– Да, я думала об этом. Много думала… – Она нервно смяла кремовую ткань платья, потом снова разгладила. – Знаю, что должна сделать это ради него. – Она заглянула в теплые зеленые глаза Беатрис, ища и находя там понимание. – Еще день-два. Я… – Надо признать правду. – Хочу, чтобы он еще немножко побыл со мной. Мне так хорошо, когда он рядом. Чувствую себя такой живой. Он дорог мне, и, думаю, я его заслуживаю! – Она несмело улыбнулась, ободренная сочувственным молчанием собеседницы. – Когда Пол вспомнит, кто он, то вернется к своей жизни. И в этой жизни будет какая-нибудь женщина, жена или подружка, и я буду ему больше не нужна. Поэтому и хочу воспользоваться тем, что сейчас я у него единственная!

В следующий момент она оказалась в теплых объятиях Беатрис.

– Браво! – воскликнула Беатрис и слегка отстранилась, продолжая сжимать плечи Клодии. Она выглядела взволнованной и неожиданно очень молодой. – Знаешь, я и сама поступила бы точно так же. Даже и не подумала бы сделать как-то по-другому. – По ее лицу скользнула бесовская улыбка. – Знаю, многие сочли бы, что это неправильно или даже аморально. Но лично я, – она отпустила Клодию и стукнула себя в грудь для выразительности, – думаю, что только так и надо. Не только ради тебя, но и ради Пола. Он сейчас нуждается в доброте и хорошем уходе, но ничуть не меньше ему требуется поддержка уверенности в себе. – Беатрис бросила на Клодию лукавый и многозначительный взгляд. – И именно это ты, без сомнения, ему и даешь. – Она наклонилась ближе, словно собираясь посекретничать, хотя, кроме них, в комнате больше никого не было. – С тобой он чувствует себя мужчиной, а не просто потерявшимся маленьким мальчиком, угодившим в трясину бюрократии!

– Ну, раз ты так говоришь… – отозвалась Клодия.

С одной стороны, она испытывала облегчение, с другой – беспокойство. Объятия Беатрис всколыхнули вопросы, вставшие в последние дни. Даже в своей относительно сдержанной «рабочей» одежде, классическом брючном костюме, сером в тонкую полоску, и белом халате, доктор была красива – глаз не оторвать, – и убийственно желанна. Очки в металлической оправе и уложенные в замысловатую, но строгую прическу волосы лишь добавляли привлекательности. На короткий миг Клодия будто увидела представившуюся ей компенсацию, способ облегчить страдания, когда Пол вспомнит, кто он, и ее покинет.

– Именно так, – весело подтвердила Беатрис. – Таково мое мнение как врача и как женщины.

Клодия не знала, что еще сказать, но телефонный звонок избавил ее от необходимости ответа. Внезапный страх подсказал, что это сообщение о результатах обследования Пола.

– Да? – ответила Беатрис на звонок. – Понятно. Хорошо, мы сейчас придем.

В трубке щелкнуло, и этот щелчок прозвучал как приговор.

Клодия как будто онемела. Ее охватили дурные предчувствия, неясная тревога, из-за которой разговоры о сексе в качестве терапии показались легкомысленными.

– Идем, – мягко сказала Беатрис, снова беря ее за руку. – Дэвид хочет нас видеть. – Она потрепала Клодию по щеке. – Не смотри ты так печально. Уверена, волноваться совершенно не из-за чего!

«И, слава богу, Беатрис, в общем, оказалась права», – думала Клодия, когда они с Полом ехали обратно в Роузвелл в умиротворяющей тишине раннего летнего вечера. Анализы и обследование, включая томографию мозга, показали, что серьезных физических повреждений нет. Единственное, из-за чего стоило беспокоиться, это почему, если все хорошо, он до сих пор не может вспомнить.

Пол притих, глядя в окно, и Клодия украдкой взглянула на него. «Что ж, если ты притворяешься, мальчик, то делаешь это чертовски убедительно». Этот консультант, Колвил, обследовал пациента на совесть, а человек его опыта и квалификации распознал бы симуляцию амнезии. И пусть ничего определенного сказать нельзя, случай Пола, судя по всему, настоящий. Рекомендации Колвила ничем, по сути, не отличались от совета Беатрис: пациенту нужно время. Им назначили еще один визит на следующей неделе, когда будет определено дальнейшее лечение, а пока единственное, что можно сделать, это ждать, окружив Пола заботой и вниманием.

«Интересно было бы знать, – размышляла с улыбкой Клодия, – счел бы милый, но очень благовоспитанный мистер Колвил то, что имело место между ней и Полом в последние сорок восемь часов, «заботой и вниманием».

Но неужели все это теперь дает о себе знать», – гадала она, поглядывая на Пола, по-прежнему задумчивого и чуть отрешенного.

– Ты в порядке? – спросила она, когда они проехали уже большую часть пути и приближались к деревне. – Тебя беспокоят результаты обследования? Колвил сказал, что все отлично. Скоро ты начнешь вспоминать все больше и больше, вопрос лишь во времени.

– Дело не в обследовании. Не совсем, – ответил он. Клодия не сводила глаз с дороги, но почувствовала, как он повернулся к ней, и почти ощутила жар его улыбки. – Я думал о том, что мне удалось вспомнить… Почему, бога ради, я помню, как трахался с Вивианом, но ничего больше? – Он постучал пальцем по обивке сиденья рядом с собой. – Как думаешь, не значит ли это, что я гей?

