— Фэйт, — сказал он и с отчаянием, которое не мог контролировать, поцеловал ее.

Она почувствовала его колебания и интуитивно захотела унять его страх, как он унял ее. Его близость и сила помогли ей выйти из этого кошмара, но эмоции продолжали разрывать ее на части. Все пережитые в прошлом страдания, не шли ни в какое сравнение с тем, что она испытала, когда подумала, что потеряла его. Не имело значения, сколько раз она говорила себе, что это всего лишь дурной сон. Это было похоже не на сон, а, скорее, на воспоминание.

Она не собиралась оглядываться назад. Она не собиралась заглядывать в будущее. Мама много писала об этом в своем дневнике. Нужно жить только в настоящем.

Смелые слова, но она не смогла унять скрежет зубов, вновь вспомнив кошмарный сон. Потом еще этот Роберт Денверс. Забудет ли она когда-нибудь вид мертвого тела, когда полицейский держал фонарь, чтобы она могла его опознать? Что, если бы это был Джеймс? Как бы она перенесла это?

По ее телу вновь прошла дрожь, и она теснее прижалась к нему. Он застонал и встал с кровати. Фэйт поднялась и протянула ему руку, но он отступил назад и провел рукой по волосам.

— Ты что, ничего не знаешь о мужчинах, Фэйт? — спросил он хриплым голосом. — Я не могу оставаться так с тобой в кровати. Я ужасно хочу заняться с тобой любовью.

От этих его слов у нее заныло в груди.

— Ты ведь пообещал остаться со мной.

Он тихо выругался.

— Ты же понимаешь, что произойдет, если я останусь.

Она с изумлением осознала, что как раз этого она и хочет. Эта мысль, оказывается, витала в ее голове все время.

Он смотрел на Фэйт так, словно его жизнь зависела от ее следующих слов. Она улыбнулась и, протянув ему руку, сказала:

— Ну, я не смогу сказать, что не была предупреждена.

Они быстро освободились от своей одежды, словно она была объята пламенем, и вместе упали на кровать. Сказанные ими слова было сложно разобрать, но все это не имело значения. Они не нуждались ни в нежности, ни в мягкости, ни в искусности. Им просто нужно было почувствовать пульс жизни. Им нужно было отстраниться от темноты. Их слияние было быстрым, страстным и глубоким. Фэйт пронзила резкая боль, но она была слишком изумлена, чтобы придать этому значение. На гребне сокрушительного удовольствия она издала крик и медленно опустилась рядом с ним.

Когда Джеймс выровнял дыхание, то приподнялся на локте и посмотрел на Фэйт.

— Господи! — сказал он. — О чем я думал? Я сделал тебе больно? — И сам раздраженно ответил: — Естественно, я сделал тебе больно. Это ведь у тебя было в первый раз.

Фэйт все еще пыталась восстановить дыхание. Засмеявшись, она хрипло произнесла:

— Ты сделал мне больно? У меня не было времени подумать об этом. Ты набросился на меня, как дикий буйвол.

— А ты набросилась на меня, как неуправляемый поезд.

Всплывший в голове образ очень обрадовал ее. Она почувствовала, что оставила школьную учительницу, мисс Макбрайд, безучастно стоять на платформе, в то время как сама на полной скорости отправилась навстречу приключениям.

— Я в самом деле была, как неуправляемый поезд, правда?

Она не могла удержать этот образ. Ею овладела блаженная нега, не позволившая рассуждать трезво. Слабо вздохнув, она закрыла глаза и придвинулась к Джеймсу.

Услышав ее довольный голос, тот тяжело, но облегченно вздохнул. Он никогда не считал себя лучшим в мире любовником, но и никогда не опускался ниже уровня неоперившегося юнца, с тех пор как… ну… перестал быть неоперившимся юнцом. Ему и в голову не пришло вести себя с ней осторожнее и медленнее, со всем мастерством, на которое он был способен. Эмоции овладели им и затуманили разум. Он чувствовал, что не может защитить ее от неизвестного ему врага, поэтому пытался каким-то непонятным, примитивным способом убедить себя, что ничто не затронет ее, не затронув прежде его.

Если бы все было так легко!

Он ощутил уже знакомое чувство страха, сжавшее его горло. Он был обычным смертным и, наверное, не мог сражаться на равных с теми силами, что, как он чувствовал, выстроились против них. Где враг? Кто он?

Сейчас голова была ясной, и можно было тщательно обдумывать каждую возникающую мысль. Он не понимал, как Роберт Денверс оказался в этой головоломке, но интуиция подсказывала ему, что Денверс не был ключевым игроком. Он вспомнил бандитов, напавших на Фэйт сразу после того, как леди Коудрей отдала ей дневник матери. Предстояло объяснить и появление Аластара Добина. Почему Фэйт ушла с ним одна в темный сад, ведь на нее уже один раз напали? Что было такого важного, что она пошла на этот риск?

Его упорно преследовали и другие мысли, например, как им с Фэйт вести себя дальше? Теперь наступила его очередь быть осторожным. Фэйт не была честолюбивой. Она не была создана для мимолетного романа и не стала бы ничьей любовницей. Она не отдалась бы и ему, если бы не доверяла. У них были проблемы в прошлом, но, по сравнению с пережитой недавно опасностью, они казались незначительными.

