— Ну так, если, не дай Бог, возникнет ситуация, когда тебе будут угрожать, а кинжал окажется под рукой, подумай о том, каково ему, да и всем нам будет без тебя. — Хоть Мэдди и говорила равнодушным голосом, видно было, что она волнуется. — Сначала спаси свою жизнь, а уж потом попроси у Господа прощения.

Взяв один из кинжалов у Дианы, Мэдди, поиграв им, метнула в самую большую мишень. Лезвие вонзилось в дерево в трех дюймах от яблочка. Не совсем точно, разумеется, но все же бросок не плохой.

Блеснув озорной улыбкой, Диана метнула нож в ту же мишень и попала в самую середину.

— Я создала настоящее чудовище, — усмехнулась Мэдди. — Никогда не встречала людей с таким метким глазом. — Взяв другой кинжал, Мэдди бросила его, и лезвие воткнулось в мишень в полудюйме от ножа Дианы.

Девушка рассмеялась. Напряжение, возникшее было между ними, исчезло.

— Ты никогда не рассказывала мне, почему вдруг решила научиться метанию ножей, — заметила Диана. — Понятно, что оружие может пригодиться для самозащиты, но вот метать его… Это странное, варварское занятие!

Улыбнувшись, Мадлен бросила нож в раскачивающуюся из стороны в сторону мишень. Деревяшка задергалась на веревке, но кинжал прочно держался в ней.

— Я думала, твоим невинным ушкам еще рано выслушивать подобные истории. Но раз уж ты занялась тем же ремеслом, что и я, то, пожалуй, тебе можно и рассказать, в чем дело.

— Неужели эта история еще похлеще твоих уроков? — удивленно спросила Диана, усаживаясь на стул. — Я до сих пор краснею, вспоминая некоторые твои наставления. Помнишь, для чего ты приносила на уроки пастернак?

Обе женщины рассмеялись. Мадлен использовала пастернак в качестве учебного пособия, когда объясняла Диане некоторые вещи, которые должна знать куртизанка. От этих пояснений хихикала сначала Диана, а потом и сама Мэдди. Это очень оживляло занятия, хотя, признаться, Диана не всегда верила тому, что говорила ей старшая подруга.

— В прошлом я говорила в основном о вещах… нормальных. — Р-раз! Еще один кинжал, брошенный Мадлен, поразил цель. Хоть женщина и похвалила Диану, ее умение было ничуть не хуже. — А вот у некоторых мужчин вкусы, прямо скажем… необычны… — Р-раз!

Направившись к сосновой доске за ножами, Мадлен продолжала:

— Знавала я однажды некоего господина, который был не в состоянии заниматься любовью обычным путем. В общем, его возбуждали кинжалы. Придя ко мне в первый раз, он вытащил два индийских кинжала и принялся размахивать ими. Их изогнутые лезвия так и мелькали возле меня, и мне пришло в голову, что настал мой смертный час.

Диана судорожно сглотнула. Хоть Мадлен и рассказывала свою историю, посмеиваясь, на самом деле все, конечно, было просто ужасно. Неудивительно, что Мэдди хотела научить Диану искусству защиты.

Женщина села рядом с девушкой.

— Так вот. Только после того, как этот господин метнул кинжалы в мой умывальник, который, разумеется, испортился, он смог заняться мною. Первый раз меня охватил страх. Но вот что странно: в остальном это был довольно милый человек. — Она смахнула с лица темную кудряшку. — Видишь ли, он вообразил, что возбудится гораздо больше, если будет смотреть, как я метаю кинжалы. Вот я и решила выучиться этому. Мне стало интересно, к тому же это полезное умение, и я продолжала заниматься метанием ножей даже тогда, когда мы с ним расстались. Глаза Дианы округлились от удивления.

— Мне и в голову не приходило, как много должна уметь куртизанка, чтобы угодить клиенту.

— Поверь, это еще не самое страшное, на что приходится идти, — скривилась Мадлен. — Есть вещи, которые не по нраву даже уличным проституткам, хотя они, кажется, готовы на все. Как-нибудь я расскажу тебе кое о чем. Надо быть ко всему готовой. И запомни: никогда не позволяй мужчине делать то, что тебе неприятно. — Мэдди усмехнулась. — Единственной опасностью в метании кинжалов для моего дружка была возможность подхватить воспаление легких. Зимой, конечно. Ему нравилось, когда я метала ножи обнаженной.

— Все это очень интересно, — зачарованно произнесла Диана.

Когда Мэдди рассказывала подобные истории, девушка начинала сомневаться в том, что сможет стать хорошей куртизанкой.

— Впрочем, таких мужчин не так уж много, — вздохнула Мадлен. — Со временем ты научишься иметь с ними дело. Но сначала тебе будет очень нелегко. Потому что никакие уроки не заменят практики.

— Знаешь, я подумала и, кажется, придумала, как скрыть нехватку опыта, — сообщила Диана и в несколько минут выложила подруге свой план.

— Отличная мысль, — довольно кивнула Мадлен. — Похоже, у тебя все-таки есть призвание к нашему ремеслу. — Встав, Мэдди потянулась. — Я направляюсь на Оксфорд-стрит — посмотреть перья. Составишь мне компанию?

— Пожалуй, — согласилась девушка. — Только принесу шаль.

