И снова Фицроджер не ответил. Уорбрик протопал к дереву и ударил его по лицу, так что голова ее мужа резко дернулась, а из разбитой губы потекла кровь.

— Ты еще не подох? — с издевкой поинтересовался Уорбрик. — Или тебя паралич разбил от страха?

Зеленые глаза полыхнули яростью, но больше Фицроджер никак себя не проявил. Уорбрик расхохотался, но теперь его хохот почему-то прозвучал не слишком уверенно.

— Ты за все ответишь, Бастард! Я буду развлекаться с твоей бабой до тех пор, пока ты не проснешься! Я хочу, чтобы ты на коленях молил меня пощадить ее!

Затем он схватил Имоджин и потащил в лес. Но вдруг остановился и с ненавистью уставился ей в лицо:

— Надеюсь, ты знаешь, как себя вести!

— Да, — заявила Имоджин. — Я знаю, как себя вести! — Она знала, что это ее единственный шанс спасти себя и мужа.

Он кивнул, довольный ее покорностью, и поволок дальше.

Имоджин могла себе представить, какие чувства испытывает в эти минуты Фицроджер. Ненависть, от которой темнеет в глазах, но это чувство до поры до времени спрятано на самом дне души. Оно будет жить там вечно — или до той поры, пока не вырвется наружу.

Она ненавидела Уорбрика уже давно, но только сейчас поняла, что значит испытывать к кому-то бешеную ненависть.

Глава 18

Луна шла на убыль, и по небу бежали облака, так что для отряда из двенадцати человек с Имоджин и Уорбриком во главе не составило труда незаметно пересечь открытое пространство перед крепостью и взобраться по обрывистому склону у восточной стены Кэррисфорда.

Они двигались короткими перебежками, стараясь держаться в тени. Даже в ночной темноте трудно было не увидеть массивную тушу Уорбрика, однако Имоджин знала, что с высоты стен его фигура кажется не более чем смутной тенью. Восточный участок стены охранялся не столь бдительно, поскольку скала была неприступной и замок нельзя было открыто атаковать с этой стороны. Только через потайной ход. И все же Имоджин было тревожно: а вдруг Реналд именно в эту ночь ослабил бдительность и не поставил стражу у выхода из подземелья?

Фицроджер честно пытался представить себе ход мыслей своего лучшего друга, но предусмотреть все мелочи было невозможно. Вот почему так много зависело от ее выдержки и сообразительности. Она то и дело посматривала на стену, но не увидела ничего необычного. Темная тень часового медленно двигалась вдоль парапета. Его не интересовало то, что творится внизу. Она молилась, чтобы так было и дальше. Если часовой поднимет тревогу сейчас, вся ее затея провалится.

Добравшись до подножия утеса, они сделали короткую передышку.

— Где? — спросил Уорбрик.

Имоджин подняла глаза.

— Отсюда входа не видно, но мы легко туда поднимемся. — Она критически оглядела свою многострадальную юбку. Пока они ползли по полю, длинные лохмотья путались в ногах, стесняя движения. — Мне нужен нож, чтобы укоротить подол.

Он с оскорбительной небрежностью сунул ей свой охотничий нож. Имоджин прикинула, что ее ждет, если она всадит нож ему в спину. Даже на первый взгляд было ясно, что таким ножиком ей не удастся пробить все слои жира на этой туше, чтобы поразить какой-то жизненно важный орган.

Она аккуратно обрезала юбку до колен и вернула нож Уорбрику.

— Мне идти первой?

— А кому же еще? — Но прежде он отмотал конец веревки и обвязал вокруг ее пояса. Другой конец он вручил своему незаменимому Лигу. — Держи эту сучку на поводке. Нам ведь не хочется потерять Сокровище Кэррисфорда, верно?

Имоджин поползла вверх по склону, радуясь про себя, что спрятала свой кинжал на бедре. Пока трудно было сказать, как будут развиваться события, но зато у нее есть надежда сбежать от своих врагов.

Несмотря на устрашающий вид, скала оказалась удобной для подъема. Множество мелких уступов давали достаточно места для опоры и служили вполне надежной лестницей. Имоджин лишь однажды взбиралась по этой скале, да и то по настоянию отца. Потом у нее ужасно ныли все мышцы, но сам подъем не представлял особых проблем.

Однако в эту ночь сказывалась застарелая усталость последних дней, а ободранные в кровь ладони саднило от соприкосновения с острыми обломками камней. К тому же ей мешало легкое жжение между ног, но тут ничего не поделаешь. Ведь теперь она стала настоящей женой Тайрона Фицроджера.

Через некоторое время Имоджин заволновалась, не сбилась ли она с пути. В этой темноте можно было ползать целую вечность, но так и не найти заветного входа. Но тут ей на глаза попалась скала, похожая на наконечник стрелы, и она с облегчением вздохнула. Не прошло и минуты, как она уже стояла возле узкой темной щели. Это и был вход в подземелья замка Кэррисфорд.