Им с Фэйт нужно обязательно поговорить, положить конец недоразумениям и соединить кусочки пазла. Он был предсказателем, в конце концов, и был предупрежден. Это кое-что значит.

В комнате было тепло, но кожа Фэйт была холодной. Накрывшись одеялом, Джеймс попытался разбудить ее нежным прикосновением.

— Фэйт? — позвал он. — Нам нужно поговорить.

Она начала медленно просыпаться. Ее темные ресницы задрожали, веки поднялись, и она посмотрела на него. Когда глаза девушки сфокусировались на его лице, ее взгляд потеплел, и она томно, как кошка, потянулась.

— Я слушаю, — сказала она.

Барнет был очарован переменой в ней. Ее сонные любящие глаза, сияющее лицо. Коса расплелась, окружив мягким ореолом ее голову. Фэйт была более чем просто красива, к тому же в его глазах она была прекрасней, чем имеет право женщина быть таковой. Все в ней превосходило других женщин, которых он когда-то знал, и не потому, что она была исключительной, а потому что подходила ему.

И когда-то она от всего этого отказалась.

Джеймс не хотел произносить слова, слетевшие с его губ:

— Господи, Фэйт! Сколько лет мы с тобой потеряли! Знаю, я нечасто писал письма, но мне казалось, ты все должна понимать. — Он стиснул зубы и покачал головой. — Я пообещал себе, что не буду ворошить прошлое, но я думал, что знал тебя. Мне казалось, ты знаешь меня. Мне казалось, мы доверяли друг другу. И сейчас, этим вечером, ты снова убежала с этим… с этим конопатым бездельником, с которым сбежала тогда. Ты хотела, чтобы я ревновал к Добину? Между вами что-то есть?

Она приподнялась, желая посмотреть ему в глаза. Тон его голоса, выражение его лица… Совсем не этого она ожидала от человека, который только что стал ее любовником. Затем до нее дошли его слова, и она разозлилась.

— Ты лицемер! — Она замолчала, выдохнула и продолжила более сдержанным тоном: — Разве не ты женился на Фионе? Дочери богача. Ты всегда хотел жениться на ней, даже когда встречался со мной! Тебе нужны были деньги ее отца, чтобы решить свои проблемы. Что ж, я поступила благородно: я сошла с твоей дороги.

Это привело Джеймса в замешательство.

— Я женился на Фионе, потому что не мог получить тебя, и мне было все равно, на ком жениться! Да, она была дочерью богатого человека. Да, ее отец инвестировал в мою компанию, но это было гораздо позже того, как ты сбежала со своим любимым дебилом!

— Мой любимый дебил?! Это низко!

Она соскочила с кровати, и он протянул руки, пытаясь успокоить ее.

— Прости! Это было глупо. Я прекрасно понимаю, что между тобой и Добином ничего нет и никогда не было. А знаешь, откуда я знаю это, Фэйт? Потому что я знаю тебя.

Она уже накинула халат и теперь крепко завязывала его.

— Это твое извинение? Потому что, если это так, то можешь засунуть его себе… — Она перестала завязывать пояс, который уже врезался в ее талию.

— Куда? — подтолкнул ее Барнет.

— В нос! — ретировалась Фэйт.

— Сказала, прямо как настоящая леди!

Стиснув зубы, она произнесла:

— Ты оскорбил не только меня, но и Аластара. — Поставив руки на пояс, она сверлила его взглядом. — Аластар джентльмен до мозга костей. Я не сбегала с ним, как ты выразился. Мы просто вместе поехали на поезде. Я вышла на своей станции, а он поехал дальше — домой, к родителям.

— Домой, к родителям? — Он нахмурился, сел на кровати и оперся спиной о подушки. — Это куда же?

— В Шотландию!

Она знала, что до этого дойдет, ведь Аластар сказал ей, что другим известно об их поездке в Шотландию. Теперь она корила себя за то, что скрывала это. Скрыв однажды свою глупую выходку, было лучше не упоминать о ней совсем. Но теперь у нее не было выбора. Если она сама не расскажет Джеймсу, он может услышать это от кого-то другого. Уж лучше пусть он услышит от нее.

— В Шотландию?

— Да, — ответила она. — Они живут в Абердине. Аластар планировал провести с ними несколько дней, прежде чем сесть на корабль до Оркни. Он хотел исследовать там древние постройки.

Джеймс не сводил с нее глаз и, казалось, был скорее обескуражен, чем разозлен.

— И где же вы расстались?

— В Эдинбурге, — лаконично ответила Фэйт. — Я поселилась в отеле возле вокзала и отправила тебе записку, чтобы сказать: «Сюрприз, сюрприз! Я приехала!»

— Я не получал никакой записки!

— Знаю. — Ее голос задрожал, и она прокашлялась. — Она была перехвачена леди Фионой Шанд. Помнишь леди Фиону? Она была дочерью делового партнера, у которого ты гостил.

— Моя покойная жена, — пробормотал он, — как ты знаешь.

— Верно. — Девушка сделала паузу, чтобы овладеть своим голосом. — Она, не теряя времени, появилась у моей двери, чтобы рассказать мне о человеке, с которым, как мне казалось, я была помолвлена.