С одной стороны, она знала, что они могут провести остаток дня за задушевной беседой, что она может поделиться с ним своими самыми худшими страхами и самыми робкими надеждами, и он поймет и поможет ей точно так же, как она поймет и поможет ему.

Другой путь вел к совершенно иной форме терапии, которая, она чувствовала, была бы такой же эффективной и, быть может, не такой преждевременной, как «лечение разговором». Клодия взглянула на длинные, тонкие, с квадратными кончиками пальцы Пола, его скульптурный рот и крепкие мышцы под бледной кожей груди, видневшейся между разошедшимися полами рубашки. Посмотрев вниз, заметила, что выпуклость под кремовыми летними брюками значительно увеличилась.

Что ж, стало быть, выбора не осталось. Потянувшись, она сунула руку в волнистую русую гриву на затылке и притянула к себе.

Пол тут же подался к ней ртом, хотя Клодия знала, что он одним только поцелуем мог бы подчинить ее себе без малейших усилий. Воспользовавшись преимуществом, она просунула язык между зубов и исследовала новую территорию настолько тщательно, насколько хватило терпения. Сам Пол не предпринял никаких действий, его руки висели неподвижно, но из глубины горла исторгся тихий покорный стон.

«Да!» – подумала Клодия, целуя крепче, так крепко, что ей самой было почти больно, – и толкнула Пола на потрепанные, старые диванные подушки. Еще никогда в жизни не испытывала она такого ощущения власти, даже когда они с Джеральдом играли в свои веселые постельные игры и она была «госпожой». Пусть только на краткий миг, но это была настоящая власть. Может, у Пола в запасе много всяких фокусов и он совсем не тот несчастный потерявший память мальчик, каким кажется, но здесь, сейчас, она знала, нутром чувствовала: он сделает абсолютно все, что она прикажет. Герой или злодей, он принадлежит ей.

Оторвавшись, хватая ртом воздух, она приблизила губы к его уху и пробормотала, позволив говорить бушевавшему в ней огню:

– Я дам тебе цель, Пол. Направление, в котором будешь двигаться, когда твоя жизнь вернется к тебе.

Она поцеловала его в шею, почувствовала губами бьющуюся жилку и подавила желание укусить его, будто новообращенный вампир. Отстранившись, взяла его голову в ладони, снова подалась вперед, пристально вглядываясь в лицо, и чуть не рассмеялась, когда его голубые глаза попытались взять ее в фокус.

Нет нужды объяснять, что это за цель, или спрашивать, хочет ли он ей следовать. Огромные черные зрачки и частое, прерывистое дыхание – достаточный ответ. Она еще раз поцеловала его, и он обвил ее руками.

– Прикоснись ко мне, Пол, – велела она, когда они оторвались друг от друга, тяжело и часто дыша после долгого и сложного сплетения губ и языков. – Сделай для меня доброе дело, пока я не передумала.

– С радостью, – ответил Пол с низким мужским смешком, от которого внутри у нее все восхитительно затрепетало. – О, с огромной радостью, – прорычал он и, потянув ее розовую майку, выдернул ее из-под пояса брюк. Длинные, тонкие пальцы образовали идеальные колыбели для ее болезненно чувствительных грудей.

– Да! – вскричала она, на этот раз отчетливо выразив свое торжество.

Пол стиснул ее именно с той силой, которой жаждало тело. Он перекатывал соски подушечками пальцев, и в какой-то миг – между грозившими ускорить кульминацию волнами наслаждения – Клодии пришла в голову мысль, что ее любовник может быть скульптором, настолько искусны его руки. Или даже пекарем, подумала она, смеясь от восторга, пока он с энтузиазмом мял ее и тискал. Выгнув спину, она подставила ему грудь, и он опустил голову и обжег поцелуем плечо. Смех обратился в тихие стоны, выражения страсти, встревожившей ее, когда он раздвинул вырез майки и с еще большим пылом прижался ртом к обнаженной коже.

Пола явно не беспокоило сравнение с Носферату. Снова и снова он покусывал ее шею, и эти легкие укусы острых белых зубов отзывались во всем теле восхитительным трепетом.

Клодия никогда еще не подвергалась такому раскованному и бурному сексуальному напору. Обезумев от желания, она царапала ногтями твердую, напрягшуюся спину и рвала рубашку. «Рубашку Джеральда», – отстраненно подумала она, и когда тонкая ткань затрещала, ей представилось, как муж аплодирует ее несдержанности и горячей импульсивности.

Тянущая боль сделалась невыносимой, предсказывая близость оргазма.

– Прикоснись ко мне, я сказала! – скомандовала Клодия, отдернув правую руку Пола от своей груди и настойчиво потянув ее вниз. – Я хочу чувствовать ее там! – Она сунула его пальцы себе между ног. – Давай же, действуй! Не тяни резину!

Твердо сжав ее бутон, Пол немного отстранился и пронзил ее твердым, почти гневным взглядом. Лицо его исказилось, губы покраснели от поцелуев и укусов; он засмеялся и начал разминать ей грудь и пах, при этом с неподдельной сатанинской радостью глядя прямо ей в глаза.

«О боже, что я наделала?» – подумала она беспомощно и исступленно, когда тело вспыхнуло, охваченное неистовым пламенем. Ее захлестнул оргазм, ею завладел ужас; она тонула в море сверкающего, искрящегося голубого огня. И внутри все содрогалось от наслаждения.

