Ава Рид - Нежно

Зоуи заводит мотор:

– Думаю, дорогу ты знаешь?

– Я скажу тебе, куда ехать. А как только попадем на межштатную магистраль, все время прямо.

– Подожди. Вбей мне адрес больницы в карту, тогда я включу навигатор. – Она вытаскивает свой телефон, молча протягивает его мне и с сосредоточенным выражением лица трогается с места. Я не стал повторять, что знаю дорогу и ей не понадобится навигатор, а просто ввел адрес бабули.

– Сначала заедем домой, возьмем парочку бабушкиных вещей. Полагаю, у нее ничего с собой нет. А потом уже поедем к ней.

– О’кей. Без проблем. – Наша улица остается позади, мы движемся дальше по направлению к межштатной магистрали. – Положи мобильник на консоль – и выпей хотя бы глоток кофе, пока он не остыл. От него тебе наверняка станет лучше. – Посмотрев на нее, я вижу, что она искоса бросает на меня взгляд и натянуто улыбается.

Мне правда хочется поблагодарить Зоуи, но язык словно стал свинцовым. Таким же кажется и все остальное тело, и я смотрю в окно, пока Зоуи спокойно ведет автомобиль по улицам Сиэтла, и отпиваю кофе. Она права, от него лучше. Поэтому я пью дальше, откидываюсь на спинку сиденья и расслабляюсь. Все мысли, которые я подавлял, возвратились вновь. Страх за бабулю, вопрос, как я после такого опять оставлю ее одну, не стоит ли мне лучше сделать перерыв в учебе и побыть с ней. А затем всплывает и проблема с Зоуи. Я повел себя как говнюк. У Эллиотта были все основания устроить мне выволочку, и я знаю, что он прав.

Боже, как только все могло так усложниться?

Дилан начал клевать носом вскоре после того, как мы выехали на межштатную магистраль. И пусть он равномерно дышит и при этом тихо похрапывает, даже во сне он все равно выглядит встревоженным.

Он беспокоится.

К счастью, я заранее попросила его вбить нужный адрес в навигатор, иначе сейчас заблудилась бы. Еще дома Дилан казался настолько измученным, и я сразу подумала, что по пути он рано или поздно заснет. Возможно, я ему в этом даже помогла: кофе был плацебо – без кофеина. Бессмысленно бодрить Дилана, ведь он явно нуждался в отдыхе.

Несколько минут назад я съехала с шоссе, мимо нас уже тянулся Беллингхем, и теперь машина ехала по старой, плохо асфальтированной дороге, вдоль которой выстроилось бесконечное множество по-зимнему голых деревьев. Повсюду лес и зеленые насаждения, и лишь несколько домов и ферм – и так, пока мы не добрались до указанного адреса, я не свернула к дому под номером четыре и припарковала автомобиль на обочине. Здесь оказалось на пару домов больше, но все это выглядит скорее как какая-то заколдованная деревня на краю света, чем как пригород Беллингхема. До сих пор я заметила всего одну заправку в самом начале улицы и неприметный киоск. Интересно, какие маленькие магазинчики прячутся дальше и что тут еще можно найти.

Первые пару минут я еще остаюсь сидеть в машине, осматриваюсь по сторонам. При этом замечаю на улице темно-красный почтовый ящик, на котором спереди частично облупившейся краской написана фамилия «Андерсон».

Ведущая к дому дорожка на вид еще древнее, некоторые камни раскололись, а газон видал лучшие времена, и тем не менее здесь действительно красиво. Далеко в глуши, но красиво. Деревянный дом кажется старинным и уютным, веранда – просто мечта, хотя места на ней не очень много. По крайней мере, насколько мне отсюда видно.

Постепенно я погружаюсь в эту атмосферу, прежде чем мой взгляд вновь устремляется к Дилану, который все еще глубоко и крепко спит. Пусть мне очень не хочется его будить, сейчас самое время это сделать. Уверена, он захочет заняться делами как можно скорее.

Я очень устала после долгой поездки, но чертовски рада, что не отпустила его одного.

– Дилан? – робко зову я и, естественно, слишком тихо. Не хочу его пугать, но нужно как-то сделать так, чтобы он проснулся, поэтому я добавляю голосу громкости. К сожалению, это мало помогает.

Аккуратно кладу ладонь ему на плечо и трясу. Сначала легонько, потом сильнее.

– Дилан, мы приехали, – повторяю я, продолжая его расталкивать.

Он понемногу отходит ото сна, откашливается и трет глаза, прежде чем открыть их, несколько раз моргнув.

– Все в порядке? – Его сонный и хриплый голос вызывает у меня улыбку.

– Да, все хорошо. Мы у тебя дома. Я только что припарковалась.

– Я правда отключился? На всю дорогу? Черт. Почему ты не разбудила меня раньше? – Выпрямившись, он внимательно смотрит на меня.

– Потому что не было такой необходимости. Я отлично справлялась, а ты выглядел так, словно тебе срочно нужен этот перерыв.

– Сегодня ночью я ужасно спал. А следовательно, слишком мало. Так что… Спасибо. – Дилан накрывает своей рукой мою, которая все еще – и я совсем этого не заметила – лежит у него на плече.

– Не за что, – бормочу я и тону в его глазах, в его взгляде – а мое предательское сердце колотится чересчур громко и чересчур быстро. В машине внезапно становится очень-очень тесно.

