Теперь, когда выступления закончились, люди разбрелись по холлу, беседуя маленькими группами и, конечно же, ожидая своей очереди пообщаться с миссис Лейленд. Слуги с полными подносами спешили в холл и накрывали длинные столы, возбуждая аппетит почтенных гостей. Джеймс дожевывал третий бутерброд с огурцом, когда вдруг наступила тишина и директриса объявила, что пастор произнесет молитву, перед тем как всех пригласят за стол. Он посмотрел на Фэйт и встретился с ней взглядом. Ее брови были насуплены. Чувствуя себя вором, которого поймали на горячем, он положил на тарелку четвертый бутерброд и склонил голову. Когда пастор дал благословение, Джеймс выпрямился. Как он и предполагал, Фэйт первая вышла из толпы и направилась прямо к нему. Он посмотрел поверх ее головы, ища глазами Денверса, и заметил, что противная мисс Уинслет вела одностороннюю беседу с этим джентльменом, тем самым не давая тому последовать за Фэйт.

Чего добивалась эта девчонка?

Голос Фэйт был резким и настойчивым:

— Я бы хотела поговорить с вами наедине, мистер Барнет.

— Думаю, это возможно. — Его несказанно забавлял гневный огонек в ее глазах, но он постарался не показать этого. — Пройдемся по холлу?

— Нет. Я сказала наедине. Здесь слишком много людей.

Давайте прогуляемся по парку.

Джеймс оглянулся на тетку. Та была окружена толпой людей и, казалось, переживала лучший момент своей жизни.

— Показывайте дорогу, мисс Макбрайд, — согласился он.


Непонятно, что доставляло ему большее удовольствие: вид парка с величественными дубами, буками и кедрами, которые тянулись до самых дальних домов, или присутствие миловидной девушки, шедшей впереди в платье неопределенного цвета, который, тем не менее, красиво подчеркивал медный оттенок ее волос и жгучий блеск глаз.

Ход его мыслей прервался, когда Фэйт неожиданно остановилась и повернулась к нему лицом.

Джеймс зачарованно смотрел, как поднялась ее грудь, когда она громко вздохнула.

— Я не понимаю, почему ты меня преследуешь! Сначала у мистера Притчарда, а теперь в школе. Скажи, что ты там хочешь сказать, и покончим с этим.

Барнета рассердила грубость Фэйт в обращении с ним. Он был здесь не по собственной воле, хотя она не могла знать этого, конечно. Поэтому так вежливо, как только смог, он выдавил:

— Преследование — это слишком громкое слово. Лучше сказать, что я шел по следу, который ты оставила. Может, прогуляемся, пока будем разговаривать?

Она отклонила предложенную им руку и просто пошла рядом.

— Итак, ты не случайно оказался в магазине мистера Притчарда?

— О нет, я увидел твое объявление и решил пойти по указанному адресу. Старик Притчард рассказал мне, что ты обычно забираешь свои письма около полудня. А дальше можешь догадаться сама.

— Мне кажется, есть что-то еще. Ты следил за мной какое-то время. Не думай, что я не знаю об этом. Я не могу понять, на что ты надеешься?

Удивленный, он остановился:

— Кто-то следит за тобой?

Фэйт вернулась назад и стала перед ним.

— То есть это не ты был в парке недавно ночью? Не ты подкрадывался ко мне, когда я вышла подышать свежим воздухом? И не ты заходил в мою комнату, рылся в моих письмах?

— Нет! — яростно воскликнул Барнет. — Ничего этого я не делал.

«Пока не делал…»

Он надеялся, что какие-то внутренние силы предупредят его о любой опасности, угрожающей Фэйт. Но проблема заключалась в том, что он был новичком. Он не спешил разбираться в даре, доставшемся ему от бабушки Макэчеран, и пытался как можно дольше игнорировать его. Каким же самодовольным глупцом он был!

Джеймс пристально посмотрел ей в глаза.

— Он угрожал тебе? Ты узнала бы его?

Фэйт смерила его взглядом. Потом негромко засмеялась:

— Нет. Надо сказать, я ни в чем не уверена. Может, это игра моего воображения или, может быть, одна из учениц тоже вышла подышать свежим воздухом. Им это запрещено, поэтому она не хотела, чтобы ее заметили.

— Еще какие-нибудь случаи были?

Она состроила гримасу.

— У меня периодически бывает странное чувство, что кто-то наблюдает за мной, и от этого у меня волосы поднимаются на затылке.

Джеймс кивнул:

— Мне знакомо это чувство. Ты должна доверять ему.

— Но когда я оборачиваюсь, там никого не оказывается. Думаю, я стала нервной после того, как дала объявление в лондонские газеты.

Фэйт неожиданно умолкла, нахмурилась, словно сердясь на себя за то, что рассказала ему так много.

Они пошли молча.

— Может быть, — наконец сказал Джеймс, — кто-то в самом деле следит за тобой. Возможно, это действительно имеет отношение к объявлению, которое ты дала в газеты. Кто такая Мадлен Мэйнард, и почему ты пытаешься найти ее?

