Джасина опустила голову. Хьюго пробыл в одном номере с графиней целую ночь. Девушку невольно терзал вопрос, провели ли они эту ночь вместе. Граф такой же мужчина, как и все остальные. Почему бы ему не поддаться, пусть и на одну ночь, неоспоримым чарам графини?

Граф погрузился в задумчивость.

— Право же, вы — милая глупышка: проделать такой длинный путь, чтобы меня предупредить. Но теперь вы видите, что я не нуждался в предостережении. Я все знал.

Усталая, задерганная волнениями, Джасина разрыдалась.

— Ах, прошу, не говорите, что это была напрасная трата времени. Я ехала больше двух дней без остановок. Меня напугали шум и суета Лондона... в море штормило, и мне было плохо. В Париже я заблудилась и не могла найти свой экипаж, а когда ехала через горы, было до ужаса холодно. О, не говорите, что все было зря. Клянусь, я не вынесу этого!

Граф протянул руки и прижал всхлипывающую девушку к груди. Джасина подставила Хьюго заплаканное лицо, и граф, со стоном наклонив голову, поцеловал ее в мокрую щеку. Комната пошла кругом перед глазами Джасины. Она чувствовала, что теряет силы в объятиях графа, сдается на милость его жадных губ...

В следующий миг так же внезапно, как только что прижал, Хьюго оттолкнул от себя Джасину и со стоном вскочил на ноги.

— Нет, нет! Это невозможно! В глазах света я все еще женатый человек. И даже когда я разоблачу эту самозванку, помните: я по-прежнему буду несвободен. Моей помолвки с настоящей Фелицией никто не отменял. Помните это и помогите мне... дорогая моя Джасина, мой нежный маленький друг.

Хьюго подошел к шкафчику и налил себе еще бренди. Джасина смотрела на него, голова была будто в тумане. Его поцелуй вознес ее к вершинам блаженства, его слова наполнили ее пламенем и льдом одновременно. Она не знала, что подумать, как поступить.

В дверь постучали, и кто-то затеребил ручку двери. Граф потянул Джасину за руку и быстро втолкнул за ширму в углу комнаты. После этого он шагнул к двери, которую предусмотрительно запер на ключ, когда пришла Джасина, и открыл замок.

Сквозь дырочки в резном узоре ширмы Джасина увидела, как графиня вплыла в комнату, бросила шаль на кушетку.

— Зачем ты запер дверь, mon cher?

— Как бы иначе я узнал, не вошел ли кто-то чужой?

Графиня обвила руками шею графа и поцеловала его.

— Ты меня называешь чужой? — спросила она. Тон графини был шутливым, но глаза настороженно сверкали.

Джасина подивилась, какой неподвижный у графа взгляд, как он смотрит поверх головы графини, будто все еще слепой.

— Нет, дорогая. Ты не чужая.

— Милый! — графиня крепче прижалась к Хьюго. — Я пришла сказать тебе, что замок почти готов. Сегодня вечером я возвращаюсь туда. Завтра я закончу приготовления и тебя будет ждать идеальный дом. А вечером ты приедешь, hein.

— Я слышал, в горах промышляют разбойники, — с невинным выражением сказал граф. — Не лучше ли ехать днем? Нехорошо будет, если моего камердинера и меня... подстерегут в засаде и убьют.

Графиня отпрянула от него и метнулась к зеркалу.

— Разбойники? Болтовня да и только. Ты будешь в безопасности, — быстро сказала она и заправила несколько волосинок, выбившихся из-под шляпки. — Я вообще не понимаю, зачем тебе нужен этот камердинер, — добавила она непринужденным тоном. — Я буду хорошо о тебе заботиться. Почему бы не отослать его обратно в Англию?

— Я предпочел бы оставить его при себе, дорогая. Он привык к моим... нуждам.

— Но, любимый, — графиня повернулась и подошла к графу; ее голос сочился медом, — в замке, помни... мы по-настоящему станем мужем и женой.

Джасина невольно закрыла глаза от облегчения: граф не поддался чарам молодой жены.

— Только представь, — продолжала графиня, — горят свечи, ужин на столе. Это будет так чудесно — мы вдвоем... и больше никого. Почему бы не оставить камердинера в отеле на пару дней, hein?

Граф сделал вид, будто смягчается.

— Что же, я подумаю над этим, — сказал он.

Графиня закусила губу от досады. Потом, очевидно, решив все-таки разобраться с камердинером, но иначе, она встала на цыпочки и провела пальцем по губам графа. Ее голос приобрел обольстительный, приглушенный оттенок.

— Я томлюсь ожиданием увидеть тебя в моей постели, — проворковала она. — Я так долго тебя ждала.

Граф стиснул зубы.

— А я... тебя, моя милая.

Фелиция победно улыбнулась и отошла от Хьюго. Подхватив шаль, она шагнула к порогу.

— Значит, увидимся завтра... в замке.

— Непременно, — ответил граф.

Не успела за графиней захлопнуться дверь, как Джасина выскочила из своего укрытия.

— Прошу вас, милорд, умоляю, не надо ехать в замок! Фронар будет там, и ваша жизнь подвергнется опасности.

— Не волнуйтесь, Джасина, — мягко сказал граф. — Я не собираюсь туда ехать. Завтра мы с камердинером отправляемся в Ружмон.

— Ружмон?

