Он кивком показал на блокнот. Судя по виду, его разбирало любопытство.

– Мне нравится, как свет играет на листьях клена, – пояснила она.

– Они прекрасны, верно?

Он оперся на ручку метлы и стал рассматривать листья.

– Вы из тех, кто остановился в отеле?

– Да.

– Не хочу совать нос в чужие дела, но это семейный праздник? Обычно у нас не бывает столько гостей.

Ким сдавленно хихикнула при мысли о том, почему здесь собралось так много постояльцев. Трэвис собирался следить за ней и Дэйвом. Только Дэйва здесь уже не будет.

– Нет, – ответила она. – Просто мой…

Она не знала, как назвать Трэвиса. Женихом? Но он не сделал официального предложения. Не подарил кольцо (что, как говорила Ким молодым людям, приходившим в ее магазин, было недопустимым промахом), и к тому же она не согласилась стать его женой.

– Ваш молодой человек? – уточнил он.

Старомодный термин, который, однако, вполне подходил ситуации.

– Да, мой молодой человек пригласил друзей.

Они немного помолчали. Потом мужчина глянул на ее блокнот.

– Я оставляю вас вашим занятиям, но если понадобится помощь, дайте знать. Только спросите Реда. Когда-то мои волосы были такого цвета[3]…

Он уже хотел уйти, но Ким его остановила:

– В этом у нас много общего, – сказала она. – Может, вы сумеете помочь нам найти кое-кого?

Он остановился и оглянулся. Было в нем что-то такое, что ей нравилось. Славная улыбка.

– Всех приезжих я, конечно, не знаю, но если человеку за сорок, возможно, помогу.

Она улыбнулась слову «приезжий». Точно так говорили в Эдилине о всех новых жителях.

– А если человек умер в 1893-м?

– Тогда я, возможно, ходил вместе с ним в школу.

Ким рассмеялась.

– Доктор Тристан Джейнс. Полагаю, город был назван в честь его семьи?

– Совершенно верно.

Мужчина подошел к одному из стульев напротив скамьи. Но предварительно попросил разрешения сесть.

– Пожалуйста, – кивнула она.

– А ваш молодой человек не возражает оставлять вас наедине с другим мужчиной?

– Уверена, что он сойдет с ума от ревности, но я сумею утихомирить его зверскую вспыльчивость.

– Говорите, как влюбленная женщина, – хмыкнул Ред.

Ким невольно покраснела.

– Так что насчет доктора Джейнса?

– Здесь когда-то была библиотека, но когда мельница закрылась, город практически умер вместе с ним. Все бумаги и книги перевезли в столицу штата. Жаль, вы могли бы пойти в библиотеку и прочитать все. Я плохой рассказчик. Но так или иначе, мистер Густав Джейнс основал город в 1857 году, когда построил мельницу, которая молола зерно для всех в радиусе пятидесяти миль. Его единственный сын Тристан стал доктором. Я слышал, что старый Густав, не умевший ни читать, ни писать, очень гордился сыном.

– Как и следовало, – кивнула Ким. – Тристан умер молодым, верно?

– Да. Он спасал шахтеров, когда случился обвал. Его очень любили, и сотни людей пришли на похороны.

– И среди них наверняка моя прапрабабка. Внучатая. Похоже, она носила его ребенка, который стал… если не ошибаюсь, моим внучатым прадедом.

– И это делает вас почетным членом Джейнс-Крик.

– Не приезжей?

– Разумеется, нет.

Откуда-то послышались голоса, и Ред встал.

– Похоже, ваш молодой человек возвращается.

Мне нужно идти.

– Вопрос в том, что в моем родном городе все хотят знать, был ли женат доктор Джейнс.

– О нет! Я слышал, что он был самым завидным в городе женихом. Красив, богат, но так и умер холостяком. Уверен, что если бы он остался в живых, женился бы на вашей родственнице. Особенно если она была хотя бы вполовину такой хорошенькой, как вы.

– Спасибо, – кивнула Ким. Ред уже отошел, когда она кое-что вспомнила: – Ред, а вы не знаете, где он похоронен?

– Вся семья Джейнсов лежит на Старой Мельнице. Если пойдете туда, будьте поосторожнее. Там все разваливается. Возьмите спутников. Сильных и крепких.

– Спасибо, обязательно.

Ред исчез за углом.

Слева из-за высоких кустов показался Трэвис. Хмурясь, он что-то говорил в телефон. Но увидев Ким, улыбнулся.

– Форестер, вы только что сделали это! – воскликнул он и отсоединился.

– Готова идти на ужин? – спросил он Ким, протягивая руку.

– Готова!

Они направились к главному зданию.

Стоя в тени кустов, Ред провожал их взглядом и улыбался.

– Сэр! – обратился к нему мужчина в костюме.

– Что там?! – рявкнул Ред.

– Вам звонят из Гонконга, а мистеру Форестеру нужно…

Ред нахмурился.

– Мой сын сделал для Форестера все возможное. Пошлите кого-нибудь в столицу штата. Я хочу знать все о докторе Тристане Джейнсе, который умер в 1893-м.

– Утром я непременно…

Ред пристально глянул на говорившего.

– Я позвоню губернатору.

– И немедленно, – бросил Ред, уходя прочь от гостиницы.

Второй поднял метлу и последовал за Рэндаллом Максвеллом в ожидавшую машину.


