— Баррет Вайт, конечно. Почему ты отпустил его, если был уверен в том, что он убил свою жену? Теперь он сбежал. Помчался разыскивать уродину, на которой он женат. Релстон меня уверил, что я уже ничего не смогу сделать, — сказала она и, ткнув в его грудь пальцем, грозно сверкнула глазами. — Но я обязательно найду его, и тогда тебе не придется мастерить для него виселицу, потому что я сама прикончу этого жирного ублюдка.

— На его месте я бы поехал в Индепенденс.

— Почему в Индепенденс?

— Потому что сегодня я получил письмо от зятя мистера Вайта. Когда началась эпидемия холеры, он со своей семьей жил в палаточном лагере возле Индепенденса. Его жена умерла, и он решил отвезти детей к своим родителям. Однако если Брианна Вайт жива, она не сможет узнать об этом, пока не приедет туда.

Шериф оперся о стену здания, в котором находился кабинет адвоката, и, криво усмехнувшись, посмотрел на Глори.

— Бьюсь об заклад, что Баррет помчался за ней в погоню. Или он просто сбежал, испугавшись, что я выполню свое обещание его повесить.

— Тогда догони его, — сказала она, снова ткнув его пальцем в грудь. — Ты же шериф. Верни его.

Он засмеялся, и она поняла, что все его угрозы не стоит воспринимать всерьез.

— На индейской территории не действуют законы Соединенных Штатов. Как только он пересечет границу, я уже ничего не смогу сделать.

Глава десятая

Дорогая миссис О’Кейзи!

У меня есть всего несколько минут, чтобы написать вам пару строк, потому что мистер Най уже собрался ехать в город — он согласился отвезти мое письмо. Сегодня на рассвете караван отправится в путь. Мы бы уже давно уехали, если бы не проливной дождь, который превратил дороги в месиво. Из-за этого мы и сидим здесь, в сорока милях от Индепенденса.

Наш караван, состоящий из сорока восьми фургонов, разделен на отряды по четыре фургона в каждом. Каждый день во главе каравана будет ехать новый отряд. Это сделано для того, чтобы уравнять шансы всех путешественников получить свою порцию грязи и пыли (если, конечно, этот дождь когда-нибудь закончится и земля высохнет). В нашем караване шестьдесят два мужчины, тридцать женщин и тридцать пять детей. Большинство людей едут в Калифорнию. В основном это мужчины. Здесь их тысячи.

В этих местах свирепствует холера. В каждом караване, кроме нашего, есть больные. Окрестности города превратились в огромные кладбища.

Не исключено, что мне очень не скоро представится возможность снова послать вам письмо, поэтому не беспокойтесь, если от меня долго не будет вестей. Надеюсь, что вы пребываете в добром здравии.

С благодарностью,

ваш друг Брианна Виллард.

P. S. Виллард — это девичья фамилия моей матери. Хочу сообщить вам еще одну новость. Со мной в одном караване едет тот самый пастух из Кентукки, с которым мистер Най дрался в конюшне Лонгмайера. Его зовут Джек Молтон, но все называют его Драчуном, потому что он постоянно со всеми дерется. Почти как Баррет в молодые годы. Очень хотелось бы знать, как там дома идут дела. И еще мне интересно, не пустился ли Баррет за мною в погоню?

* * *

Вонючка Гаррис наклонился и плюнул в бронзовую плевательницу, которая стояла рядом с ним на замусоренном, устланном опилками полу. Он оперся своими грязными ботинками о железную подставку для ног, положил руки на барную стойку и крикнул бармену, чтобы тот налил ему еще виски. Было раннее утро, поэтому посетителей в баре было еще мало. За спиной круглолицего хозяина бара висело зеркало, и Вонючка увидел, как в трактир ввалился огромный детина с квадратными плечами и, остановившись у двери, начал внимательно рассматривать всех присутствующих. Сейчас Баррет Вайт вел себя гораздо спокойнее, чем тогда, когда они встретились в последний раз. Улыбнувшись, Вонючка повернулся и помахал ему рукой.

— Я думал, что ты приедешь только вечером, — заметил он, когда Баррет подошел к нему. — Ты боишься, что они снова схватят тебя, если ты вовремя не смоешься?

Баррет заказал себе пиво и раздраженно сказал:

— Я уже говорил тебе, что у них нет никаких доказательств, чтобы повесить на меня это дело. Скоро все узнают о том, что эту амазонку, на которой я женился, никто не убивал. Я провел в седле целые сутки для того, чтобы добраться сюда. Я отъехал всего пять миль от города, как эта чертова лошадь начала хромать. Мне пришлось ехать в фургоне, битком набитым сопливыми детьми.

Бармен наполнил его стакан, и Баррет залпом выпил содержимое, а потом подвинул его бармену, чтобы тот снова его наполнил.

— Все не так плохо, — сказал Вонючка, улыбаясь.

— Ха! Эта сука заплатит мне за все мои страдания.

Баррет осушил и второй стакан. Это пиво было не таким хорошим, как то, которое производилось на его собственной пивоварне, однако после вынужденного воздержания можно было довольствоваться и таким напитком. Он внимательно осмотрел всех посетителей трактира. Здесь были грязные мексиканцы из Санта-Фе, длинноволосые охотники, промышлявшие в Скалистых горах, и переселенцы, которым не терпелось добраться до золотых приисков Калифорнии. Однако как же, черт возьми, приятно снова стать свободным человеком!

