– Ты могла бы остаться с нами, милашка, – предложил один солдат Тусси. – Зачем тебе тас­каться за какой-то белой шлюхой?

Эти люди пришли сюда, чтобы освободить ра­бов, но большинство из них явно не испытывали никакого уважения к неграм. Они относились к ним нисколько не добрее, чем Ричард. Одри ни разу еще не слышала, чтобы какой-нибудь севе­рянин встретил негров с распростертыми объяти­ями и пригласил бы на Север, где рабов встретили бы радостно и сердечно, помогли получить про­фессию, образование, жилье и предоставили бы хорошо оплачиваемую работу. Одри представля­ла, как удивлены и разочарованы негры, бежав­шие или освобожденные, те, кому удалось до­браться до северных штатов и неожиданно обна­ружить, что они никому не нужны и все относятся к ним враждебно.

Одри не могла не возмущаться сложившейся ситуацией. Такие люди, как Тусси, Генриетта, Генри, будут страдать независимо от исхода войны, и Одри чувствовала личную ответст­венность за их судьбы. Война пробудила в ней чувства, которых она прежде не испытывала – сострадание к неграм и ответственность за их судьбы. Почему сложившееся положение тре­вожит ее? Она и не предполагала, что, может, участь негров беспокоит ее гораздо больше, чем людей, пришедших сюда «освобождать» рабов.

Мимо проехала повозка, тащившая пушку. Один только вид огромного орудия заставил Одри содрогнуться. Повсюду маршировали солдаты, фыркали лошади, громко отдавались приказы. Лагерь был полностью оснащен оружием и готов вступить в бой при первой же необходимости. Ни у кого не было сомнения, что следующей целью северян окажется порт Гудзон, а Батон-Руж, ско­рее всего, будет тыловой базой для следующего наступления.

– Ты проверила списки убитых и раненых сегодня? – спросила она Тусси.

– Да, мэм. Имени Джоя там нет.

Одри вздрогнула, испугавшись прозвучавшего неподалеку выстрела. Она обернулась и увидела солдата с ружьем; подстреленный голубь шлеп­нулся ему под ноги.

– Просто стреляю в птичек, мэм, – подмигнул солдат. Окружающие расхохотались, а Одри разо­злилась. Только одному солдату, казалось, не до смеха. Он подошел к ней и извинился:

– Нам пришлось испытать слишком много, мэм. Ребятам как-то необходимо выпустить пар и немного расслабиться.

– Я предполагаю, вы считаете, что мы не испытали никаких трудностей? – спросила она.

Солдат посмотрел на ее траурную одежду, чер­ную вуаль и снова извинился:

– Могу я чем-нибудь помочь вам, мэм? Одри гордо вздернула подбородок и сказала:

– Да. Я ищу Ли Джеффриза. Мы были с ним знакомы несколько лет назад. Мне сказали, что он здесь. Я не знаю его звания…

– Полковник Джеффриз находится вон там, – прервал ее солдат, – в школьном здании. Вы пришли в удачное время. Он только что поужи­нал, отпустил всех, так как хочет написать пись­ма и отдохнуть. Сейчас он находится один.

Солдат пристально оглядел ее. Одри стало по­нятно, о чем он подумал. Конечно, бесполезно объяснять что-то, поэтому, она просто поблагода­рила и направилась к школе. С каждым шагом сердце ее трепетало все тревожнее. Когда-то она считала, что больше не увидит Ли, ведь со дня их последней встречи прошло два года. Казалось невероятным, нереальным его появление здесь.

Когда Одри и Тусси подошли к школе, Тусси успокаивающе пожала ей руку и сказала, что подождет на крыльце.

– Тебе лучше пойти одной.

Одри закрыла глаза, глубоко вздохнула. Хоте­лось повернуться и убежать домой, но она, нако­нец-то, набралась храбрости, пришла сюда и решила, что должна преодолеть страх и неуверен­ность.

– Хорошо, – согласилась она и поднялась по ступенькам. Солдат, стоявший у двери, преградил ей путь.

– Ваше имя, мэм?

– Одри Бреннен Поттер. Я старый друг пол­ковника Джеффриза.

Солдат смерил ее оценивающим взглядом.

– Я должен обыскать вас, мэм, а вдруг у вас есть оружие. Ни один южанин не имеет права находиться наедине с офицером, даже такая кра­сивая вдова, как вы, – он протянул руку, дотро­нулся до ее пояса, но Одри решительно отстрани­лась.

– Доложите полковнику, что я здесь, и он объяснит вам, что меня не следует обыскивать!

Постовой удивленно посмотрел на нее, пожал плечами и вошел в здание. Одри хотелось хоро­шенько ударить его в спину. Она одернула платье, не в силах справиться с волнением, глубоко вздох­нула. Что она делает здесь? Это просто смешно. Ли – один из этих проклятых янки! Сколько невинных людей он убил, сколько домов и ферм приказал сжечь? И каким высокомерным стал, наверное, после грандиозных побед, заслужив звание полковника?

Дверь распахнулась, и Ли появился на крыль­це еще более красивый, чем прежде, как и гово­рила Тусси. Ярко-голубые глаза смотрели на нее с нежностью и любовью. Мгновенно гнев и страх испарились, в душе Одри ярким факелом вспых­нул огонь воспоминаний, огонь, который никогда не угасал совсем.

Сначала Ли только молча смотрел на нее, во взгляде были боль и страдание. Одри поняла, что он многое пережил за эти годы. Если бы не война, они могли бы стать счастливыми. Все, что Одри и Ли сейчас испытывали, они сказали друг другу глазами.

