Она откинулась на постель и закрыла глаза. «Отец, отец! — мысленно обратилась она к своему земному отцу, а не к тому, что правит на небесах. — Правильно ли я поступаю? Почему ты так плохо меня подготовил? Я всегда думала, что выберу мужа по твоему совету, а потом буду жить долго и счастливо, зная, что ты по-прежнему заботишься обо мне!

Посмотри на меня, отец! Наставь меня на правильный путь…»

Она услышала, как открылась дверь, и распахнула глаза. На пороге стоял Фицроджер.

— Ты заснула? — спросил он. — Прости, если разбудил. — Он успел снять кафтан и остался в одних лосинах и тонкой белой тунике, перехваченной тонким ремешком. В распахнутом вороте видна была мускулистая шея, блестевшая от пота.

Имоджин торопливо села в постели.

— Я думала об отце, — призналась она.

Он присел на край кровати. Это выглядело ужасно неприлично, и она уже хотела возмутиться, но потом решила, что ей предстоит разговор об очень важных делах и поэтому сейчас не стоит обращать внимание на такие мелочи.

— Ты ведь едва успела его оплакать, правда? — спросил он. — Судя по рассказам, лорд Бернард в тебе души не чаял, и ты должна сильно по нему тосковать.

— Конечно, я тоскую. Но нельзя сказать, что он не чаял во мне души. Он просто меня любил. — У нее перехватило дыхание, и ей пришлось замолчать, чтобы совладать со слезами, просившимися наружу.

— Между прочим, нет ничего стыдного в том, чтобы плакать от горя, если недавно умер близкий человек.

Но Имоджин уже выдержала битву с собственной слабостью и отчеканила:

— Я никогда не буду плакать перед тобой, Фицроджер! В этом я тебе клянусь!

По тому, как окаменело его лицо, она догадалась, что он старается совладать с душившим его гневом.

— Позволю себе надеяться хотя бы на то, что ты не будешь плакать из-за меня, — сдержанно проговорил он. — Однако боюсь, что этого не избежать. — Он встал. — Если ты сейчас не в настроении, думаю, мне лучше уйти.

Он был уже на полпути к двери, когда Имоджин крикнула:

— Стой!

Он обернулся, слегка удивленный, но гораздо больше удивилась она сама. Имоджин не могла бы сказать, почему это так важно: удержать его здесь. Совершенно очевидно, сейчас не самый подходящий момент для разговора о браке.

— Нам надо кое-что обсудить, — заявила она.

— Вот как?

— Ты похоронил без меня мою тетку, — напомнила она ему самую свежую обиду.

— Это было необходимо.

— Ты мог бы подождать один день. Я хотела с ней попрощаться. Она была мне очень дорога.

— Прости. — Имоджин не могла понять, что написано на его лице, но по крайней мере там не было угрозы. — Но получилось так, что откладывать было нельзя.

Ведь не станет же она требовать, чтобы тетю Констанс выкопали лишь ради того, чтобы она могла с ней проститься?

— А как насчет тех бедолаг, которых ты отлавливал в лесу и гнал сюда, словно стало овец?

— У них был такой вид, будто они заблудились, — усмехнулся Фицроджер. — Вот я и показал им дорогу домой.

— Я не желаю, чтобы их наказывали, — проговорила она.

— Никого и ни за что? И не важно, что они натворили?

Он снова издевался над ней и даже не пытался это скрывать!

— Я не желаю, чтобы в Кэррисфорде кого-то пороли кнутом. Я помню, что видела в Кливе.

— Ага. — Ему сразу стало не до веселья. — Ты извелась от жалости к той паре бездельников? Вот пример истинно христианского милосердия!

Имоджин не могла отделаться от чувства, что говорит что-то не то, хотя не могла понять, в чем она ошиблась.

— Пьянство не заслуживает поощрения, но и такого жестокого избиения — тоже.

Он больше не смеялся.

— Имоджин, иногда я могу быть суров, но никогда не бываю жесток. Моим солдатам на посту не разрешается пить ничего крепче разбавленного эля, и все отлично об этом знают. Эти двое не только напились в стельку, но еще и взялись насильничать. Одной из их жертв была маленькая девочка, которая вскоре скончалась. Я имел полное право вздернуть их, чтобы другим неповадно было, но решил, что порку они запомнят надолго.

Имоджин не знала, что и сказать. Они изнасиловали девочку? Сколько ей было лет?

Он пожал плечами, по-своему истолковав ее молчание.

— Ты не видела их жертву, и наказание вполне могло показаться тебе чересчур жестоким. Но поверь, у меня и в мыслях не было наказывать тех людей, что вернулись сегодня в замок. Это наверняка отпугнуло бы остальных.

— Они бы сами вернулись, как только услышали, что Уорбрик ушел, — возразила она. — Просто новости распространяются слишком медленно.

— В этих краях новости разносятся быстрее пожара, леди Имоджин. Вам даже нет нужды посылать гонца к королю. Он уже наверняка прослышал о вашем несчастье. Вы и глазом моргнуть не успеете, как новые толпы поклонников станут обивать ваш порог, включая и милого вашему сердцу Ланкастера. Прикажете мне их принять?