— Я так понимаю, что раз ты вытянул меня в эту грязную дыру на другом берегу Миссури, значит, она направилась на запад.

— Так и есть, — сказал Вонючка. Он обмакнул палец в маленькую лужицу (наливая очередной стакан, бармен пролил немного виски на стойку), а потом облизал его. — В Индепенденсе никто не слышал о женщине по фамилии Вайт, но в городском муниципалитете есть сведения о том, что в город приблизительно неделю назад приехала вдова по фамилии Виллард, приметы которой совпадают с приметами твоей жены. С ней был мужчина — наемный проводник или что-то вроде этого, который все время спал у двери ее номера. Они присоединились к одному из караванов.

— Виллард… эта фамилия мне не знакома. Куда она направилась — в Орегон или в Калифорнию?

— Я не смог это выяснить. Поедешь за ней?

Сжав кулаки, Баррет ударил ими по стойке, и бармен настороженно посмотрел на него. Баррет указал ему на свой пустой стакан.

— Клянусь, что я доберусь до нее! Похоже, она забыла о том, что принадлежит мне, но как только она попадется мне в руки, я ей об этом живо напомню.

— А как насчет того парня, который ее сопровождает? Служащий сказал, что он похож на охотника. Высоченный и сильный, как бульдог. Я бы с таким не стал связываться.

Вайт с такой злостью посмотрел на Вонючку, что у того улыбка моментально слетела с губ и неприятно заныло в животе. Когда же Вайт заговорил, его голос был убийственно спокойным.

— Не надо сравнивать себя со мной. А сейчас убирайся отсюда, иди купи для нас все, что необходимо взять в дорогу, — мулов, провизию и все такое. Мы должны как можно быстрее отправиться в путь. Куда бы она ни направилась, мы легко сможем ее догнать. Караван движется намного медленнее, чем двое мужчин верхом на мулах.

— Хорошо, Баррет. Я займусь этим, — сказал Вонючка, поставил на стойку свой стакан и хотел было направиться к двери.

Положив ему руку на плечо, Вайт остановил его.

— Не забудь купить лопату. Если она спуталась с мужчиной, то нам придется копать могилу. А может быть, даже и две.


Еще утром Най понял, что предстоящий день будет не из легких. Во всяком случае, хлопот у него будет немало.

— Эй, Кувер! Заставь своих золотоискателей шевелиться, черт тебя побери! Если они будут так медленно двигаться, то мы никогда не доедем ни до Орегона, ни до Калифорнии, — закричал Меградж.

У него был такой громкий голос, что его слышали даже те, кто ехал в последних фургонах, а между последними фургонами и головными было расстояние в две мили.

Они ждали пять дней, пока прекратятся дожди и подсохнут дороги. Потом еще пять дней они ловили сбежавших лошадей и с помощью волов вытаскивали увязшие в грязи фургоны. Каждый день они проезжали на несколько миль больше, чем изначально планировали, чтобы нагнать упущенное. Теперь они ехали по прерии — огромной, как небо. Ее поверхность напоминала стиральную доску. Женщины обычно пользовались такими досками, когда стирали белье в ручье в банный день. Наконец на небе показалось солнце. Постельное белье и одежда высохли, а по дороге уже можно было кое-как проехать. Най понял, что они уже достаточно далеко отъехали от границы Штатов, так что вряд ли в случае чего они повернули бы назад. Это значит, что сегодня был первый полноценный день путешествия.

Однако чувствовалось, что в караване что-то назревает.

— Разрази меня гром! Ты что, не можешь объехать эту грязь, идиот чертов? Разве у нас мало сломанных колес? — неистово орал Меградж. — Вуди, неужели ты еще не научился управлять своими волами? Позови Шотхилла, и он тебе покажет. Правда он сам может управлять только свиньями, но, по крайней мере, его волы не вырывались из упряжки. А ты, Бодвин, что делаешь? У нас ведь не праздничное пасхальное шествие. Может быть, ты сможешь лучше управлять своими экипажами, если сменишь нарядную одежду на что-нибудь более подходящее? Ну, я не знаю, например, на рабочую робу. Тебе известно, что это такое?

К тому времени, когда они сделали привал, чтобы пообедать, Най уже понял, что назревает бунт. Мужчины собрались по нескольку человек и что-то оживленно обсуждали, качая головами. Най, как всегда, сидел у фургона и вырезал из куска яблоневой древесины маленькую, высотой не больше пяти сантиметров, фигурку медведя-гризли. Однако он постоянно следил за своим «работодателем». Его до сих пор раздражало это слово.

Брианна же, как всегда, бродила где-то в стороне, не общалась с другими женщинами, которые собирались небольшими группками и беседовали между собой, обменивались сплетнями и кулинарными рецептами. Нет, Брианна не была слишком робкой. Ей просто не хватало уверенности в себе. В ее глазах светились тоска одинокого человека, так что у Ная сердце щемило оттого, что он не знал, как ей помочь.