Коста Портиа да - Незнакомец

Он не договорил, стиснул зубы и устремился ей навстречу.

«Нет, нет, глупый ты мальчик… я гарпия… ненасытная гарпия», – подумала Клодия на мгновение до того, как утратила способность думать. Пользуясь моментом, понимая, что силы партнера небеспредельны, она запрыгала вверх-вниз, присоединяясь к нему в безумной кульминации. Поза была трудная и напряженная, ноги едва выдерживали нагрузку, но, попав в мир давления и жара, Клодия почти не замечала неудобств. Вокруг и в ней самой был лишь горячий свет, обжигавший изнутри восторгом, а под ней всецело в ее власти бился и корчился плененный ангел.

Прошло какое-то время, прежде чем Клодия смогла разогнуть занемевшие ноги и подняться. Колени ныли, потянутая мышца напомнила о себе резкой болью, но в остальном она чувствовала себя прекрасно, словно получила заряд жизненной энергии.

– Бог ты мой, на кого же я похожа! – пробормотала Клодия, поймав свое отражение в стекле. Волосы всклокочены, лицо светится, голая ниже пояса, еще недавно свежая майка помята и в пятнах. Поглядев вниз, она увидела тонкую пленку испарины на бедрах и предательский блеск иной влаги на лобке.

«Ну и пугало», – подумала Клодия, но почему-то непристойный растрепанный вид лишь добавил ей бодрости. Она чувствовала себя энергичной, молодой и дерзкой. Беатрис Куин гордилась бы ею!

«Не просто гордилась, – пропищал дерзкий внутренний голос. – Она возжелала бы тебя, Клодия. Увидев тебя такой, как сейчас, добрый доктор упала бы перед тобой на колени и поцеловала в то самое место, которое только что таранил Пол!»

Какое возмутительное предположение! Однако же отражение в стекле улыбалось. Клодия прижала ладонь к губам, слегка побаливавшим после жадных поцелуев Пола, и представила, как ее целуют куда более нежные губы Беатрис. И снова улыбнулась.

Ее внимание привлек какой-то звук, нечто среднее между стоном и вздохом пресыщения. Обмякший Пол лежал в той же позе, в какой она его оставила, словно водяной, обслуживший грозную принцессу-воительницу и брошенный за ненадобностью на берегу. Из-под спины смятым комом выглядывала рубашка, съехавшие брюки болтались на лодыжках; вид у него был столь же неприличный, сколь и блаженный.

Что ж, по крайней мере, этот его орган определенно не пострадал, решила Клодия, заглушив тонкий голосок сомнения. Может ли мужчина, получивший шок и сотрясение мозга, оставаться таким потрясающим любовником? Кто скажет?

«Да и какая разница», – весело прозвучал у нее в голове голос Беатрис Куин, и в эту минуту, когда тело все еще пело и звенело, Клодия согласилась с ней.

Пол снова застонал, улыбнулся с каким-то полусонным изумлением и, поерзав в шезлонге, слегка потянулся. Клодия не сомневалась, что он прекрасно сознает, какое неприличное зрелище представляет, но ни малейшей попытки прикрыться он не сделал и, более того, похоже, с гордостью демонстрировал свои достоинства. И она, конечно, была совсем не против полюбоваться на обмякший, но все еще впечатляющий орган, вспоминая его другим, налитым и вздыбленным, раз за разом вторгающимся в ее глубины. Словно уловив ее мысли, член пошевелился, словно сонный разрумянившийся змей.

– Негодник, – весело пробормотала Клодия, потянувшись за одеждой. Она и сама не знала, с кем говорит – с собой или со своим прекрасным любовником-эксгибиционистом, – но это ее не волновало.

Пока она застегивала брюки и обувалась, напомнили две насущные, хотя и противоположные потребности: попить и пописать. Бросив на все еще дремавшего Пола последний долгий взгляд, Клодия покинула оранжерею.

Облегчившись, а потом быстро освежившись в ванной и побрызгав на себя духами, Клодия чуть ли не бегом спустилась по лестнице в кухню. Как здорово, однако, заниматься сексом с молодым, полным сил мужчиной, даже если ты сама проделала большую часть работы! К тому же рядом с Полом, в его объятиях, она чувствовала себя все моложе и моложе. Беатрис была совершенно права. Даже если он жиголо, какое это имеет значение?

«Ему, может быть, захочется чаю», – решила Клодия, оглядывая стоявшие на подносе фарфоровый чайник и чашки. Она уже взяла чайник, чтобы налить воды, но поняла, что и сама не прочь выпить чего-нибудь прохладительного.

– Черт бы тебя побрал, Пол Как-тебя-там! – с наигранным возмущением воскликнула она, открывая холодильник. – Почему я должна каждый раз тебе угождать? Разве не достаточно того, что ты заполучил мое великолепное тело?

Через пару минут она влила в высокий кувшин сок свежевыжатых апельсинов и лимонов и – заключительный штрих – бросила несколько кубиков льда.

– Подумала, может, для разнообразия тебе захочется чего-нибудь другого, – объявила она, входя в оранжерею.

Но, подняв глаза от подноса, чуть не выронила его вместе с высокими стаканами, кувшином и всем остальным. Дверь в патио была открыта, Пол и его мятая одежда исчезли.