Это снова возвращало разговор к самой опасной теме.

— А разве есть другой вариант? — спросила она, чувствуя, как у нее пересохло во рту. А вдруг он сам сделает первый шаг?

Она увидела, каким пламенем вспыхнули изумрудные глаза, и чуть не потеряла сознание.

— Я, — негромко промолвил он. — Лучше иметь дело с тем дьяволом, которого уже знаешь…

Он оставался совершенно спокоен, но по едва заметным признакам — выражению глаз, слегка участившемуся дыханию — она поняла, что он хочет ее — вернее, Кэррисфорд — больше всего на свете.

И это давало ей определенное преимущество.

Она не спеша перевела дух.

— Я хочу Кэррисфорд, — сказала она, из последних сил стараясь не уступить ему в умении держать удар.

— Что это значит? — Он в три шага преодолел расстояние до ее кровати.

— Я буду править в Кэррисфорде после того, как мы поженимся.

Он не спускал с Имоджин напряженного взгляда.

— Ты наберешь собственное войско? — На сей раз Фицроджер не шутил и не издевался. Он вел с ней деловой разговор. И даже воспринимал ее всерьез.

— Нет, — сухо ответила она. — Как мой муж, ты сделаешь это сам и сам будешь командовать солдатами. Но они будут получать денежное вознаграждение из казны Кэррисфорда. Подати с моих земель по-прежнему станут поступать в замок. Все хозяйство останется раздельным, и здесь я буду полной хозяйкой.

Он подумал и коротко кивнул.

— Жить мы будем вместе?

Она услышала «спать вместе» и покраснела.

— Конечно. Наши замки не так далеко друг от друга. Я думаю, мы сможем переезжать из одного в другой. И в случае необходимости нам легко будет оказаться там, где надо.

Ее сердце билось часто и гулко, но не от страха, а от возбуждения. Он слушал ее, он действительно ее слушал! Он не злился, слушая ее условия. Имоджин пьянил вкус внезапно обретенной власти.

— И я хочу, чтобы ты отомстил, — отчеканила она. — Отомстил Уорбрику.

— Принести тебе его голову на блюде? — мрачно улыбнулся он и пожал плечами. — Можешь не сомневаться, Имоджин, я убью его ради тебя.

— Убьешь? — потрясенно переспросила она.

— Разве ты не желаешь ему смерти? — изумился Фицроджер. — Да ты у нас просто образец всепрощения в таком случае!

— Нет, — возразила Имоджин, не зная, какие подобрать слова, чтобы выразить охвативший ее страх.

Она готова была поклясться, что заметила на его губах мимолетную улыбку, но он быстро овладел собой.

— Ты испугалась за мою жизнь? — удивился Фицроджер. — Вот так новость! Я не помню, чтобы кому-нибудь было дело до моей жизни!

— А какой мне толк от твоего трупа? — рассердилась Имоджин. Ее действительно ужаснула мысль, что Фицроджеру придется драться с великаном Уорбриком. Однако ее страх был ему приятен, и это не могло оставить Имоджин равнодушной.

Но чтобы никому не было до него дела?..

— Верно подмечено, — без малейшей обиды подхватил он. — Значит, таковы твои условия? Ты распоряжаешься в Кэррисфорде, а я убиваю Уорбрика.

Это прозвучало слишком сухо, по-деловому.

— Да, — подтвердила Имоджин. — Но я не требую, чтобы ты немедленно убил его. Я готова положиться на твое слово.

— Вот и хорошо, потому что в данный момент я не знаю, где его искать.

— А ты уже искал?

— По-твоему, я могу забыть о таком опасном враге? Он не вернулся в свой замок, но и в окрестностях его не видно. Не исключено, что он ушел в Эрандель. Там вот-вот начнется война между королем и Беллемом. И я обязан предупредить тебя, что в этом случае у меня будет мало шансов собственноручно убить его. Кроме того, Беллем и Уорбрик могут сбежать из страны, и я вряд ли смогу их догнать.

— Ты на редкость честен, — заметила Имоджин. Столь необычная откровенность только усилила ее страхи и подозрения.

— Я же говорил тебе, что всегда стараюсь быть честным. И с тобой я тоже буду честен, если позволишь.

Это немного ее успокоило.

— Тогда я не буду настаивать, чтобы ты сдержал слово, если обстоятельства сделают месть невозможной. — Теперь, когда решение было принято, на душе у нее заметно полегчало. — Итак, — неуверенно продолжила она, — раз мы решили пожениться, нам предстоит решить множество неотложных задач. Мы должны выяснить, каким образом захватчики проникли в Кэррисфорд, и покарать предателя. Кстати, тебе не удалось узнать ничего нового? И конечно, потайной ход следует заложить наглухо…

— Не торопись, Имоджин. Что конкретно ты имела в виду, говоря, что будешь распоряжаться в Кэррисфорде?

Имоджин растерялась. Он ни за что не откажется от приза, который сам идет к нему в руки! Но тогда к чему он придирается?

— Управление всем хозяйством, — начала перечислять она, — сбор податей, управление работниками и казной. — Это была самая легкая часть. И она закончила с таким видом, словно бросала ему вызов: — А еще судебная власть.