Это вопрос дня. Лилиан внимательно наблюдала за графом уже целую неделю и была вынуждена признать, что он не показался ей способным на убийство. Разве что когда она провоцировала его на турнире. Тогда он выглядел вполне способным придушить ее. Но чтобы исключить его из списка подозреваемых, она должна выяснить, где был Джеффри в то время, когда убили ее отца.

– Если вы не против, мы могли бы сегодня объехать часть поместья, – предложил Джеффри. – Я стараюсь следить за положением дел, когда бываю здесь.

Заручившись ее согласием, он выехал немного вперед, чтобы показывать дорогу, и Лилиан на мгновение закрыла глаза. Теперь можно попытаться направить беседу в нужное русло. Начало вполне подходящее.

– Вы, должно быть, рады вернуться в Англию. Вас долго здесь не было?

Джеффри на мгновение напрягся, словно вопрос был ему неприятен. Лилиан понимала, что он может и не сказать ей правду, но хотела по крайней мере попытаться и надеялась, что сумеет распознать ложь.

– Я покинул дом девятнадцатого мая тысяча восемьсот третьего года, через день после объявления войны Франции.

Некоторое время они молчали. Лилиан прислушивалась к ритмичному стуку копыт и ждала продолжения, но, вероятно, он решил, что уже ответил на вопрос.

Почему-то одно только знание, что Джеффри покинул Англию за семь месяцев до убийства ее отца, принесло огромное облегчение.

Только теперь Лилиан осознала, что очень рассчитывала именно на такой исход дела: что Джеффри ни в чем не замешан, а лучше, чтобы он вообще ничего не знал… Впрочем, надеяться на это глупо. Ей нужна информация, а он не сможет ее дать, если ничего не узнает.

Лилиан постаралась избавиться от противоречивых мыслей, но тщетно. Ей необходимо установить местонахождение Джеффри 21 декабря 1803 года.

– Наверное, трудно покидать родной дом таким молодым? – проговорила она задумчиво. – Вам хоть удалось приехать в первый год на побывку? Может быть, на Рождество?

Джеффри скосил на нее глаза и, весело ухмыльнувшись, заметил:

– Тогда я был не намного моложе, чем вы сейчас. Сколько вам лет? Двадцать два?

– Двадцать четыре, – уточнила Лилиан.

Он окинул ее взглядом, ненадолго задержавшись на бедрах, которые не только не скрывала, а, наоборот, подчеркивала мужская одежда. От столь откровенного оценивающего мужского взгляда Лилиан ощутила трепет в животе. Но граф отвел глаза и устремил взор на раскинувшийся впереди парк.

– А мне тогда едва исполнилось двадцать, и я горел желанием проявить отвагу в сражениях за страну.

В его голосе прозвучала какая-то неправильная, диссонирующая нотка, взгляд стал отстраненным. Что-то в его изменившейся позе, в задумчивом тревожном выражении, промелькнувшем на лице, сказало ей, что он живет с грузом сожалений и раскаяний. У Лилиан появилось абсурдное желание потянуться к нему и… Что? Погладить по голове? Утешить? Нахмурившись, она сосредоточилась на значении им сказанного.

О чем конкретно он сожалеет? О сделанном для страны? Или о чем-то значительно худшем?

Лилиан выпрямилась в седле. Ему все-таки придется ответить на ее вопрос. Подумав, она решила подойти к интересовавшему ее факту с другой стороны.

– Мне бы хотелось услышать больше о ваших первых месяцах на военной службе.

Джеффри рассмеялся, и лицо его чудесным образом просветлело.

– Могу вас заверить, что в них не было ничего достойного внимания. Да и хватит обо мне, расскажите лучше о ваших опытах.

В любое другое время она бы с радостью поделилась с ним тем, что знала, но не сейчас, когда он так старательно уходит от ответа. Поэтому, прищурившись, Лилиан выпалила:

– Вам это будет неинтересно!

– Сомневаюсь, – усмехнулся Джеффри. – Вчера вы сказали, что в мужском седле удобнее ездить по зарослям и болотам. Это возбуждает любопытство.

В его тоне слышалась некая двусмысленность? Или ей показалось?

Как бы то ни было, она вспыхнула.

– У меня есть идея. Грин привык к более энергичному темпу по утрам. – Джеффри ласково потрепал коня по шее. – А Шропшир известен своими болотами. Как насчет скачки до западной границы моих владений, где любых болот и зарослей в избытке и где вы сможете наглядно продемонстрировать свои умения?

Лилиан явственно ощутила, как по всему телу разливается жар. Граф наверняка заметил, как предательски порозовело ее лицо. Слава богу, одежда надежно прикрывает другие места, где стало горячо. Но лицо Джеффри оставалось невинным. Быть может, он сам не понял, что сказал?

Конь, будто в ответ на слово «скачки», сразу вскинул голову и негромко заржал. Его нетерпение, похоже, передалось и Амире, потому что Лилиан показалось, словно едва сдерживаемая сила лошади переливается в ее тело. Взошло солнце, осветив раскинувшийся перед ними парк. Что может быть плохого от небольшой прогулки? Свежий ветерок охладит тело, а быстрый темп принесет, как уже не раз бывало, облегчение душе.

