Прервав мысль, как только остановилась у подъезда, девушка обернулась и крикнула:

– Илья, идем?

– Подожди, – с ухмылкой пробубнил мужчина и поторопился к ней. Ему нравилось, что Женя так быстро пришла в себя. Это замечательно.

Через три минуты они вышли из лифта. Перед квартирой Липиной остановились – дверь была открыта. Илья нахмурился и вошел первым, тут же ухмыляясь тому, с каким недовольством сжимает губы Громов, ожидающий их у порога. Он кипел от ярости. Глянув в сторону окна, отмечая шторы, сдвинутые к стенке, Ломов посчитал, что друг видел, как он успокаивал его женщину и сделал свои выводы. Неправильные. Громов ревновал. Надо же…

Ломов с трудом воспринимал странное поведение друга. Андрей никогда не проявлял атакующую инициативу с девушками, выбирал самых стройных и смазливых из тех длинноногих красавиц, что кружили около него, добиваясь внимания. Он никогда не бегал, не ревновал, считая лишней растратой энергии и сил, отбрасывая в сторону. Но сейчас Громов вел себя до жути агрессивно. И ведь Женю не сравнить с теми, кого он обычно предпочитал выбирать. Наоборот, нежная, хрупкая, заботливая, а если вывести из себя, превращалась в дикую кошечку, поучающую и требующую, что совсем не принимал Андрей, считая женщин полезными лишь в одном, но очень важном деле. Если бы сам не видел, ни за что не поверил. А тут… чистая, ничем не прикрытая ревность. Если так и дальше будет, то Громов даже быстрее встанет на ноги, чем можно предположить.

– Жень, у меня дела, но если хочешь, то я останусь. Могу с ночевкой, – весело произнес Илья, нагло посматривая на Громова, в глазах которого вспыхнул гнев, подогреваемый жгучим раздражением. Было видно, что у него на этот счет свое мнение, которое придется не по нраву Ломову.

– Ломов, ты всегда такой борзый был или испортился за те года, что я не помню?! – уточнил Андрей.

– Не замечал за собой. Мне всегда казалось, что мой характер идеален.

– Ага, от этой идеальности зубы сводит, – выплюнул Андрей, желая выкинуть друга за дверь. Проклятье, и почему он не может встать?! Как его угнетала беспомощность. Это было невыносимо.

– Так они не от этого скрипят. Рекомендую проверить: анализы сдать и…

– Ты куда-то торопился, – с рычанием напомнил Громов, с силой сжимая ручки коляски. – Мы не задерживаем, если у тебя… дела.

– Может, чай? – предложила Женя, после того как разделась под их пререкания. Ну сколько можно?! Нельзя общаться спокойнее и дружелюбнее? Женщина искренне не понимала, почему Громов злится. Тяжелый характер. Невыносимый. Мужчина удивлял, вызывая гамму эмоций. То безразличный, то недовольный, а иногда… очень заботливый.

Послышался довольный возглас, и через мгновение из зала выбежала маленькая девочка с двумя косичками. Марина светилась от счастья. Она хлопнула в ладоши и кинулась к матери, целуя в щеки, рассказывая, как они с папой рисовали животных, не переставая говорить о настоящей дружбе зверей.

Когда малышка убежала, услышав веселую песню по телевизору, Женя счастливо выдохнула, не представляя, как бы жила без своего маленького чуда. Глянув на грозного мужчину, не желая, чтобы он расстраивался, она подошла к нему и ласково спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

– Что… – мужчина усмехнулся, тут же кривясь, словно ему было больно говорить, – нравится так нянчиться?!

Выдав резкие слова, мужчина отвернулся и поехал в зал, не желая дольше оставаться, чтобы не сказать лишнего. Не стоит. Да и Женя не заслужила. Просто… он не мог выносить мысль, что он для нее лишь калека, больной, нуждающийся в заботе.

Женя стояла напротив Ломова, пытаясь понять, что сейчас произошло. Она обидела Андрея? Не так сказала? Оскорбила? Что?! Глянув на мужчину, всматриваясь в темно-зеленые глаза, она увидела в них веселье. Илья пребывал в отличном настроении. Но почему?!

Подмигнув, Илья бодро выдал:

– Ладно, пойду, – он сделал шаг к двери, но застыл на месте, оборачиваясь и предупреждая: – Будет обижать, звони. Приеду и…

– Ломов, – раздалось рычание из зала, – вали уже.

Илья потер подбородок, не сдерживая довольной улыбки. Весело тут у них.

– Ладно, Жень, я пошел. Если что не так, извини.

Не дожидаясь ответа, Ломов торопливо направился на выход, а Евгения осталась стоять. Она некоторое время смотрела ему вслед, а потом закрыла дверь на два замка и пошла в кухню. Хорошо хоть не нужно сегодня готовить, все есть. Только подогреть. Что интересно, она всегда с нетерпением ждала вечера, когда будут вместе сидеть за столом, обсуждая то, что случилось за день. Как настоящая семья.

Появилась четкая мысль – все рассказать Андрею. Ей хотелось. Не знала, как он отнесется, но точно желала поделиться. Вместе живут, да и так… Громов должен знать.