– Черт бы тебя побрал! Кто ты такой? – вскричала она, все еще в агонии страсти.

– Ни черта я не знаю, – прорычал Пол, отпуская ее и тут же прижимая к себе крепко-крепко. – Ни черта не знаю, – повторил он, почти всхлипнув.

И Клодия поверила ему – в эту минуту. Поверить так легко, когда ты таешь в мужских объятиях и в тебе еще дрожит эхо промчавшейся бури.

На какое-то время они затихли, не шевелясь, хотя воздух вокруг них вибрировал в потрясенной, ошеломленной тишине. Пол глубоко дышал, но Клодия ощущала его сохранившееся напряжение, едва сдерживаемый водоворот эмоций. Сама она словно оцепенела в изумлении. Собственные поступки и реакции поражали ее. Она испытывала потрясение, но в то же время удовлетворение.

Пол погладил ее по спине, и Клодия посмотрела поверх его плеча, на парк за стеклом. По лужайке скакала какая-то птичка, рядом порхала бабочка. В полуденном солнце знакомая сцена казалась прелестной, как никогда.

Расцепив объятия, они печально оглядели друг друга.

– Прости…

– Прости… – одновременно начали оба и рассмеялись. Ободряюще потрепав по бедру, Клодия уступила очередь Полу.

– Прости, – повторил он, пожал плечами и вздохнул. – Я был груб. Меня занесло… я вел себя как свинья.

– Ты вел себя как свинья? – Клодия взглянула на него, такого милого и соблазнительного, и почувствовала, как жажда, которую он только что так полно утолил, снова подает голос. Если чье поведение и было свинским, так это ее. Прошло всего несколько минут, как она испытала оргазм, а ей уже не терпится повторить. – Думаю, это я вела себя по-свински. Просто возмутительно. Никогда раньше не говорила ничего подобного. Ты, должно быть, считаешь меня мегерой.

– Ты чудесная, – отозвался Пол, глядя на нее спокойным, открытым взглядом, прозрачным, как голубое стекло.

Клодию не впервые называли чудесной, но только с Джеральдом она чувствовала, что это по-настоящему искренне.

До сих пор.

В ясном взгляде Пола она не видела ни обмана, ни намека на лесть или преувеличение. По какой-то причине он и в самом деле считает ее чудесной. И ей было так хорошо и душой и телом, что она склонна была с ним согласиться. Поэтому просто сказала:

– Спасибо.

– Не за что, – ответил Пол, бросил взгляд вниз и усмехнулся. Сильнейшая эрекция натянула кремовую ткань брюк.

– Еще как есть, – возразила она, улыбаясь в ответ.

Он удовлетворил ее нужды, но сам не получил свою долю удовольствия. Ей доставит немалое удовольствие исправить это упущение. Она с улыбкой накрыла ладонью подрагивавший холмик.

Под тонкой тканью он был твердым, бесподобным, живым, и, когда она нежно ощупала его, глаза Пола закрылись, словно даже это легкое нажатие было лишним. Клодия вновь поймала себя на том, что воспринимает его как ангела. Бледное лицо светилось, как икона, мягкие курчавые волосы вызывали в воображении дюжины религиозных образов. Даже голая грудь выглядела двусмысленно. Ее уже пугали собственные чувства.

– Ох! – выдохнул он, слегка поерзав, и на секунду Клодия испугалась, что перестаралась и все закончилось. Но плоть его оставалась твердой, а улыбка не дрогнула.

– Пожалуйста… я хочу тебя, – прошептал он и открыл глаза, пытаясь сесть и дотянуться до нее.

– Шшш!

Высвободив пенис, Клодия оттолкнула его руки, затем взяла за плечи и наклонила к себе. Неуклюже расстегнула манжеты порванной рубашки, стащила ее вниз, будто раздевала маленького мальчика, и бросила на пол.

Глаза Пола расширились, когда руки Клодии устремились к поясу брюк, но, подчиняясь молчаливому приказу, он не пытался помогать ей. Просто приподнялся, когда она сказала «Ну!» и стащила к коленям брюки и трусы.

«Ах, какая же прелесть», – подумала Клодия, оглядывая вместе с Полом его член. Освобожденный от пут одежды, он с готовностью подскочил и теперь слегка покачивался над темной порослью паха, словно склоняясь под тяжестью покрасневшей головки. Клодия облизала губы, неосознанно приготовившись испробовать его на вкус, но зов ненасытной вагины был слишком властным. Завозившись теперь уже со своими пуговицами, она сорвала с себя брюки и стащила трусики.

За секунду до того, как принять его в себя, она уловила запах собственных соков, увидела на белье пятна и стала медленно опускаться на томящийся в ожидании недвижный пик. Дыхание ее участилось, из груди вырвался глухой продолжительный стон.

– О боже!

– О боже, – выдохнул он одновременно с ней, и Клодия засмеялась от счастья.

Пол тоже засмеялся и от этого непроизвольного движения продвинулся еще глубже. Казалось, он заполнил ее всю, буквально насадил на себя. Сжимая и разжимая внутренние мышцы, она наблюдала за его рвущими обивку пальцами.

– О боже! – снова вскричал он, выгибаясь кверху. – Ты бесподобна! Прекрасна… я…