Клодия удержалась от усмешки. Он говорил так серьезно – ясно, что это совсем не тема для шуток.

– Ну, ты не можешь быть… как бы это сказать? Ты явно не убежденный гомосексуалист, иначе не захотел бы заниматься со мной любовью, верно? – Она помолчала, затем продолжила с некоторой опаской: – Если ты, конечно, не нашел способ притворяться?

– Нет, исключено, – ответил он немного ворчливо. – То, что я чувствую к тебе, настоящее. Мои реакции настоящие. Как ты можешь сомневаться в этом?

«Ой, я его расстроила!» – укорила себя Клодия.

– Я не сомневаюсь. Прости, это было глупо… Просто ситуация, в которой мы оказались, очень необычная. Ты, должно быть, в замешательстве, а я не могу не думать, что пользуюсь твоим положением.

– Никогда! – вскричал он с неожиданной горячностью. – Не знаю, что стало бы со мной, если б я тебя не встретил. Я в огромном долгу перед тобой. – Он тихо рассмеялся, и Клодия почувствовала, как расслабились ее туго натянутые нервы. – Просто не могу поверить в свою удачу. Уверен, не каждого потерявшего память несчастного берет к себе женщина, которая вдобавок оказывается еще и умной, и красивой, и совершенно бесподобной в постели.

– Что ж, спасибо, – отозвалась Клодия, весьма польщенная. – Но разве это исключает вероятность того, что ты можешь быть, так сказать, геем по призванию? Ведь в противном случае ты не мог определить, бесподобна я в постели или нет? Значит, у тебя есть определенный опыт с женщинами.

– Это правда, – задумчиво согласился он. – Просто не могу вспомнить ни одной конкретной женщины. Есть инстинктивная память о самом акте и об ощущениях, о желании и потребности в них… но никаких частностей. Когда я пытаюсь вызвать в памяти лица и тела, единственное лицо и тело, которое я вижу, – твое.

Растроганная, Клодия сосредоточилась на дороге. Она немного побаивалась молодого человека, сидевшего рядом с ней. Он исключительный, и чувства, которые она испытывает к нему, наверное, слишком сильны и слишком преждевременны. Когда они приблизились к роузвеллскому кладбищу, она ощутила внезапную потребность в знакомых успокаивающих впечатлениях.

– Не возражаешь, если мы ненадолго остановимся? – спросила она, заезжая на маленькую стоянку возле кладбища. – Я… я не была здесь какое-то время и, думаю, мне надо зайти.

– Хочешь побыть одна? – спросил Пол, когда она собралась выйти из машины, и положил ладонь ей на руку.

– Нет… нет, не думаю. Вообще-то, буду рада компании. Мы недолго. Я просто хочу «прикоснуться к основам», как бы ты, наверное, сказал.

Пол просто кивнул и вышел из машины вместе с ней.

«Ты ведь понимаешь, не так ли, Джерри?» – молча вопрошала она, глядя на простую надпись, выгравированную на полированном черном граните. «Джеральд Кристофер Марвуд. Любимый муж Клодии. Мир праху твоему».

«Я люблю тебя не меньше», – сказала она и внезапно почувствовала себя лучше, как будто вновь увидев лицо и улыбку, по которой до сих пор скучала. Подбадривающую, лукавую улыбку Джеральда, привидевшуюся ей, когда она в первый раз занималась любовью с Полом. Свежий ветерок, предвестник ночи, вызвал легкую дрожь, но на душе было тепло и покойно.

– Все нормально? – спросил Пол, встав рядом. Она почувствовала, как он заколебался, прежде чем обнять ее.

– Да, – ответила она, прислонившись к нему и говоря не только голосом, но и телом. – Думаю, ты бы ему понравился. Он любил приключения. Не изменял, когда мы были женаты, я уверена в этом, но до того, как встретились, покуролесил всласть. Иногда рассказывал о тех своих бурных деньках, – она помолчала, искоса взглянув на Пола из-под ресниц, – и я почти не сомневаюсь, что между ним и Беатрис что-то было.

– А теперь она к тебе неровно дышит, – заметил Пол.

– Ты так считаешь? – спросила Клодия, хотя уже почти не сомневалась, что так оно и есть.

– Да, – заявил он с типичной мужской самоуверенностью. – Я совсем недолго видел вас вместе, но мне ясно как день, что ей не терпится затащить тебя в постель!

– Ты сумасшедший! – рассмеялась Клодия.

– Нет, не сумасшедший, – ответил он, улыбаясь. – Временно малость того, да. – Он постучал себя по виску. – Но способности понимать, что к чему, не утратил. Особенно когда дело касается вопросов секса.

Он обнял ее крепче, пока еще не позволяя красноречиво прижаться к ней, но все же посылая недвусмысленный сигнал.

«Прилично ли думать об этом здесь, на могиле покойного мужа?» – спросила себя Клодия, с трудом сдерживаясь, чтобы не протянуть руку и не дотронуться до него. Виноватой она себя не чувствовала, скорее по-старомодному порочной, и не сомневалась, что Джеральд полностью бы ее одобрил.

– Поедем домой? – предложила она, легонько коснувшись Пола, и тут же получила подтверждение его готовности.

– Можно, – отозвался он низким, вкрадчивым голосом, – но если Джеральд любил приключения, разве ему не хотелось бы, чтобы у тебя их было побольше?