Остаток дня прошел спокойно. Женщины шили, обсуждали меню обеда с Эдит и слушали рассказы Джеффри о школе. Но вечером, уложив мальчика спать, Диана вновь заглянула в мир куртизанок. Несколько старых друзей Мадлен абонировали ложу в опере, и они пригласили Мэдди на спектакль.

Как только женщины вошли в ложу, головы присутствующих немедленно повернулись в их сторону. На Диане было сверкающее платье из золотистого шелка. Этот цвет прекрасно гармонировал с цветом ее волос, а кожа девушки, казалось, излучала матовое сияние. Фасон платья был выбран с таким расчетом, чтобы на женщину в нем нельзя было не обратить внимания.

Светские дамы демонстративно отвернулись, но украдкой все же бросали взгляды на женщин, которые уводят их мужей. Мужчины были откровеннее: они глаз не сводили с куртизанок.

Скользнув на обитое бархатом кресло, Диана обратила внимание на мужчину, сидевшего в такой же ложе в другой части зала. Этот человек не сводил с нее глаз, и девушка было решила, что это Сент-Обен, но, разглядев мужчину внимательнее, она поняла, что видит незнакомца. Поймав взгляд Дианы, незнакомец загадочно улыбнулся. Вспыхнув, девушка отвернулась, забыв в один миг, что куртизанки должны лишь радоваться таким проявлениям внимания.

А в их ложе царило веселье. Джульетта, одна из тех куртизанок, что абонировали в опере места, явилась на спектакль со своим покровителем. Тот был уже весьма немолод и сидел, положив руку на обнаженное плечо Джульетты. Вид у него был торжествующий: вокруг его содержанки постоянно вилась целая стая обожателей, и это доставляло ему немало удовольствия.

Были в театре, разумеется, и завсегдатаи салона Гарриет. Те, что уже успели познакомиться с Дианой, подходили поздороваться и подводили к девушке своих друзей, жаждущих быть представленными. Они заболтали Диану до такой степени, что та едва дышала. Конечно, мужское внимание льстило девушке, но она начинала тревожиться. Диана постигала азы науки о том, как одновременно разговаривать с несколькими поклонниками, но это давалось ей нелегко, и она боялась показаться грубой, не обратив на кого-нибудь внимания.

От духоты и шума у Дианы закружилась голова. Ей стало нехорошо, как вдруг позади раздался мужской голос с французским акцентом:

— Такой дивный цветок увянет, если его не вывести на воздух. Не хотите выйти в коридор, mа belle[3]?

Подняв голову, девушка увидела того самого незнакомца. Черноглазый, он был красив какой-то зловещей, нетипичной для Англии красотой. Лишь белоснежная рубашка, да золотой набалдашник трости оживляли его черный костюм.

— Сэр, я вас не знаю, — склонив голову, проговорила Диана.

He отводя от нее глаз, незнакомец скомандовал:

— Ридглей, представьте-ка нас друг другу! Лорд Ридглей, вчерашний воздыхатель Дианы, нехотя пробормотал:

— Миссис Диана Линдсей — граф де Везель.

— Ну, мой маленький цветочек, а теперь будете говорить со мной? — лениво промолвил граф, протягивая Диане руку.

Довольная, что может хоть на несколько минут выбраться из душной ложи, девушка положила маленькую ручку на сильную руку в черном.

— Господа! — обратилась Диана к присутствующим. — Прошу прощения, я покину вас на несколько минут. — Она тепло улыбнулась, и ее поклонники, горестно вздохнув, принялись обсуждать лошадей. Эта тема для разговора была неиссякаемой.

Поскольку до антракта было еще далеко, в коридорах почти никого не было.

— Благодарю вас за то, что вывели меня сюда, — глубоко вздохнув, проговорила Диана. — Здесь куда прохладнее.

— Вам нравится первый выход в оперу, mа fleur[4]? — с акцентом спросил граф. Несмотря на внушительные размеры, этот человек очень легко двигался, и, похоже, под огромным фраком скрывалось не тучное, а мускулистое тело.

Подняв вверх голову, Диана увидела, что Везель просто пожирает ее глазами.

— Откуда вам известно, милорд, что я впервые в опере?

— Я часто здесь бываю, — задумчиво произнес он, оглядывая коридор.

Они прошли несколько шагов, прежде чем он снова повернулся к девушке.

— Вы — самая красивая женщина из всех, кого мне доводилось встречать, — заявил он. — Я бы наверняка вас заметил, если бы вы бывали здесь прежде.

— Вы оказываете мне слишком большую честь, господин граф.

За разговором они дошли до поворота коридора. Вокруг никого не было. Вспомнив предупреждение Мадлен о том, что не следует оставаться с мужчиной наедине, Диана вдруг почувствовала тревогу. Несмотря на привлекательность француза, что-то в нем не нравилось девушке. Она повернулась, чтобы пойти назад, в ложу, но Везель зажал ее в углу.

— Погоди-ка минутку, mа fleur, — тихо произнес он, внимательно оглядывая Диану своими черными глазами. — Мне надо обсудить с тобой одно дельце.

Граф склонился над девушкой, и она затрепетала от страха — француз показался ей просто великаном. Диана мысленно успокаивала себя: до этого мгновения Везель был весьма корректен. К тому же не станет ведь он нападать на нее в театре! Впрочем, если он решится нарушить приличия, лучше места не сыскать — музыка и разговоры заглушат любой крик о помощи…