— Поселок высоко в Альпах. Директриса школы, в которую ходила Фелиция в Женеве, уехала туда. Оправившись от болезни, Фелиция переехала к ней. Если ее можно найти, то только там. Хотя я не понимаю, почему не получал от нее вестей.

— Может быть, ваши письма к ней... или ее письма к вам каким-то образом перехватывала графиня.

— Да. Это возможно. Впрочем, сейчас я должен подумать, как быть с вами.

Граф решил доверить камердинеру поиск комнаты для Джасины в этом же отеле, но как можно дальше от любопытных глаз и болтливых языков. Джасина должна держаться незаметно, ибо граф уверен, что ее жизнь подвергнется опасности, если Фронар и графиня узнают, что она здесь. Но завтра ей следует уехать в Англию.

— Прошу, не отсылайте меня, милорд. Я хочу остаться здесь... с вами.

Граф нахмурился.

— Джасина, я не могу этого допустить. А если с вами что-нибудь случится? Я никогда себе не прощу.

Граф послал за камердинером и отдал необходимые распоряжения. Тот пришел в изумление, увидев Джасину, но ничего не сказал и вскоре вернулся с ключом. Девушка нехотя поплелась за ним в маленькую комнатку, спрятанную высоко под крышей отеля.

Позднее камердинер принес ей на ужин баранье рагу. Утром Джасина падала с ног от голода, а теперь аппетит начисто пропал. Съев пару кусочков, она отодвинула поднос. Умыв лицо и руки в раковине, которая имелась в комнате, девушка скользнула в кровать под огромное пуховое одеяло. Едва ее голова коснулась подушки, как с улицы донеслись громкие крики и проклятия. Послышался шум борьбы и крик боли. Джасина вскочила с постели и подбежала к крошечному окну.

Внизу, на мостовой, сидел и жалобно стонал человек. Рядом в канаве валялся короткий, увесистый столбик. Вдали по улице слышался затихающий топот. Что делать? Граф велел ей держаться незаметно, но как можно оставить избитого человека на улице в такую холодную ночь?

Джасина накинула плащ и вышла в коридор. Она заметила, что этажом ниже стали распахиваться и другие двери. Девушка, крадучись, спустилась на пару ступенек ниже и прислушалась. До нее донесся голос консьержа. Тот поднимался по лестнице, на ходу успокаивая постояльцев. Потом Джасина услышала, как он постучал в дверь номера графа. Консьерж что-то тихо зашептал. Голос графа прозвучал встревоженно.

— Несите его в мою комнату. И пошлите за доктором, — велел он.

Консьерж стал спускаться обратно в вестибюль. Граф ждал, опершись о балюстраду. Джасина неслышно сошла по ступенькам и приблизилась к Хьюго.

— Что случилось? — спросила она.

— На моего камердинера напали, когда он возвращался в отель из соседней таверны, — угрюмо сказал граф. — Ему сломали ногу железной палкой.

Джасина пришла в ужас.

— Кто мог такое сделать?

Граф бросил на нее быстрый взгляд.

— Кто же еще, кроме Фронара? Теперь, хочу я этого или нет, камердинер не может поехать со мной в замок. Фронар уверен, что я приеду, потому что меня ждет графиня.

Джасина покачала головой.

— Они такие... такие скверные, милорд. Но как теперь быть с Ружмоном? Вы все-таки хотите ехать туда? Один?

— Хочу и обязательно поеду, — ответил граф. — Камердинер прекрасно поживет в моей комнате, пока я не вернусь. — Он заметил, что Джасина дрожит, и нежно закутал ее в плащ. — Возвращайтесь в постель, Джасина. Я разберусь со всем.

— Но милорд...

— Джасина! — голос Хьюго стал резким. — Делайте, как сказано!

Девушка нехотя поднялась по узкой лестнице к себе в комнату.

Однако заснуть не могла. Она слышала, как тяжелый дверной молоток возвестил о приезде доктора; слышала, как слуги забегали вверх-вниз по лестнице, когда камердинеру стали оказывать помощь. Слышала звон церковного колокола, крик первых петухов и видела первые проблески зари.

Каждый раз, закрывая глаза, Джасина видела лицо графа, склонившееся над ней в поцелуе. Она помнила, как губы Хьюго задержались на ее губах, выдавая, что его чувства к ней несколько иные, чем дружеские.

Джасина крутилась в постели, потом отбросила одеяло. Если не получается уснуть, нет смысла валяться в кровати.

Она встала и пошла к умывальнику. Налив из кувшина воды в оловянную раковину, Джасина спустила с плеч ночную сорочку, чтобы умыться. Девушка наклонилась вперед и плеснула в лицо воды, а когда выпрямилась, то увидела свое отражение в зеркале умывальника. Плечи были белыми, словно фарфор, с легким розовым сиянием. Щеки разрумянились, глаза горели. С радостным волнением Джасина подумала, что из зеркала на нее сейчас смотрит девушка, которую граф назвал своей «дорогой Джасиной», своим «нежным маленьким другом».

Девушка закрыла лицо руками. Это нужно прекратить. Она не может позволить себе вообразить, будто сердце графа так же стучит для нее, как ее сердечко бьется для него. Он несвободен и никогда свободным не будет. Даже решив проблему с Фронаром и графиней, Хьюго по-прежнему будет связан обещанием с настоящей Фелицией. Он напомнил ей об этом и попросил помощи. Она нужна графу только в качестве друга...