Он надеялся, что Алекс поможет ему установить личность этой женщины, но тот уехал в неизвестном направлении, а сам Джеймс с трудом представлял, с чего нужно начать поиски. Кроме того, он должен быть осмотрительным, так как не хочет, чтобы кто-либо узнал о том, что задумала Фэйт, на случай, если он потревожил осиное гнездо. С другой стороны, она подтвердила, что кто-то преследует ее. Может, наоборот, нужно перестать осторожничать?

Фэйт поджала губы:

— Это мое личное дело, и оно не должно тебя интересовать. Так что же привело тебя сюда? Что именно ты хочешь мне сказать?

Быстро взглянув на Фэйт, Джеймс убедился, что не получит ответа. По крайней мере, сейчас. Он унял свое нетерпение и постарался привести мысли в порядок.

— Я подумал, что… Я надеялся…

Джеймс запнулся, и она с любопытством посмотрела на него. Он не мог сказать ей правду, но объяснение, которое придумал, казалось неубедительным теперь, когда ему нужно произнести эти слова вслух.

— Я надеялся, — сказал Барнет, — что мы сможем оставить прошлое покоиться с миром. Жизнь слишком коротка, чтобы хранить обиды, к тому же мы были очень молодыми, — он улыбнулся, — страстными и импульсивными. Мне всегда хотелось узнать, что с тобой случилось. Ты не оставила адреса, по которому можно присылать письма. — Это расшевелило старую обиду, поэтому он торопливо закончил: — Когда я увидел твое объявление, то понял, что должен разыскать тебя и убедиться, что у тебя все хорошо.

Фэйт недоверчиво произнесла:

— Столько усилий только ради того, чтобы сказать мне это? Я уже давно похоронила прошлое. Поверь мне, я не коплю обиды. Как бы то ни было, при желании ты мог бы написать мне на адрес Притчарда, не так ли? — Она подавила смешок. — Я забыла. Ты не силен в эпистолярном жанре, правда? Думаю, я могу сосчитать на пальцах одной руки количество писем, которые ты написал мне из Шотландии. — Она покачала головой. — Давай не пойдем по этой дорожке, иначе мы будем бродить до скончания века, а у меня нет времени. Я должна пересмотреть свои записи к предстоящему уроку и (ох!) пообщаться с родителями моих учениц.

— Мне не нужно прощение!

— Знаешь, сейчас я могу сказать, что твоя помолвка с другой женщиной — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Это заставило меня осознать, что я сильнее, чем мне казалось.

Барнету было обидно, что она легко отпустила то, что в свое время так опустошило его, но он постарался не показать этого. Джеймс не хотел ссориться с Фэйт. Он хотел защитить ее, только вот это жесткое перевоплощение той девушки, которую он когда-то любил, начинало раздражать его.

Вдруг выражение ее лица изменилось, и она мягко сказала:

— Прости, я погорячилась. Я где-то читала, что ты овдовел вскоре после женитьбы. То, что произошло между нами, не столь важно по сравнению с этим. Мне искренне жаль!

Вот Фэйт, которую он помнил: мягкая, щедрая, глаза полны слез… но — он никогда не должен забывать этого! — неверная. Прежнее очарование никуда не делось, но сейчас он был старше и мудрее и не собирался поддаваться ему.

С той же мягкой интонацией она продолжала:

— Ты уехал в Южную Америку после смерти жены, не так ли? И строил там железную дорогу? Слышала, что у тебя хорошо получалось.

Он уехал туда, где мог заработать больше денег, чтобы заплатить своим кредиторам, и это было еще до смерти Фионы. Он тогда с радостью сбежал от жены, но сейчас не обязан был объяснять это Фэйт, поэтому не стал утруждать себя и исправлять ее.

Его голос прозвучал резко:

— Кажется, ты отлично информирована. Я же, наоборот, знаю о тебе совсем немного, за исключением того, что ты сбежала с тем Дебилом, даже не удосужившись все мне объяснить.

Голос Фэйт стал таким же ледяным, как и взгляд:

— Его звали Добин. А так много о тебе я знаю из газет. Ты знаменитость, Джеймс: железнодорожный магнат, который сколотил состояние на строительстве железных дорог в Южной Америке.

Из ее уст это прозвучало так, словно он грабил вдов и сирот. Барнет принял надменный вид.

— Добин? Я был уверен, что он Дебил из Дерби, но у меня плохо с именами.

— Нет. А еще у тебя плохо с тем, чтобы оставить прошлое покоиться с миром. Ты же сам сказал, что хочешь этого, не так ли? Что ж, считай, что так оно и есть.

С этими словами она повернулась и пошла назад к зданию.

Джеймс попытался разозлиться. Он подумал, что ему следует разозлиться, что у него есть это право — разозлиться, но чувствовал лишь странное возбуждение. Никакие соблазны в «Золотом руне» не могли сравниться со стрелами этой, когда-то благочестивой, женщины.

Какие соблазны?! Какое «Золотое руно»?! С той ночи, когда появилось видение его бабушки, он дал зарок не притрагиваться к женщинам, не играть и, как это ни грустно, не пить виски. Джеймс устремил все свои помыслы на одну досадную проблему: Фэйт. И он чувствовал себя более бодрым, более открытым миру, чем это было в последние несколько лет.