Включив чайник, Женя достала из холодильника кастрюлю с рассольником и поставила на плиту. Глянув на себя, поспешила в спальню, считая, что есть время переодеться. Когда проходила, краем глаза она уловила, что мужчина сидит у окна и смотрит во двор. Отлично. Справившись за несколько минут, Липина хотела быстро вернуться в кухню, но задержалась в зале, заострив внимание на диване, на котором сидела малышка. Наблюдая, как сосредоточена дочка, женщина улыбнулась. Чем-то ее напоминала в детстве…

Марина рисовала… овалы, представляющие туловище, голову, ручки, ножки, разукрашивая синим карандашом. Получился человечек-сосиска интересного цвета. Приблизившись, присев на диван, Женя посадила девочку к себе на колени и ласково спросила:

– Как дела?

– Хорошо. Рисую тебя. Нравится?

– Очень, – весело сказала мама, надеясь, что все же немного не те пропорции.

– А мы с папой рисовали много-много всяких зверей. А когда он поправится, то научит меня плавать! – Марина перестала рисовать, посмотрела на Евгению и с огромным любопытством спросила: – Мама, а ты умеешь плавать?

Женя покачала головой, желая дать обещание, что они обязательно научатся, как вдруг услышала:

– Тогда папа и тебя научит. Только его нужно поцеловать. Да вот! Я поцеловала, и он обещал. Точно-точно! И ты так…

Смутившись, чувствуя неудобство, Женя прочистила горло, стараясь не смотреть в сторону, ведь Андрей находился рядом и все прекрасно слышал. Женя обняла дочку, прижав к груди, и погладила по волосам, удивляясь детской простоте. Надо же… поцеловать…

Только подумала встать, желая проверить суп, как вдруг услышала вопрос дочери:

– А когда мы пойдем учиться?

Евгения замялась, но ответить не удалось. Громкий голос мужчины.

– Папа поправится и тогда сразу, как только мама поцелует.

Евгения пораженно охнула, изумленно глянув на мужа, встречающего ее возмущение с вызовом и свирепым предвкушением.

– А если сейчас? Тогда нужно будет ждать совсем немного, правда? – невинно поинтересовалась девочка, не догадываясь, какую бурю посеяла в сердце матери.

Сглотнув, Евгения только хотела отмахнуться шуткой, как услышала ответ:

– Конечно. Все зависит от мамы.

Женя чуть приоткрыла рот, моментально забывая обо всем на свете, сосредотачиваясь на словах. Как он мог такое сказать?! При ребенке… Нечестно и непозволительно грубо. Резко поднявшись, она улыбнулась и спокойно произнесла:

– У меня там суп…

– Мама, а как же поцелуй? Все мамы и папы целуются. Я видела! Ты же хочешь купаться, правда? И папа нас научит.

– Обязательно, – согласился мужчина, прожигая взглядом женщину, продолжающую с возмущением смотреть на него, надеясь, что все же ее воображение слишком разыгралось и разговор померещится. Несомненно.

– Хорошо, я обязательно… поцелую… потом.

– Нужно сейчас, да, папа? – уточнила Маришка, счастливо улыбаясь.

Громов хищно прищурился и кивнул, подтверждая слова дочери. Всем своим видом он давал понять, что не собирается идти на уступки. Женя взволнованно сглотнула, чувствуя себя в клетке.

И как к этому пришли?! Почему она допустила подобное?

Молодая женщина сделала шаг вперед, не в силах говорить и побрела к мужу, чувствуя себя странно, а, точнее, растерянной. Но вместе с тем появилось чувство предвкушения. Как такое возможно, ведь столько времени прошло? Да и ничего серьезного у них не было. Так…

Приблизившись к Громову, женщина встала рядом и улыбнулась дочери, отмечая любопытство в чудесных глазах. Ничего не поделаешь… придется подстраиваться, чтобы не разбивать уверенность ребенка в семье и надежду на будущее. Она чуть наклонилась, планируя поцеловать в щеку, надеясь, что все пройдет быстро и незаметно. В просьбе не уточнялось куда именно.

– Жень, повернись к ребенку спиной, а ко мне лицом, – чересчур спокойно попросил Громов, странно хмуря брови.

Решив, что он прав, ребенок не должен видеть поцелуев, Евгения сделала так, как просил мужчина. Но, приблизив лицо к щеке, вдруг почувствовала захват сильных пальцев на подбородке.

– Андрей… – предупреждающе начала, надеясь, что он поймет намек.

– Ребенка не следует обманывать, Евгения, – в губы выдохнул мужчина.

Липина растерялась на мгновение, желая уточнить, о чем он, но в следующую секунду твердые губы накрыли рот, действуя нежно, но в то же время жадно и собственнически. Мужчина слегка дразнил, смело покоряя, наслаждаясь, пока не почувствовал, что девушка вцепилась в его плечи, содрогаясь крупной дрожью. Ее трясло от волнения. Громов ослабил напор и посмотрел в завораживающие темно-карие глаза. Отмечая в них страх и удовольствие, он загадочно улыбнулся и спокойно произнес:

– Теперь осталось только встать на ноги.

Глава 14

Кое-как выплыв из бушующих ощущений, Евгения отвела взгляд, стесняясь, желая провалиться. Сглотнув, с облегчением вспоминая, что ей нужно в кухню, скованно пролепетала: