Наталия Орбенина - Незнакомец

Наступило спокойствие и согласие. Раз или два в неделю Леокадия, нарядная, надушенная, с аккуратной прической являлась к Липсицам. Чинно пила чай в гостиной, вела благопристойные разговоры с гостями сестры, возилась с племянницей.

Словом, вела себя как подобает. Между тем наблюдательная Аделия стала примечать некоторые перемены в сестре. Неуловимый чувственный трепет, особый, ушедший в себя взгляд. Нечто, непередаваемое словами, говорило о том, что сердце Леокадии теперь несвободно. Но Лека, к большому огорчению Аделии, не спешила посвятить сестру в свои душевные тайны.

Более того, когда Аделия осторожно попыталась выведать хоть что-нибудь, то в ответ получила весьма холодную отповедь.

Что ж, если девочка желает иметь секрет, пусть будет так, лишь бы она была счастлива. А она, вероятно, счастлива, потому что просто расцвела на глазах.

Как-то раз с визитом дом Липсица навестила Бархатова. Поговорив о том о сем, она, сделав выразительную паузу, произнесла:

– Вероятно, не мое дело давать вам советы и вмешиваться в ваши семейные дела, но мой христианский долг заставляет меня предупредить вас.

– О чем? – изумилась госпожа Липсиц.

– Ваша юная сестра водит знакомство с неким молодым человеком по фамилии Резаков. Некоторое время назад я имела честь знавать этого господина и довольно близко Поймите меня правильно Мной руководит не чувство ревности или мести.

Я просто вижу, что вашей сестре угрожает то, чего я счастливо избежала.

– Боже милостивый? Чего же? – ужаснулась Аделия.

– Она может потерять все свое наследство, все деньги. Господин Резаков виртуозно их изымает. Еще раз прошу понять меня правильно. Мной двигает только доброе чувство к вашему семейству и то уважение, которое я питаю к вам и вашему супругу.

Бархатова с достоинством поклонилась и удалилась, оставив хозяйку дома в расстроенных чувствах.

Так как дело касалось денег, то Аделия рассказала мужу о визите Бархатовой.

– Да, – Антон Иванович сдвинул брови. – То-то я гляжу, что денежки Леокадии тают, как снег под солнцем.

Не прошло и пары дней, как явилась Лека. На сей раз она не стала задерживаться с сестрой, а прямо прошла в кабинет зятя. Скоро оттуда послышались голоса, говорили на повышенных тонах, потом послышались крик, стук стула об пол. Аделия сидела в гостиной и со страхом прислушивалась к тому, что происходило в кабинете мужа. Хлопнула дверь, и разъяренная Лека появилась перед сестрой.

– Это невыносимо! Твой муж просто тиран! Он отказывается выдать мне все мои деньги! Но он не имеет на это абсолютно никакого права!

– Послушай, дорогая, – примирительно произнесла Аделия, – если Антон Иванович так поступает, значит, так лучше для тебя. Ты же знаешь, он не тронул ни копейки твоих денег без твоего же ведома.

Все, что лежит в его банке, приносит тебе приличный доход. Он заботится о том, чтобы ты не осталась нищей. Чтобы тебя не обобрали всякие проходимцы.

– О каких проходимцах ты изволишь говорить? – зашипела Лека.

– Не хочу тебя обижать, но я кое-что знаю нелицеприятное о молодом человеке по фамилии Резаков, – осторожно произнесла Аделия.

Лучше бы она этого не говорила! Лицо Леокадии вытянулось и приняло странное выражение. Аделия с изумлением увидела совершенно другую Леку. Отчужденную, настороженную, незнакомую, злую.

– Не смей прикасаться к тому, что для меня священно. Слышишь? Во имя нашей любви и дружбы. Никогда. Иначе всему конец.

Последние слова она произнесла уже уходя. Аделия осталась сидеть, как громом пораженная. Конец чему? Их сестринской любви? И ради кого? Неизвестного хлыща?

Стоял ясный солнечный день, каких в сумрачном Петербурге бывает не так уж и много. Весна выдалась холодная и затяжная и вот наконец уступила дорогу лету. Антон Иванович с семейством собрались прогуляться на острова. Разумеется, и Лека получила приглашение присоединиться к домашнему пикнику. О былой размолвке предпочитали не упоминать. Лека примирилась и теперь спокойно относилась ко всем рекомендациям, которые давал ей Липсиц относительно денег. В роскошное ландо на английских рессорах помещалось все семейство, горничная, корзины с провизией и вином. Сестры и Лизочка в светлых платьях, с кружевными зонтами весело щебетали, предвкушая поездку. Антон Иванович жмурился на солнце, как большой кот. Он держал в руках соломенную шляпу и улыбался жене, ожидая, пока лакей погрузит все необходимое.

Аделия с нежностью взирала на супруга.

С высоты ландо ей прекрасно была видна небольшая залысина, которая в последнее время стала образовываться на его макушке, но ничто не могло умерить ее любовь.

– Антон Иванович, шляпу надень, голубчик, напечет! – проворковала жена.

Липсиц махнул шляпой и занял свое место в ландо между супругой и дочерью.

Тронулись. Уже почти выехали из города, как вдруг Антон Иванович хлопнул себя по лбу.

