Если он хотел успокоить Лавину этими словами, то ошибся. Нет, похвала, конечно, была приятна, но как он посмел держаться с ней так снисходительно? Неужели он думает, что ей не все равно, гордится он ею или нет?

– Где же горничная и камеристка, которыми вы меня пугали? – осведомился маркиз.

– Они следуют за нами. Мы спешили, поэтому не стали их дожидаться.

– Значит, вас проводит одна из моих служанок. Вы будете жить в комнате, которую всегда занимала хозяйка дома.

Вскоре Лавина выяснила, что комната на самом деле скорее походила на дворцовый зал. Она была угловой и имела на двух стенах огромные окна, наполнявшие ее светом.

Мебель здесь была дорогая, старинная, очень ухоженная, однако в первую очередь бросалась в глаза громадная кровать с пологом из дамаста цвета меда, державшимся на четырех столбах по углам, и украшенная богатым резным золотым карнизом.

Над камином висело огромное зеркало в золотисто-кремовой оправе под стать кровати. Потолок тоже сочетался со стилем кровати. Повсюду, куда бы Лавина ни смотрела, она видела золото: от подсвечников до кресел. У нее даже захватило дух. Как видно, маркизе Элсвик полагалось жить в роскоши.

Служанка показала ей личную ванну и дверь, ведущую в туалетную комнату.

Одно из ее окон было расположено над парадным входом, и у Лавины отлегло от сердца, когда она, выглянув в него, увидела экипаж, на котором приехали ее слуги, и телегу с вещами.

– Слава богу! – прошептала девушка.

Причина ее радости была понятна, ибо теперь, находясь в этом странном положении, она могла воспользоваться своим самым грозным оружием: красотой и обаянием.

Теперь можно было разговаривать с маркизом на равных. И она будет даже выше его. Лавина пообещала себе это.

* * *

Миссис Банти прошествовала в свои новые владения почти так же церемонно, как ее хозяйка. В черном бомбазиновом платье, дополненном черными кружевами и черной соломенной шляпкой, она величественно прошла по широкой лестнице и, миновав коридор, оказалась в комнате ее светлости.

Джил, горничная Лавины, шла позади, как фрейлина, а дальше уже двигался целый отряд лакеев, которые несли чемоданы и сундуки с вещами. Они начали было ставить их на пол, но замерли, услышав властный голос:

– Так не годится!

– Банти, дорогая, что случилось? – спросила Лавина.

– Вы не можете спать здесь. Это неслыханно!

Она гневно посмотрела на лакеев, которые пялились на нее во все глаза, разинув рот.

– А вы что тут делаете? Уходите. И пусть кто-нибудь скажет вашему хозяину, что я хочу видеть его немедленно.

Те изумленно переглянулись, гадая, найдется ли кто-нибудь настолько смелый, чтобы сообщить маркизу, что какая-то женщина вызывает его, как младшего слугу.

Ко всеобщему облегчению, внезапно маркиз появился сам, собственной персоной. Через несколько секунд ни одного лакея в комнате не осталось.

– Я пришел справиться, как вы устроились, – вежливо обратился он к Лавине. – Но вижу, ваши слуги уже прибыли, так что все хорошо.

– Все совсем не хорошо, – загремела миссис Банти, так и сверкая глазами. – Никогда в жизни я не видела ничего подобного!

Лавина замерла от ужаса, решив, что это конец. Маркиз не потерпит подобного тона. И от кого! От женщины, к тому же служанки. Однако, вместо того чтобы вспылить, Элсвик спокойно посмотрел на миссис Банти.

– Могу я узнать, что вас так встревожило? – поинтересовался он.

– Это помещение совершенно не подходит для леди Лавины.

– Это комната хозяйки дома. Я хотел оказать честь леди Лавине.

– Но она еще не хозяйка дома, и находиться в комнате, расположенной рядом с вашей спальней, для нее совершенно неприемлемо.

– Но она не расположена рядом с моей спальней, – удивился маркиз.

– Она соединяется с туалетной! – стояла на своем миссис Банти, открывая дверь и указывая на другую дверь в конце туалетной. – А за той дверью находится комната вашей светлости! – негодующе выпалила она.

– Вообще-то да, – согласился Элсвик. – Но если вы заметили, в туалетной находятся две кровати, и я думал, что их займете вы с горничной. Если мне придет в голову прокрасться через эту комнату, чтобы посягнуть на честь леди Лавины, вы наверняка остановите меня. Кроме того, дверь в мою комнату заперта.

Но переубедить миссис Банти было не так-то просто.

– Я не сомневаюсь, что у вашей светлости имеется ключ.

– Который я с удовольствием отдам вам.

– Откуда мне знать, что у вас нет еще одного ключа?

– Хорошо, – сказал маркиз. – Я дам вам пистолет, и, если вы увидите, что я крадусь через комнату, можете смело стрелять, я разрешаю.

– Банти, дорогая, – взмолилась Лавина, – прошу вас, довольно! Он смеется над вами.

– Он думает, что смеется, – заявила миссис Банти. – Он думает, что я не выстрелю.

Тут губы лорда Элсвика дернулись.

– Напротив, – сказал он. – Я не сомневаюсь, что выстрелите. Но если вы, сударыня, согласитесь пойти на компромисс, я пошлю за плотником и велю приделать на ведущую в мою комнату дверь несколько задвижек с вашей стороны. Как только вы их задвинете, мои дурные намерения леди Лавине будут не страшны.

Миссис Банти благосклонным жестом дала понять, что согласна, после чего отправилась заниматься своими делами: разбирать одежду Лавины.

– Прошу прощения, милорд, – растерянно промолвила Лавина, соображая, как защитить свою камеристку от гнева маркиза. – Миссис Банти привыкла оберегать меня от всего…

– Даже не думайте, – сказал он, прикрывая глаза ладонью, – извиняться за миссис Банти. Я бы ни за что на свете не упустил возможности познакомиться с ней.

– Но ее тон…

– Напомнил мне мою старую гувернантку. Я ее очень любил. А теперь простите, мне нужно пойти распорядиться насчет задвижек. Если миссис Банти вернется, а они еще не будут готовы, я начну опасаться за свою жизнь.

– Но вы еще не дали ей пистолет, – шутливо напомнила Лавина.

– Я не сомневаюсь, что у нее где-то свой припрятан.

И он ушел. Лавина проводила взглядом этого удивительного человека, новые грани личности которого все время открывались ей.

* * *

Когда граф пришел вести дочь к обеду, глаза его восторженно засияли.

– Ты восхитительно выглядишь, милая! – вскликнул он.

– Не правда ли? – подхватила миссис Банти, имевшая все основания гордиться своей работой.

Золото в отделке комнаты вдохновило ее нарядить свою любимицу в атласное платье золотистого оттенка, украшенное рюшем цвета лаванды. Поверх него она надела полуюбку из атласа того же цвета, а из-под золотого платья выглядывали оборки белой шелковой нижней юбки.

Сзади платье переходило в шлейф, расшитый фиолетовыми и золотыми анютиными глазками. На груди был низкий вырез. Не настолько низкий, чтобы показаться чересчур откровенным, но достаточно, чтобы открыть изящный бриллиантовый кулон. Лавандового цвета атласные туфельки и белые перчатки довершали наряд Лавины.

– И это целиком ваша заслуга, сударыня, – сказал граф, который всегда был очень вежлив с миссис Банти, потому что побаивался ее.

– Спасибо, милорд. – Камеристка милостиво приняла похвалу и занялась своими делами.

Граф отступил на шаг, чтобы рассмотреть дочь получше, и счастливо вздохнул.

– Ни одна леди с тобой не сравнится.

– Здесь не будет других леди, папа, – рассмеялась Лавина.

– Будет. Маркиз пригласил несколько гостей из числа своих соседей. Будут приходской священник и мэр с женами и еще, кажется, какие-то бедные родственники, которые живут на его землях.

Лавина изумленно захлопала глазами.

– А я думала, он никогда не принимает гостей!

– Похоже, сделал исключение.

– Знакомить меня с семьей…

– Что ж, он подошел к делу основательно, и нам это на пользу.

«Или ему», – подумала Лавина, но вслух ничего не сказала.

Тут в дверь постучали, Джил пошла открывать и впустила в комнату маркиза.

Он был великолепен в черном вечернем костюме и ослепительно-белой рубашке, украшенной алмазной булавкой.

Лавина насилу отвела от него взгляд. В голове пронеслось, что она еще никогда не видела такого красивого мужчину.

Маркиз галантно поклонился в ее сторону.

– Примите комплимент, сударыня, – промолвил он. – Такой невестой, как вы, гордился бы любой.

– Я рада, что вы находите меня достойной себя, – ответила Лавина с такой же любезной интонацией.

– Чтобы выглядеть идеально, не хватает одной мелочи, – сказал он. – Окажите мне честь, наденьте вот это.

Только сейчас она заметила, что в руках маркиз держал большую плоскую черную коробку, которую открыл, явив ее взору набор драгоценных украшений умопомрачительной красоты.

На белом атласе лежали ожерелье, диадема, браслет, серьги и две броши – все золотые и осыпанные великолепными изумрудами.

– Это изумруды Элсвиков, – пояснил маркиз. – Всякий, кто увидит вас в них, поверит в нашу помолвку. – Он немного повернулся, чтобы показать драгоценности миссис Банти, и кротко произнес: – Я бы хотел узнать ваше мнение, сударыня.

– Очень красиво. И уместно, – одобрила та.

– Что вы предложите надеть сегодня?

Женщина задумалась.

– Ожерелье, диадему и серьги, – сказала она.

– А браслет?

– Это лишнее, – уверенно заявила камеристка.

– В таком случае окажите любезность.

Он отступил, давая миссис Банти возможность произвести необходимые манипуляции.

Когда украшения были надеты, Лавина поняла, что никогда не выглядела так изумительно. Она действительно была похожа на маркизу.

– Ко мне наведались несколько родственников, – пояснил Элсвик. – Они, конечно же, узнают эти украшения. Если приедет посыльный королевы, я сделаю так, чтобы и он сделал правильные выводы, и… и все остальные.

– Все остальные? – не поняла Лавина.

– Я надеюсь, что местная газета пришлет своего человека. Я велел Хансбери, когда он ходил отправлять телеграмму, намекнуть там о нашей помолвке, и он считает, что брошенное им зерно упало на благодатную почву. Если появятся незваные гости, швейцару велено пропустить их.