Коста Портиа да - Незнакомец

Взгляд Мелоди спрашивал «почему?», и Клодия пожала плечами. Разочарование – ее и Мелоди – тяжело повисло между ними.

– Думаю, нам лучше пойти в дом, пока мы тут окончательно не закоченели.

От холода руки у обеих покрылись гусиной кожей. Клодия полагала, что Полу должно быть теплее в сюртуке и брюках, но когда посмотрела на него повнимательнее, увидела, что он тоже дрожит.

«Мне нужно помочь ему, – подумала Клодия и со всех ног бросилась к одинокой, печально-задумчивой фигуре на скамейке. – Если он мне небезразличен, я должна этому радоваться; так будет лучше для него».

– Пол, пойдем в дом. – Она мягко коснулась его руки, и сердце перевернулось у нее в груди, когда он вздрогнул. – Очень холодно. – Поколебавшись, она поспешно заговорила, решив, что для его же блага нужно быть жестокой: – Тебе рано или поздно все равно придется с этим справиться.

Ей хотелось спросить, что он вспомнил, но почему-то она не могла себя заставить.

– Конечно, – сказал он, поднимаясь со скамейки как автомат, но при этом не утратив свойственной ему грации. – Ты права. Мы должны войти.

Слово «мы» вселило искорку нерациональной надежды, но и откладывать страшный момент было нельзя. Клодия первая вошла в дом и прошла в гостиную, Пол и Мелоди последовали за ней.

Молодая женщина с темными волосами сидела на диване и с довольно раздраженным видом быстро листала журнал. За долю секунды до того, как незваная гостья вскинула глаза, Клодия подумала: а почему, интересно, она не вышла вместе с Мелоди их встретить? Пытается таким завуалированным способом взять верх?

– Здравствуйте, я Клодия Марвуд, – заговорила она и, призвав на помощь все самообладание, улыбнулась улыбкой идеальной хозяйки.

Молодая женщина, с твердым взглядом и чопорным ртом, с ног до головы одетая от-кутюр, вскочила на ноги, но игнорировала предложенное приветствие.

– Пол! Мой дорогой! – вскричала она и, чуть ли не оттолкнув Клодию с дороги, ринулась к Полу. – Как ты себя чувствуешь, любимый? Ты узнаешь меня? Эта девушка, – она небрежно махнула в сторону державшейся сзади Мелоди, – сказала, что ты потерял память.

Она схватила его за руку и горячо стиснула. Клодии оставалось только беспомощно наблюдать.

Поначалу Пол пришел в замешательство, но уже в следующую минуту Клодия увидела в его глазах узнавание.

– Да, – начал он неуверенно, – я действительно потерял память… но, думаю, она уже начинает возвращаться.

Он повернулся к Клодии и посмотрел на нее таким убитым взглядом, что сердце ее в очередной раз перевернулось в груди.

«Ох, мой бедный незнакомец», – подумала Клодия, сообразив, что она не единственная, кому придется нелегко. Возвращение к прошлому будет означать потерю и для Пола.

– Мой дорогой Пол, ты меня узнаешь? – не унималась гостья, хмуря благородный лоб. – Иди сюда. Присядь. – Она подвела его к дивану и заставила сесть. – Кто-нибудь может сделать ему чаю? Наверняка все это для него ужасный шок.

– Я принесу, – сказала Мелоди, и Клодия с благодарностью взглянула на нее.

«Надо остаться здесь, – решила Клодия, – и заставить эту нахальную девицу признать ее в ее же собственном доме!»

– Пол! – Молодая женщина вглядывалась в лицо Пола, словно перед ней был какой-то контуженный ветеран войны. К ужасу Клодии, она стала щелкать пальцами. – Пол, ответь мне!

Клодия стиснула кулаки в складках платья, чтобы не сделать что-то поопаснее.

– Фелисити? – неуверенно проговорил Пол. – Ты – Фелисити, да?

– Ну слава богу! Ты помнишь! – Гостья вздохнула, и на ее гладком лице отразилась решимость. – Не волнуйся, мой дорогой, все будет хорошо, как только мы уедем отсюда.

Вскочив на ноги, она взяла его за плечо.

Ну, хватит. Клодия сделала шаг вперед.

– Возможно, Пол хочет выпить чаю перед отъездом? Уверена, Мелоди сейчас принесет.

– А что, скажите на милость, вы знаете о его вкусах? – Глаза молодой женщины, устремленные на Клодию, неожиданно сделались злобными. – Кто вы вообще такая? И о чем думали, потащив больного человека на какую-то вечеринку?

Клодия расправила плечи, находя утешение в том, что она немножко выше, и черпая уверенность в элегантном платье, в котором всегда чувствовала себя королевой.

– Как я уже говорила, меня зовут Клодия Марвуд, и я предложила Полу пожить у меня, потому что он не знал, куда еще ему идти. – Она подумала было протянуть руку, но, зная, что этот жест будет отвергнут, избавила себя от неловкости. – А вы не будете ли любезны представиться?

Глаза молодой женщины сузились, и она улыбнулась неприятной торжествующей улыбкой.

– Я Фелисити Нестон, – заявила она. Улыбка сделалась шире, но приятнее не стала. – И я невеста Пола.

Клодия не смотрела на Пола, но почувствовала, как он страдальчески закрыл глаза.

