думала вчера об этом месте всю дорогу…

По их замкнутым лицам она видела, что они не одобряли ее затею, но она заупрямилась.

– Мне не нравится жить в Париже. Я хочу увидеть что-то еще, встретить других людей, мне нужно свободное пространство и солнце. Даже когда я жила вместе с Самюэлем, я ненавидела нашу квартиру на улице Вожирар. Мы думали, что купим где-нибудь дом и уедем туда. И я вам уже говорила когда-то об этом, так что эта мысль не нова и не может быть неожиданностью для вас.

Брат молча пожал плечами, пытаясь найти другие аргументы, отец же, печально глядя на нее, считал нелишним повториться.

– Я знаю, хорошая моя… Но я лучше тебя знаю Пейроль, поддерживать его в хорошем состоянии было трудно даже в более благоприятные времена. Никто в Альби не предложит тебе достойную зарплату, даже если предположить, что ты найдешь там работу. Одинокая молодая женщина, живущая в этом огромном доме…

– Я не всегда буду одинокой, папа.

– Конечно. Однако в ожидании новой встречи тебе придется оплачивать все расходы, а я не уверен, что тебе это удастся. Если мы продадим эту собственность, то я разделю вырученную сумму между тобой и Адрианом, и вы распорядитесь этими деньгами по своему усмотрению. Так будет справедливее, правда?

Она сразу поняла, что подразумевалось под его словами. Почему она надеялась, что отец с воодушевлением примет ее мысль поселиться в Пейроле? Потому что он никогда не говорил с ней о денежных вопросах? Она понятия не имела о его финансовом состоянии, лишь предполагала, что он был весьма обеспечен, принимая во внимание доход от его клиники, но, возможно, у него были проблемы, о которых он предпочитал не говорить со своими детьми. Или же он не хотел приводить в порядок свои дела.

– Я не собиралась покупать Пейроль, – пробормотала она. – Просто… Ведь ты же сдаешь его внаем, значит, я могу снимать его у тебя, правда?

– Я его больше не сдаю, а продаю! – отрезал Анри. – Я не сделал этого раньше, потому что твоя мать не поняла бы этого. Она очень любила этот дом, ей хотелось, чтобы он оставался у нас.

– И я тоже хочу этого! – выпалила Паскаль. – Но ты прав, по отношению к Адриану я поступаю эгоистично. Будет лучше, если я куплю его, так все станет на свои места.

– Ну ты и дура! – взорвался Анри.

Эта бурная реакция удивила Паскаль. Почему он так сопротивлялся ее желанию поселиться в Пейроле? Он всегда старался понять ее, помочь, он был очень уравновешенным человеком, который любил спокойно решать все вопросы.

– Мне уже тридцать два года, – продолжала она, не позволяя вывести себя из равновесия, – у меня хорошая работа, и мне без проблем дадут кредит. Ты мне всегда говорил, что вкладывать деньги в недвижимость – лучший способ сберечь их, поэтому я принимаю решение купить Пейроль.

В наступившей тишине было слышно, как вода с бульканьем поднялась к верху кастрюли, и Адриан подскочил к печке убавить огонь. Он попробовал спагетти, влил соус и поставил кастрюлю на стол. Паскаль воспользовалась моментом, подошла к отцу и нежно тронула его за плечо.