– Но я же не знаю дороги… – засомневалась Лилиан.

Джеффри рассмеялся, отчего у нее сладко заныло сердце, озорно подмигнула и пришпорил коня.

– А с чего вы взяли, что будете впереди?


Выбравшись на плоскую вершину холма, Джеффри пригнулся к шее Грина. Он чувствовал себя великолепно. Через несколько сотен ярдов на смену лугу придет густо поросшая лесом равнина, а потом начнется болото. Джеффри предоставил коню полную свободу.

Все-таки он глупец, десять раз глупец! Нельзя было отправляться на прогулку с Лилиан без сопровождения. Но, похоже, ему отказывает чувство самосохранения, когда дело касается ее. Сдержанность тоже. Ему не хотелось в этом признаваться, но какой смысл кривить душой перед самим собой? Он отправился в конюшню задолго до рассвета, изнывая от нетерпения, а когда она пришла, почувствовал себя пятнадцатилетним мальчишкой, который старается произвести впечатление на хорошенькую служанку. Такое поведение нелепо для мужчины его возраста и опыта, тем более что он отлично понимает, насколько не подходит ему Лилиан во всех отношениях. Она пробуждала в нем чувства, а это гибельно для человека, который решил никогда не любить.

Стук копыт слышался сзади и чуть слева. Судя по фырканью Амиры, Лилиан не отставала. Черт, да она великолепная наездница! Она во всем ему равна, и это не преувеличение. Если бы она знала местность, то могла бы, наверное, и обойти его.

Джеффри представил себе, как Лилиан, склонившись к голове лошади, немного приподнимается в седле, обходя его, предоставляя ему тем самым отличную возможность полюбоваться стройными ногами и аккуратными упругими ягодицами… ну, в смысле, их очертаниями. А может, стоит пропустить ее вперед, чтобы увидеть воочию то, что существовало пока только в его воображении?

Надо подумать. Может быть, завтра…

Джеффри шумно вздохнул. Неужели он действительно думает о завтрашнем дне с Лилиан Клэрмонт? Невозможно! Откуда это волнение? И тоска… Как какой-то девице, едва ли не старой деве, вселить в него такие опасные мысли?

Ответом ему стало пронзившее тело желание. Да, вероятно, в этом все дело. Ведь она даже снилась ему прошлой ночью, и он проснулся, вцепившись мертвой хваткой в подушку, в отчаянной попытке вытащить себя из сна в реальность.

Но этого никогда не будет. Если не вспоминать о безумии, охватившем его в библиотеке, он старался не иметь дел с невинными девицами, которым не собирался делать предложение. Пусть его тянет к Лилиан – это было бы глупо отрицать, – но все равно он не видел будущего с ней. Даже думать не стоило…

Мимо него промелькнула коричневая молния. Лилиан издала воинственный, совершенно несвойственный леди клич, и Амира вынесла ее вперед. Какого черта? Джеффри постарался вызвать в себе боевой дух, но этому не способствовал вид восхитительной попки наездницы, то поднимавшейся, то опускавшейся в седле перед его глазами. Достойная компенсация за уязвленное самолюбие.

У края луга она придержала лошадь, и до Джеффри донесся ее веселый смех. Непослушные тугие локоны выбились из-под шляпы, глаза сверкают, словно умытые росой фиалки на ярком солнце. Прелестная лесная нимфа вышла из леса и искушает его. Ее веселость окутала его как дымка, поднимающаяся от влажной травы, проникла в самую глубину его существа и обнаружила его другое «я», невинное, молодое, не испорченное войной и смертями, ответственностью и сожалениями. Другое «я», которое так давно не смеялось.

– Прошу прощения, милорд, вы так быстро взяли с места в карьер, что я не расслышала ваших слов о лидерстве!

Джеффри тряхнул головой, но сдержать улыбку не смог и констатировал, поклонившись:

– Вы снова одержали верх, так что в отличие от прошлого раза позвольте выразить вам самое искреннее восхищение.

– Спасибо, – степенно проговорила Лилиан, но не выдержала и расхохоталась.

Господи помилуй! Он позволит ей выигрывать всегда и везде, только чтобы видеть эту искрящуюся чарующую улыбку на милом личике. Как она довольна собой, как удовлетворена победой! Конечно, он бы предпочел видеть на ее лице удовлетворение иного рода.

– Не могу не признаться, что ваша привычка побеждать становится раздражающей.

Джеффри, естественно, не мог сказать, что в действительности имел в виду. Его раздражало – нет, не раздражало, а выводило из себя, – что в ее присутствии он постоянно испытывает напряжение неутоленного желания, не находит себе места…

Лилиан сдавленно хихикнула, и этот негромкий звук трансформировался в сладкую боль, молнией пронзившую все тело и сконцентрировавшуюся в паху.

Да, он в серьезной беде. Не прилагая никаких усилий, даже не осознавая этого, девушка приманивает его к себе, словно жирную форель.

Джеффри прочистил горло и постарался как можно спокойнее произнести:

– Обещанные болота находятся немного ниже. Хотите взглянуть?

Он жестом предложил ей следовать за ним по узкой тропинке, что вилась мимо вековых сучковатых остролистов, между рябинами и березами, огибала дубы и дикие яблони.