Пол, закрывающий глаза. Почему даже сейчас, спустя несколько долгих недель, она все еще не может забыть этого? От чего он отгораживался: от нее или того неизбежного факта, что потерял ее?

– Я не могу отказаться от всей своей жизни, – сказал он в одно из немногих мгновений, когда Фелисити не кудахтала над ним.

«Ну, конечно, – подумала Клодия и, потерев глаза, на время отложила отчет, приготовленный для нее послушным и исполнительным Тристаном. – Я никогда и не ждала этого от тебя, Пол Баумен – доктор Пол Баумен, – так почему же напряжение в твоем лице и что-то в линии опущенных плеч предполагало, что, будь у тебя хоть малейший шанс, ты мог бы это сделать? Что ты мог отвергнуть все свое прошлое, чтобы остаться со мной?»

«Глупо, конечно, заниматься подобными домыслами», – сказала она себе, пытаясь сосредоточиться на четко изложенных и идеально точных данных Тристана. Глупо и незачем. Боже, у нее же теперь нет недостатка в любовниках. У нее есть Тристан, у нее есть ее любимая Мелоди и даже – впрочем, она этого ожидала – эксцентричная Беатрис.

Но Мелоди и Беатрис – женщины, а это совсем, совсем не то. И какой бы забавной ни была временами рабская преданность Тристана, и как бы искренне ни привязалась она к своему личному помощнику, это было не то же самое. Ни он, ни Мелоди, ни Беатрис не заполнили ту нишу в душе и сердце, которую занимал и до сих пор занимает Пол. Место, отведенное для ее незнакомца.

– Оставьте меня в покое, доктор Баумен, – пробормотала она и, признав поражение, закрыла папку с отчетом. – У вас есть ваша прелестная Фелисити, а у меня мои друзья и совершенно новая жизнь. С вами было здорово, но надо жить дальше.

В жизни теперь многое изменилось, как изменилась и она сама. Той вялой и апатичной Клодии периода скорби и исцеления больше нет. Со времени появления и ухода Пола она полностью переродилась и даже если пока еще не заправляла полностью бизнесом Джеральда, то принимала активное участие в делах, особенно после ухода Ричарда Трубриджа. Процесс купли-продажи оказался бодрящим и крайне возбуждающим. Цифры, на которые она смотрела минуту назад, проекты, касающиеся нового отеля, волновали и будоражили. Ее охватило какое-то непонятное нетерпение, беспокойство, сидеть на месте стало невмоготу. Какая жалость, что Тристан отправился на рабочую встречу в Сити! Позже они увидятся с Мелоди, с которой вместе трудятся над отделкой нового дома подруги. Беатрис работает – ну, по крайней мере, сказала, что работает, – занимается своей лондонской практикой.

– О боже, надеюсь, это не климакс начинается, – пробормотала Клодия, оставляя кабинет и работу.

Ее простая хлопчатобумажная рубашка ни с того ни с сего прилипла к телу, а джинсы, которые так хорошо сидели совсем недавно, вдруг почему-то стали тесноваты. Клодия запустила пятерню в свою короткую лохматую челку и обнаружила, что та влажная.

Разумеется, погода не способствовала. День выдался душный, самый жаркий за последнюю неделю, несмотря на то что лето уже пошло на убыль.

«Саду нужен душ, как и мне», – подумала она и взяла бутылку «Сан-Пелегрино» из холодильника, и тут до нее дошло, что по крайней мере растения получат свою долю влаги прямо сейчас. Прогремел гром, и дождевые капли застучали по дорожке.

– Ну, здорово! Гроза, и именно сейчас, чтобы напомнить мне о нем! – прорычала она, глотнула воды из бутылки и понесла ее в гостиную, даже не захватив стакан.

Порывшись в компакт-дисках, она решительно отвергла «Мадам Баттерфляй» и поставила реквием Форе, надеясь на духовное утешение. По крайней мере, эту запись она не проигрывала во время пребывания Пола в Перри-хаусе, а потому могла слушать без бередящих душу воспоминаний.

Вначале музыка, казалось, подействовала, и к тому времени, как заиграл «Санктус», она уже вполне успокоилась. Но когда неземные голоса и скрипичное соло переплелись друг с другом, умиротворение Клодии было неожиданно и грубо нарушено. Едва только осанны грянули по первому кругу, как им ответил дробный равномерный стук во входную дверь.

«Нет, не будь дурой! Это совпадение», – сурово сказала она себе, поднимаясь с дивана, чтобы посмотреть, кого там принесло. Если бы ты слушала «В ясный день желанный», то да, еще можно было бы поверить, что он тебе привиделся. Но ты слушаешь совсем другое, и это не он.

Но это был он. И как только она открыла дверь, первая вспышка молнии осветила лицо, и Клодия сказала себе, что не должна быть так рада снова его видеть.

Доктор Баумен был одет не так, как можно было ожидать от ученого, вовсе нет. Никакого твидового пиджака, никаких кожаных заплаток на локтях, никакого пуловера грязного цвета. Не менее шокирующим, чем его появление, стало то, что на нем был тот самый черный сюртук, в котором он появился здесь в первый раз! Хотя вместе с джинсами, поношенными кроссовками и майкой с изображением Альберта Эйнштейна сюртук смотрелся несколько по-другому.

– Я в некотором роде к нему привязался, – сказал Пол и, не здороваясь и никак не объясняя своего появления, погладил пальцами бархатный рукав.