Паника накатила на Клодию вместе с разочарованием, столь горьким, что у нее едва хватило сил его вынести. Она знала, что это может произойти, что Пол однажды вылетит из клетки так же внезапно, как и попал туда, но все равно случившееся глубоко ее задело и разозлило. Вот так, попользовались и бросили. Как какую-нибудь дурочку.

А потом включился здравый смысл, принесший тревогу и чувство вины.

Даже самый отъявленный злодей не убежал бы в рваной рубашке и босиком. Кроссовки, которые Пол носил с утра, по-прежнему валялись там, где их бросили, под шезлонгом, и если бы он искал какую-то другую обувь, она бы услышала шаги на лестнице. Возможно, если ее гость действительно ушел, с ним случилось что-то вроде рецидива, он впал в беспамятство и побрел куда глаза глядят. С грохотом поставив поднос, она пулей вылетела в сад.

А когда увидела Пола в дальнем конце лужайки (он сидел на корточках и разглядывал ее клумбу), испытала такое облегчение, что даже разозлилась на себя. Каким бы прекрасным ни было его тело и как бы умело он им ни пользовался, привязаться к мужчине, да еще так быстро, было с ее стороны недопустимой глупостью. Одержимость опасна, нельзя строить свою жизнь вокруг него.

– У тебя все в порядке? – небрежно спросила Клодия, твердо решившая не показывать, как переполошилась всего минуту назад.

– Все отлично… спасибо, – ответил Пол, выпрямляясь и поворачиваясь к ней с ослепительной и при этом почти застенчивой мальчишеской улыбкой. – А у тебя? – добавил он игриво.

– Вполне.

Несколько секунд она стояла, подбоченясь, глядя на него задумчиво и даже с вызовом. Клодия не чувствовала к нему антипатии и не ощущала откровенной дерзости в шедших от него флюидах, но все это было своего рода столкновение, оно приятно возбуждало и щекотало нервы.

– Я приготовила прохладительные напитки. – Клодия повернулась к оранжерее, чувствуя на себе его пристальный взгляд. – Правда, не чай. Захотелось чего-нибудь другого для разнообразия.

Она пошла обратно в оранжерею, а за спиной его бесшумные, босые ноги будто целовали траву.

– Великолепно, – заметил Пол, когда они остановились перед подносом с кувшином, стаканами и тарелками с бутербродами.

Ланч был уже довольно давно, и Клодия почувствовала, что проголодалась.

– Не могли бы мы выпить вон там? – спросил он, кивнув в сторону выкрашенных белой краской садовых стульев и столика в дальнем конце парка, на другой стороне дорожки, возле которой Пол любовался цветами. Не дожидаясь ответа, он взял в руки поднос.

– Конечно, – отозвалась Клодия, слегка раздраженная тем, что он снова распоряжается: что за своеволие для человека, взятого в дом из милости!

Но когда они сели и она разлила охлажденный фруктовый коктейль, то скрепя сердце признала, что место более чем подходящее. День уже клонился к вечеру, хотя солнце еще светило, но висело низко, и косые лучи уже не припекали, а воздухе разливался густой, упоительный аромат цветов и трав.

– Восхитительно!

Сидя с закрытыми глазами, Пол потягивал коктейль через соломину. Полосатые соломинки, которые Клодия сунула в стаканы, казалось, выражали внезапную перемену в ее настроении, ощущение праздника, который, увы, закончился.

Некоторое время она наблюдала, как Пол с наслаждением, почти жадно, потягивает коктейль, в перерывах между глотками поднимая удлиненное бледное лицо к закатным лучам. Вид у него был довольный и умиротворенный, намного более довольный и умиротворенный, чем полагалось человеку в его положении, но, что бы ни стояло за этим, Клодию такое положение тоже устраивало. С сомнениями и вопросами она решала пока повременить.

– Я видел белку, пока ты была в доме. – Пол немного помолчал, потом отставил стакан, выпрямился и указал на один из буков в конце парка. – Скакала себе спокойно по траве как ни в чем не бывало, а потом вдруг сорвалась и стремглав забралась на то дерево.

– Да, у нас их много. Это потому что лес близко.

– У нас? – Пол быстро перевел на нее взгляд.

– Сила привычки, – ответила Клодия, отставляя стакан. Подумала было долить, но поленилась.

– Ты все время думаешь о муже? – Пол снова взял свой стакан, поиграл с соломинкой. – Должно быть, скучаешь по нему.

– Нет… и да. То есть… я не думаю о нем все время. Уже нет. («Особенно сейчас!» – мысленно добавила она.) Но все еще скучаю по нему, правда. Мы хорошо жили. Он был намного старше, но это не имело никакого значения. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

Она скосила глаза, протянула руку и наконец подлила себе коктейль.

– Думаю, да, – бесстрастно отозвался Пол, протягивая стакан, чтоб Клодия налила и ему.

«Нахальный сукин сын, – подумала Клодия, не без труда пряча улыбку. – Думает, я потому так легко переспала с ним, что мне не хватает регулярного секса, который был у нас с Джеральдом».

Они посмотрели друг на друга, и Клодия легонько стукнулась своим стаканом о его.

– И к твоему сведению, мистер Загадка, я вовсе не умирала от фрустрации до твоего появления. Мне… мне это было даже не нужно!