Афина встала и заглянула ему в глаза, в которых отражался лунный свет.

Он понял, что она хотела ему сказать и чего хотела от него. Мгновение помолчав, он произнес:

– Я не стану снова целовать вас, потому что наши пути больше никогда не пересекутся. Я не осмелюсь повторить то чудо, которое случается только раз в жизни.

Афина по-прежнему не сводила с него сияющих глаз, и он, как зачарованный, тоже не мог оторвать от нее взгляда.

– Я обычный человек, простой смертный, – сказал он. – Если я поцелую вас как мужчина, а не как небожитель, я, возможно, нарушу течение наших жизней, и это станет огромной ошибкой.

Афина хотела возразить ему, сказать, что больше всего на свете ей хочется нарушить течение своей жизни: соединить свою судьбу с его судьбой, остаться с ним навсегда, потому что, кроме него, ничто не имеет для нее значения.

– Как вы прекрасны! – вырвалось у Ориона. В голосе его от волнения прозвучала легкая хрипотца. – Вы прекраснее любого идеала женской красоты! Я убежден, что с вами не сравнится никакая другая женщина. Никто не сможет затмить ваш образ.

Афина почувствовала, как бешено застучало ее сердце. Радость волной нахлынула на нее, и Орион, должно быть, заметил это в ее глазах. Не дав ей возможности что-либо сказать, он решительно произнес:

– Нет, Афина, нет!

Отстранившись, он зашагал по извилистой тропинке к дороге.

Спустя мгновение Афина заспешила следом.

Торопливо спускаясь вниз, временами с трудом сохраняя равновесие, девушка боялась, что он в любую секунду исчезнет в тени и она больше никогда не увидит его.

«Может быть, – возникла в ее голове безумная мысль, – его никогда и не существовало. Может, он лишь часть моих грез, существо, которое спустилось на землю с того созвездия, именем которого он наречен, а вовсе не живой человек».

Однако Орион не исчез. Он ждал ее на дороге.

Лицо его было сурово и строго, будто его уже не было с ней.

Они молча пошли по дороге мимо деревенских домиков. В окнах многих из них еще горел свет, но было удивительно тихо. Эта тишина вдруг показалась Афине не волшебной, а мрачной и гнетущей.

На них залаяли собаки, и Афина подумала, что они считают ее здесь чужой.

В окнах дома Аргеросов горел свет. На веранде было пусто, посетители разбрелись по домам.

Перевернутые вверх ножками стулья были аккуратно поставлены на столы. Орион открыл дверь и вошел в дом. После прохладного ночного воздуха в кухне показалось особенно тепло.

Мадам Аргерос с мужем сидели за столом. Димитрос курил трубку. Перед ним и его супругой стояло по чашке кофе. Ноники не было.

Когда они вошли, хозяйка встретила их приветливой улыбкой.

– Вы вернулись! – радостно воскликнула она. – Отлично! Кофе еще не остыл. Я сейчас налью вам по чашечке.

– Это очень любезно с вашей стороны, мадам, – поблагодарил Орион.

Афина подошла к двери, которая вела на лестницу.

– Я, наверное, пойду спать, – чуть сдавленным голосом проговорила она.

– Вы не будете пить кофе? – удивилась мадам Аргерос.

– Нет, благодарю вас… я очень устала… у меня был трудный день.

Говоря это, она старалась не смотреть на Ориона. Тот подошел к столу и сел напротив Димитроса.

Ей очень хотелось остаться, сесть рядом с ним, насладиться последними минутами общения с юношей, которые отпущены ей судьбой. Но она не решилась нарушить очарование этой волшебной лунной ночи.

Девушка еще трепетала от сладости его поцелуя, хотя понимала, что блаженство скоро исчезнет, останется горькая опустошенность, которая будет мучить ее до конца жизни.

– Мы желаем вам приятных сновидений, – сказала мадам Аргерос. – Спите сладко!

– Благодарю, вас, – ответила Афина.

Она направилась к лестнице, и в этот момент входная дверь распахнулась.

Обернувшись на шум, Афина увидела, как в кухню ворвался незнакомец огромного роста и могучего телосложения. На нем была куртка из дубленой овчины и меховая шапка, лихо сдвинутая набок.

Смуглое лицо, кустистые брови и длинные висячие усы неизвестного, недобрый взгляд черных глаз, засунутые за пояс пистолет и длинный нож производили зловещее впечатление.

Мадам Аргерос испуганно вскрикнула:

– Казандис!

– Да, я Казандис! – подтвердил бандит. – Не ожидали меня увидеть? А вам следовало бы ожидать моего прихода! Где же еще в ваших краях я могу отыскать пищу?

Он шагнул вперед, подтащил к себе стул и уселся.

– Мне нужна еда, – произнес он, – деньги и…

Он на мгновение замолчал и взглянул на Афину.

Девушка, как завороженная, застыла на пороге. Ее волосы отливали золотом в свете лампы, а кожа казалась удивительно белой на фоне темной стены.

Казандис жадным, похотливым взглядом словно раздевал ее. Ей стало страшно, а бандит договорил:

– …и женщина!

В кухне стало очень тихо, но Орион резко поднялся со своего места.

Бандит оказался проворнее. Выхватив из-за пояса пистолет, он наставил его на юношу.

– Малейшее сопротивление, – произнес он, – и умрешь не только ты, но и Аргеросы, и любой, кто попытается помешать мне!

– Ты получишь еду, – прервала его мадам Аргерос. – Тебе повезло, что у нас еще остались кое-какие припасы. Вот твое вино!

С этими словами она поставила на стол бутылку и отошла к плите. Кроме нее, никто не двинулся с места. Затем медленно встал Орион.

– Мадам Аргерос даст все, что вам нужно, – сказал он, – а я не буду пытаться помешать вам. Но эта женщина – моя жена. Мы совсем недавно поженились, и она ждет ребенка.

Бандит бросил взгляд на стройную фигуру Афины.

– Именно поэтому ей нужно пораньше лечь спать, – решительно продолжал Орион. – Вы это понимаете?

Бандит с явным недоверием посмотрел на него, но Орион спокойно выдержал этот тяжелый, испытующий взгляд.

Казандис издал какое-то нечленораздельное восклицание, плеснул себе вина в стакан и залпом осушил его.

Орион подошел к Афине, обнял ее за плечи и прошел с ней к лестнице, которая вела наверх. При этом он намеренно оставил дверь незапертой.

– Ступайте к себе в комнату и запритесь изнутри. Вы будете там в полной безопасности, – по-английски сказал он Афине.

– Вы уверены в этом? – спросила девушка, чувствуя, что ее тело сотрясает дрожь.

– Абсолютно уверен, – последовал ответ.

Орион проследил за ней взглядом, пока она поднималась по лестнице. Девушка вошла в комнату и закрыла за собой дверь на железную задвижку.

Ставни были закрыты, и девушка решила не открывать их. Она не стала гасить стоявшую на столе сальную свечу и при ее скудном свете разделась и нырнула в постель.

Теперь Афина была так напугана, что не могла думать ни о чем, кроме страшного громилы, ворвавшегося в таверну. Однако постепенно ее мысли вновь вернулись к тем сладостным ощущениям, которые она испытала в древнем святилище.

Закрыв глаза, она мысленно представляла себе очертания храма, серебристый туман над долиной и мерцающую морскую гладь. Все это озарялось волшебным сиянием, которое окружало самого Аполлона.

Ей с трудом верилось, что больше никогда она не увидит Ориона. Он навсегда покинет ее, уйдет так же неожиданно и таинственно, как появился, хотя успел за эти несколько часов стать частью ее жизни.

Афина испытывала горечь и боль от неизбежности разлуки. Она хотела Ориона так отчаянно, что это удивляло ее саму.

Как может она потерять его? Разве сможет забыть тот миг, когда отдалась его власти, слившись с ним в едином священном порыве, взлетев душой к вершинам неземного блаженства?

Ей хотелось разрыдаться от отчаяния, однако ее глаза оставались сухими, и она знала, что не смогла бы выразить словами глубину чувств, которые испытывала.

Он покинет ее, она вернется в тот мир, которому принадлежала раньше. Только уже никогда не будет прежней юной англичанкой из высшего общества.

Испив из источника наивысшего блаженства, ощутив восторг от приобщения к таинствам небожителей, как сможет она вернуться в обычную жизнь? Каждый день общаться со скучными людьми? Разве сможет она прожить без любимого человека?

Но как же она могла влюбиться в человека, которого еще утром не знала, о существовании которого даже не догадывалась? И все же Афина не сомневалась, что это – как сказал Орион – была любовь, к которой стремятся все люди. Отправляясь к священным местам далеких стран, следуя разным философским учениям, используя ту или иную религию, они искали в собственных душах то, что ей и Ориону посчастливилось познать в бессмертный миг истины на разрушенных ступенях античного амфитеатра.

– Я люблю его!

Эти слова слетели с ее губ помимо воли, и Афине показалось, будто яркий свет озарил темную комнату.

– Я люблю его! Я люблю его! Он единственный, кто меня понимает.

Люди, вероятно, посмеялись бы над наивной, романтически настроенной девушкой с излишне живым воображением, поверившей в магию лунного света.

Однако Афина знала, что дарованное им с Орионом чувство – это нечто незыблемое и вечное.

Им повезло: их души соприкоснулись и слились воедино. Женщина встретила своего единственного мужчину. Судьба свела двух людей, предназначенных друг для друга.

– Когда завтра утром Орион покинет меня, он заберет с собой мое сердце, – прошептала Афина, глядя в темноту.

Прошло довольно много времени, прежде чем она услышала на лестнице его шаги. Внизу было тихо, и Афина решила, что Казандис ушел, забрав у хозяев еду, деньги и все ценное, что оказалось в доме.

Орион поднялся на лестничную площадку и открыл дверь своей комнаты, Афина представила себе, как он на секунду остановился и прислушался, чтобы убедиться, что она спит.

Ей хотелось окликнуть его, но она не стала этого делать. Дверь в комнату Ориона закрылась. Афина еще услышала его шаги, а затем он лег на кровать.

Девушка подумала, что во сне Орион, наверное, кажется моложе и нежнее. Во сне все люди выглядят немного беззащитными.