На площадке перед входом могло поместиться одновременно не больше грех человек, а Уорбрик приволок с собой целых двенадцать. Большинству его приспешников пришлось на свой страх и риск искать, где приткнуться на отвесной скале, как это делает стая перелетных птиц. Уорбрик протиснулся вперед и оказался рядом с Имоджин и Лигом.

— Это единственный вход? — Он с ненавистью уставился на тесную щель.

— Да.

Она видела, как его распирает желание размазать ее по стене, даже скинуть со скалы, но ведь он говорил, что умеет ждать, когда это нужно.

— Тогда я останусь здесь, леди Имоджин. И если ты до рассвета не вылезешь обратно со всеми своими богатствами, я отведу душу на твоем муженьке. Тебе понятно?

— Я не дура, лорд Уорбрик, — процедила она, стараясь не подать виду, что ее трясет от ярости.

— Все бабы — дуры и годятся только для одного дела! — Он ухватил ее за горло и смачно поцеловал. Имоджин чуть не стошнило от отвращения, но еще противнее было терпеть прижатое к ней жирное брюхо и мерзкий запах, от которого она задыхалась. Когда он отпустил ее, она без сил рухнула на колени.

Он мигом ее поднял, дернув за косу.

— А ну за дело! — И пихнул к щели в скале. Имоджин была только рада скрыться от него в подземелье. Где угодно — лишь бы подальше от этого мерзавца. Она почувствовала, как веревка натянулась, а потом провисла — это Лиг протиснулся следом за ней. Она отошла на несколько шагов и остановилась, поджидая остальных.

Она услышала, как кто-то чиркает огнивом.

— Лучше нам не рисковать и не зажигать свет. — Ее голос отдавался гулким эхом от каменных стен.

— Тебе это только на руку, да? — Лиг дернул за веревку, подтащив ее к себе. — Я хочу видеть, что ты делаешь!

Идти можно было только по одному, и отряд растянулся цепочкой. Солдат, у которого была лампа, оказался где-то в середине, и от его светильника Лигу было мало проку. Зато Имоджин почувствовала себя гораздо увереннее: даже легкого отблеска света было достаточно, чтобы отпугнуть крыс.

Она уверенно двинулась вперед. В этом месте не было ответвлений, и заблудиться было невозможно. А вот когда они подойдут к ловушке, она что-нибудь придумает.

Но потом ей пришла в голову мысль, что если она проскочит вперед, не предупредив Лига и позволив ему свалиться в каменный мешок — даже если ей удастся вовремя перерезать веревку и не упасть вместе с ним, — его сообщники не пострадают. Они вернутся к главарю, и, хотя в крепости поднимется тревога, это не помешает Уорбрику прикончить Фицроджера еще до того, как его освободят их люди.

И когда они добрались до ловушки, она подробно объяснила, как ее избежать. Теперь Лиг заметно успокоился. Он решил, что дух Имоджин сломлен.

Они шли по туннелю, пробитому в монолитном утесе, но скоро им предстояло пересечь границы замка. Она не собиралась обращать на это внимание своих мучителей. Ведь здесь находилась первая развилка. Этот коридор был нарочно устроен для засады против любых налетчиков.

Это место она отметила на схеме, с такой неохотой начерченной ею для Фицроджера целую вечность назад, но тогда Имоджин специально не стала заострять на нем внимание. Этим она постаралась уменьшить шансы на то, что им кто-то воспользуется.

Если у Реналда есть схема, сумеет ли он догадаться о назначении этой развилки? И решится ли что-нибудь предпринять?

Она вынула из-под юбки нож, надеясь, что в темноте его не заметят. Теперь с ней не так-то просто будет справиться.

Она поймала веревку, которой была привязана к Лигу, и стала пилить ее как можно ближе к себе, стараясь не делать резких движений, чтобы Лиг, дышавший ей в затылок, ничего не заподозрил.

Она успела перепилить ее лишь наполовину, когда перед ними открылся боковой проход.

Там было пусто.

Имоджин затопила смесь разочарования и облегчения. Она пока не чувствовала себя готовой, но боялась впустую потратить время и ничего не добиться. Сколько они уже идут по этому подземелью? И скоро ли наступит рассвет?

Она снова обдумала предстоящие действия. Впереди их ждала еще одна развилка. Один коридор вел к сокровищнице, но перед ней находилось несколько тупиковых ответвлений. Второй вел наверх, мимо главного зала, где Реналд мог поставить часовых.

Если она выберет верхний коридор, то это займет много времени, а ей еще предстоит спуститься к сокровищнице и вытащить наружу ее содержимое. Она готова была отдать Уорбрику все до последней монеты, чтобы купить Фицроджеру жизнь.

Она задумалась на миг и — пошла наверх. Фицроджер предлагал ей заручиться помощью его людей, и она так и сделает. Еще одним преимуществом верхнего коридора было большее количество ответвлений от основного хода. Она миновала еще две развилки — там тоже не было засады. Стало ясно, что ей придется действовать на свой страх и риск.

— Сколько нам еще? — прошептал Лиг, и она услышала, как его голос дрожит от страха. Странно: она так сосредоточилась на своих планах, что забыла, как раньше боялась этого темного подземелья.

— Недалеко, — бросила она и снова принялась пилить веревку.