– Одри, – тихо пригласил он. – Входи.

И отступил в сторону, чтобы дать ей пройти. Она оглянулась, несколько солдат с любопытст­вом наблюдали за ними.

– Я не уверена, что это благоразумно.

– Приказываю всем разойтись и заняться сво­ими делами. Знайте, я накажу любого, кто про­явит неуважительное отношение к этой женщине.

Солдаты, насмешливо переглядываясь, тихо переговаривались о чем-то, неохотно возвращаясь к своим делам. Ли заметил Тусси, сидящую на ступеньках, улыбнулся и поздоровался с ней.

– Здравствуйте, мистер Джеффриз, – ответи­ла негритянка.

Ли взял Одри под руку и провел в комнату, приказав постовому, охранявшему здание, не впу­скать никого, разве только если произойдет что-то чрезвычайное. Он закрыл дверь и запер ее. Потом повернул Одри лицом к себе. С одной стороны, при мысли, что к ней прикасается федерал, Одри хотелось отстраниться. Но, с другой стороны, она чувствовала, что сердце ее навсегда принадлежит этому человеку, которому она обязана слишком многим. Сначала они молчали, внимательно изу­чая друг друга, втайне испытывая радость от того, что снова встретились, изо всех сил стараясь сдерживаться, не проявлять чувств.

– Я не мог поверить, когда рядовой Диллон доложил, что ты здесь. Почему ты находишься в Батон-Руже? Разве не безопаснее было оставаться в Бреннен-Мэнор?

Одри слегка отстранилась.

– Может быть, вы мне ответите на этот вопрос, полковник Джеффриз, – спросила она. – На­сколько безопасны такие места, как Бреннен-Мэ­нор, когда войска янки наводнили города и план­тации, словно полчища муравьев?

Одри приподняла вуаль и посмотрела ему в глаза. Ли усмехнулся, понимая, что она по-прежнему играет роль надменной дамы, которая так разозлила его, когда он увидел ее в первый раз.

– Не знаю, что тебе рассказывали, но я не из тех, кто приказывает убивать невинных людей и разрушать дома. Ты должна меня лучше знать, Одри.

Он стиснул кулаки и Одри подумала, что, наверное, руки у него стали гораздо сильнее, чем были прежде. В помещении было жарко, Ли хо­дил без пиджака в простой белой рубашке и си­них брюках, плотно облегающих бедра. Желание снова оказаться в его объятиях захлестнуло ее. Одри быстро отвернулась и вздохнула, решив больше не изображать притворной злости.

– Да, думаю, что знаю тебя достаточно хоро­шо. Но именно поэтому не сразу решилась прийти сюда. Мне следовало бы возненавидеть тебя, как и всех остальных проклятых янки, – она повер­нулась и пристально посмотрела ему в глаза. – Но мне никак не удается, хотя хорошо знаю, что должна относиться к тебе неприязненно. Мне необходимо вести себя очень осторожно, Ли, ина­че мои друзья и соседи станут называть меня предательницей.

Ярко-голубые глаза внимательно изучали ее и вызывали в ней прежние чувства, какие мог воз­буждать в ней только Ли Джеффриз. Улыбка, как и прежде, была нежной, густые темные волосы отросли до плеч. Ему давно уже надо постричься, по всей видимости, он сегодня еще не брился, но щетина нисколько не портила его внешность.

– Как ты узнала, что я здесь? Я не видел тебя на улице, когда мы входили в город.

Одри отвернулась, отошла к письменному сто­лу, который стоял в другом конце комнаты.

– Я не собиралась выходить в город и привет­ствовать союзные войска, словно спасителей, и очень зла на тех, кто радуется вашему появлению. Люди должны были остаться дома и запереть двери.

Певучий южный выговор Одри всегда нравился ему.

– Тебя увидела Тусси. Она выезжала в город с тетей Джанин и Элеонор. Я сейчас живу у них. Временно.

Ли нахмурился.

– А что случилось? Почему ты так одета?

Взгляды молодых людей снова встретились.

– Ричард умер. С тех пор, как началась война, негры стали беспокойными и дерзкими, как мы и предсказывали. Один из таких смутьянов был продан, но убежал от нового хозяина и вернулся назад, чтобы нанести нам визит. Ричард случайно обнаружил его в негритянском поселении в Сайпресс-Холлоу. И этот человек заколол Ричарда вилами, – она снова отвела глаза. – Это была мучительная медленная смерть. Ричард прожил еще почти две недели.

– Мне очень жаль, что он так тяжело умирал. Однако не могу сказать, что чересчур сожалею о его смерти, – наконец заговорил Ли. – По-види­мому, тебе было очень трудно. Страшно смотреть на умирающего человека.

Одри подошла к окну.

– Я так и не смогла полюбить его, Ли, но я пыталась быть ему женой в полном смысле этого слова, потому что другого выхода нет. Или я должна была сделать это и попытаться родить ребенка, иначе мне осталось одно – прожить совершенно пустую одинокую жизнь.

Почему эти слова Одри вызывают у него в душе сильную ревность? Его не должна волновать лич­ная жизнь этой женщины. Но отчего так хотелось схватить ее, встряхнуть и напомнить, что она принадлежала ему задолго до того, как стала женой Ричарда Поттера. Всего за несколько ми­нут он снова почувствовал, что Одри принадлежит только ему и никому больше.