Ким разбудил шум бегущей воды, и она, сразу все вспомнив, вальяжно потянулась. Прошлая ночь была чудесной. За ужином для них накрыли отдельный столик на маленьком застекленном крыльце, и Трэвис заказал обед еще до того, как в зал стали приходить постояльцы. Шесть блюд и три сорта вина… На небе сверкали звезды, и лунный свет проникал в окна. Когда подали десерт, они стали кормить друг друга, и Ким потребовалась вся сила воли, чтобы не наброситься на Трэвиса и не сорвать с него одежду.

– Пойдем к себе? – спросил он еще до окончания десерта.

– Если ты готов и больше не хочешь есть, – скромно заметила Ким.

– Я был… готов весь последний час, – выдавил он с таким видом, словно его одолевала боль.

Им удалось пожелать официантке, той же молодой женщине, которая показала Ким номер, спокойной ночи и даже не коснуться друг друга на долгом пути вверх по лестнице. Трэвис открыт дверь и пропустил Ким вперед. Запер дверь на цепочку и повернулся посмотреть на Ким.

Слова не понадобились. Она одним прыжком оказалась в его объятиях. Одежда разлетелась по всей комнате. Оставшись голыми, они едва добрались до кровати и слились в единое целое со всей страстью, которую испытывали в этот момент. Через пять минут после совместного оргазма они начали снова, на этот раз исследуя тела друг друга и находя то, что им нравилось больше всего.

– Как насчет такого? – прошептал Трэвис, гладя ее между ног.

– Да, очень.

Как жаль, что они не были вместе с самого начала взросления! Было бы прекрасно вместе узнавать все друг о друге. Но с другой стороны, Трэвис многое знал о женском теле. Он знал, как вознести женщину на новые высоты экстаза и удержать там.

Ким тоже успела кое-что усвоить, и когда обхватила его ртом, с радостью услышала протяжный стон. Минут через двадцать она снова припала поцелуем к его шее.

– Где ты научилась такому? – поразился Трэвис.

– По телевизору прошлой ночью видела, – ответила она не моргнув глазом.

Трэвис явно не знал, верить ей или нет, но очень уж нравилась мысль о том, что она все узнала по телевизору, а не от другого мужчины.

Заснули они часа в три ночи. Они бессильно лежали рядом, голые, потные и обмякшие, как тряпичные куклы. Через некоторое время Трэвис проснулся, сообразил, что они валяются поперек кровати, устроил Ким на подушках, положил ее голову себе на плечо, накрыл обоих одеялами и тут же снова заснул.

Но настало утро, и Ким, прислушиваясь к шуму душа, продолжала улыбаться и вспоминать прошлую ночь.

В комнату вошел Трэвис, в полотенце, обернутом вокруг бедер. Вторым полотенцем он вытирал волосы.

– Продолжай смотреть на меня так, и мне понадобится еще один душ. Через час-полтора.

Он обдал ее жарким взглядом. Ким снова потянулась.

– Я прекрасно провела прошлую ночь.

– Да ну?

Он уселся на кровать и отвел волосы с ее лица.

– Я тоже. Как насчет того, чтобы сегодня…

– Ой! – ахнула она, садясь. – Совсем забыла сказать, что знаю, где похоронен Тристан Джейнс.

– Это не то, что я собрался предложить, но ведь мы приехали сюда именно с этой целью.

– Верно. Найти новых родственников.

Он наклонился и поцеловал ее в ушко.

– Может, позвонить людям по фамилии Джейнс и расспросить обо всем, что они знают? – предложила Ким.

– Я уже просмотрел телефонный справочник и спросил Пенни. Никого не осталось.

– Когда ты с ней говорил? – удивилась Пенни.

– Утром. Пока ты спала.

Ким глянула на часы. Начало десятого. Пожалуй, она впервые в жизни вставала так поздно! В детстве она и Трэвис были на ногах с шести утра.

– Ты по-прежнему жаворонок?

Он выглянул из ванной. Щеки были покрыты мыльной пеной.

– Я обычно приезжаю в офис к семи. А ты?

– Я сижу в гараже с шести.

– Конечно, я завтракаю около пяти.

– А я – в половине пятого, – похвасталась Ким.

– В четыре я уже в тренажерном зале.

– А я так и совсем не сплю, – фыркнула она, и оба рассмеялись такому соревнованию.

Он вышел из ванной, совсем голый и побритый. Под взглядом Ким стал одеваться, но тут же отвернулся.

– Не знаю, как ты, но я умираю от голода.

Она попыталась слезть с кровати, но поняла, что тоже голая, и поколебалась. Трэвис стоял спиной, но наблюдал за ней в зеркале. Ким подумала, что он уже видел ее без одежды, и, отбросив одеяло, набралась храбрости и направилась к ванной. Но у самой двери обернулась. Он застегивал рубашку и широко улыбался.

Она приняла душ и вымыта голову, щедро поливая волосы кондиционером, чтобы они стали шелковистыми. Выйдя из ванной, она вытерлась, надела гостиничный халат, висевший на крючке двери, и стала сушить волосы. Вошел Трэвис, уже полностью одетый, отобрал у нее фен и стал им орудовать.

Она обрадовалась, увидев, как неуклюже он управляется с большим ручным феном. Словно никогда не делал этого раньше. Ким наклонила голову, ощутила, как его руки тонут в ее волосах, и подумала, что в жизни не испытывала ничего более чувственного. Было в этом прикосновении что-то такое интимное, такое личное… еще сексуальнее секса. Какая забавная мысль! Сексуальнее секса.