– Батюшки святы! Забыл, забыл одну бумаженцию. Придется воротиться.

– Как воротиться? – изумилась жена. – Зачем тебе именно теперь какие-то бумаги? Вечером и возьмешь. Откуда брать-то?

– Из сейфа, из конторы банка. Нет, надо теперь заехать, а уж потом и тронемся. Это недолго. Непременно надо взять, они мне рано утром понадобятся.

– Аделия права. К чему такая суета, словно ваш банк или сейф куда-нибудь денутся за день, – подала голос Леокадия. – Потеряем много времени, солнце зайдет или, не дай Бог, погода переменится, дождь пойдет, и все пропало!

– В нашем деле, дражайшая Леокадия Станиславовна, и один день может стоить миллионы. Поворачивай! – крикнул он кучеру.

– Вот, всегда вы так! – вяло произнесла Лека. – Отчего не слышите другого мнения? Остановитесь!

– Полно, милая! Не капризничай! – улыбнулась Аделия. – Раз Антон Иванович решил, так уж он не отступит. Ты же знаешь. И потом, это действительно недолго.

– Ну как знаете, – ответила глухим голосом Лека и отвернулась.

– Не стоит расстраиваться по таким пустякам. Ты даже побледнела.

Аделия погладила сестру по плечу, но та не ответила на ее ласку. Настроение испортилось. Ничего, приедем на природу, отойдет, развеселится.

Ландо остановилось на Малой Морской улице. Банкир исчез под высокими сводами парадного входа. Весь вид дома говорил об основательности и незыблемости господина Липсица и его финансовых дел.

Прошло несколько минут, Антон Иванович не появлялся. Аделия заволновалась.

– Мамочка, мы просидим тут весь день, – заныла Лиза.

– Надо послать швейцара, пусть поторопит, – решила Аделия. – Впрочем, неловко. Я сама поднимусь в кабинет.

– Не надо, не ходи. Разве он малое дитя? – с необычайным жаром произнесла Лека, удерживая сестру за руку.

– Так мы тут изжаримся на солнце, – сказала Аделия и поднялась, чтобы идти.

– Ах, мое платье! – вдруг простонала Лека. – Боже, оно зацепилось, порвалось!

Помоги же мне, Аделия.

И сестры принялись вытаскивать конец платья, и впрямь зацепившийся за что-то под сиденьем. Нежная ткань не поддавалась, Лека захныкала как ребенок. Аделия осторожно, на ощупь, пыталась высвободить край одежды. В это мгновение раздался оглушительный грохот. Аделия подняла голову и встретила испуганный и напряженный взгляд сестры.

– Что это, мамочка? – вскрикнула Лиза.

Аделия перевела взгляд на здание банка. Из окон верхнего этажа, где располагался кабинет Антона Ивановича, повалил дым и потом вырвалось пламя.

– Антон! – закричала не своим голосом Аделия и попыталась выскочить из ландо, чтобы бежать в контору.

– Ты с ума сошла! – Лека уцепилась за сестру мертвой хваткой.

– Пусти меня, пусти! – билась Аделия.

На улице стекался народ. Послышался звук рожка, мчалась пожарная команда.

К ландо подбежал городовой. Затем с дворниками соседних домов они устремились внутрь здания. Аделия, не мигая, смотрела на массивную дверь, за которой скрылся ее супруг. Она долго не открывалась. Между тем пожар на верхних этажах нарастал. Антона все не было.

– Папочка? Где папочка? – плакала Лиза.

Прибывшие пожарные боролись с огнем. Появилась полиция, и в скором времени ситуация определилась: в кабинете Липсица произошел взрыв, потом возгорание. Вероятно, неизвестные злоумышленники пробрались в помещение банка по чердаку и попытались взломать сейф, но, как на грех, появился хозяин. Неизвестно, попытался ли он остановить грабителей и сколько их было, но, убегая, они устроили взрыв, от которого Антон Иванович погиб.

Сердюков по возвращении в Петербург затребовал дело о взрыве в банке Липсица. Полиция, хоть и бросилась по горячим следам, да неудачно. Мало что удалось выяснить. Складывалось странное впечатление, будто грабители оказались в банке совершенно беспрепятственно, словно кто-то их впустил или они имели ключи и доступ ко всем помещениям. После ограбления банк тем не менее устоял, все его активы стали собственностью вдовы и дочери покойного банкира. В ту пору дело об ограблении вели лучшие силы в полиции, но Сердюкова не привлекали. Ограбления банков, ювелирных магазинов, кредитных обществ, казначейств стали, как ни печально, довольно частым явлением в столице.

Есть ли тут какая-нибудь связь с событиями в пансионе? На первый взгляд, никакой. Но если подумать, сестры одна за другой становятся богатыми вдовами, следовательно, возможной добычей для ловких людей.

Сердюков устало опустил голову на папку с делом. Вот, незаметно для себя он уже и похоронил своего товарища, подумал об Аполонии как о вдове. А если такое все же Случится? Что тогда? Посмеет ли он по прошествии некоторого времени надеяться на нечто большее, нежели родственные чувства со стороны Аполонии? Ведь такое случается, что вдовы выходят замуж иногда за друзей или родственников покойного. – «Ах какая же ты бессовестная дрянь!» – Сердюков пребольно ущипнул себя за кончик уха.