– Зоуи, я…

– Нам пора выходить, – тут же перебиваю его я и отстраняюсь, в то время как в груди что-то болезненно сжимается, и мне кажется, что я вот-вот задохнусь.

Нет! – вопит голос у меня в голове. Нет, я не могу сейчас это слушать. Неподходящий момент, неподходящее время. При этом я подавляю мысль или даже страх, что они, возможно, никогда не наступят.

Это бы причинило только боль.

Мне не нужны объяснения, почему он не хочет, чтобы мы были вместе, или какие-то еще. Не прямо сейчас. Не здесь…

– Хорошо.

Мы достаем свои сумки, идем к дому, и Дилан вытаскивает ключ. С громким скрипом дверь распахивается, и к нашим ногам тут же бросаются два пушистых комочка.

– Эд, Тыковка, не сейчас. Скоро я дам вам чего-нибудь поесть. – Два полосатых кота, один серый, второй рыжий, со слегка взлохмаченной шерстью, следуют за нами по пятам и мяукают. – Бабушке обязательно надо смазать дверь, – бормочет Дилан, ставя свою сумку сбоку. С веранды мы сразу попали в открытую прихожую, которая дальше переходит в гостиную. С одной стороны стоят когтеточка и гардероб, на стенах повсюду висят старые картины. Немного пахнет корицей.

Я кладу свой рюкзак возле сумки Дилана и смотрю на него, шагая вслед за ним и кошками.

– Здесь живет твоя бабушка? Так уютно, мне очень нравится. – Тут есть особый шарм, создающий ощущение дома и безопасности.

– Да. Она живет в этом доме, сколько я себя помню. Дедушка умер рано, от рака. Я провел здесь почти всю свою жизнь… после того как мои родители тоже умерли. Бабушка вырастила меня и заботилась обо мне.

– Судя по всему, она прекрасная женщина.

– Так и есть. Только ей этого не говори. – Он задумчиво улыбается, подходя к комоду в гостиной, на котором стоят десятки фотографий в рамочках, которые я бы с удовольствием посмотрела.

– Наверху бабушкина спальня, моя старая комната и ванная, если тебе нужно освежиться с дороги. Я поднимусь ненадолго и сложу кое-какие вещи.

– В туалет бы не помешало сходить, – признаюсь я, и Дилан ведет меня.

Мы сворачиваем за угол, поднимаемся по старой узкой деревянной лестнице, которая скрипит и трещит от каждого нашего шага, как живая.

Этот этаж еще красивее, чем нижний. Несмотря на скатную крышу, потолки довольно высокие, а множество окон впускает столько света, что создается впечатление, будто ты на улице.

– Вот ванная. Я быстро, обещаю. – Дилан открывает передо мной одну дверь и уходит дальше, пока я исследую ванную комнату и освобождаю давящий мочевой пузырь.

Крупная белая плитка, старая и прелестная, как и все в этом доме. С узорами по краям. Маленькая ванна, крошечная душевая кабина. Не много, но все необходимое есть.

Дилан не заставил долго себя ждать, скоро он вернулся с небольшой сумкой, и мы пошли вниз, где он покормил обоих котов, которые жадно набросились на еду, при том что у них еще оставалась свежая вода и большая миска сухого корма. Кошки всегда считают, что умирают от голода, если миска пустеет хотя бы наполовину. Сумасшедшие животные.

– Бабуля всегда питала слабость к кошкам. Этот дом не видел ни одного дня без них. Она их выхаживала, иногда они сами к ней прибивались. Темного зовут Эд, он живет здесь уже пять лет, в приюте практически не было свободных мест, поэтому бабушка взяла его к себе. Тыковка, рыжий кот, лежал на улице, полумертвый. Мы вместе нашли его три года назад, и бабуля сразу его подобрала и вылечила. Очевидно, его сбила машина, но он отлично справляется и без хвоста, – объясняет Дилан, а я понимаю, что до этого момента даже не обратила на это внимания. Сложно не заметить, что Дилан тоже любит их обоих – как и это место. – Идем, поехали в больницу. На этот раз поведу я, а ты чуть-чуть отдохнешь.

Через некоторое время мы приезжаем, разговариваем с медсестрой и выясняем, в какую палату нам надо. Дилан стучится в дверь и даже не дожидается ответной реакции, прежде чем ее открыть.

На нас смотрит пожилая женщина с седыми волосами и озорной улыбкой. Взгляд у нее открытый и приветливый, и я вижу в ней черты Дилана. Или скорее ее черты в нем.

– Боже мой, бабуля, какого черта ты творишь?

– Ну-ну, мой мальчик. Не втягивай в это Бога и дьявола, а то они еще тебя услышат, – отвечает она строго и вместе с тем с заметным весельем. – Я хорошо себя чувствую. Они все чересчур впечатлительные, – подмигивает она. В этот момент Дилан огибает ее кровать, ставит сумку с вещами и берет ее ладонь в свои. – Поверь, меня так легко не свалить с ног.

– Это был инфаркт в легкой форме, бабуль.

– Чушь. Как комар укусил. И я еще жива. И не планирую это менять.

Я с улыбкой наблюдаю за ними, но продолжаю в нерешительности стоять перед дверью. Нервничаю и начинаю теребить свои распущенные волосы. Больше всего мне хочется извиниться и выйти, чтобы не мешать такому личному моменту, однако потом я отказываюсь от этой идеи, так как это тоже будет невежливо. Я даже не представилась.