— Вы… вы — богиня. Она рассмеялась:

— Вы совершенно правы. Диана и была богиней — охоты и луны.

— Ваше имя как нельзя более подходит вашей внешности, — порывисто ответил он. — Вы пленили мое сердце. Я буду называть вас Прекрасная Луна.

Юный Клинтон почему-то напоминал Диане ее сына. У него было красивое лицо, но Диана воспринимала его скорее как малыша, которого надо угостить пряником, чем как возможного любовника. Мысленно ища ответ, который помог бы отвязаться от юноши и не обидеть его, Диана внезапно почувствовала себя неловко.

Подняв голову, девушка увидела смуглого мужчину, видимо, только что вошедшего в салон Гарриет. Он стоял в дверях и смотрел прямо на нее холодными, серыми глазами.

Лет тридцати, среднего роста и с широкими плечами, незнакомец был, бесспорно, умен — это было видно по его лицу даже из противоположного конца салона. Его спокойствие и уверенный взгляд плохо вписывались в здешнюю обстановку, в которой царили флирт и легкомыслие.

Глаза загорелого мужчины произвели на Диану такое впечатление, что у нее перехватило дыхание. Конечно, до этого мгновения она была в центре внимания местных кавалеров, но ни один из них не смотрел на нее с таким будоражащим душу выражением.

А потом время будто остановилось. Произойди сейчас чудо и окажись они вдвоем в райском саду, Диана видела бы лишь темную фигуру да слышала учащенное биение собственного сердца. Это красивое, суровое лицо было знакомо Диане по ночным кошмарам. Страх пронзил ее тело… она поняла, почему интуиция подсказывала ей, что лучше не знать собственной судьбы.

Сомнения почти оставили ее: Диана поняла, что приехала в Лондон в поисках именно этого человека.


Седьмого виконта Сент-Обена привезли в дом к Гарриет Уилсон против воли. Не доехав всего пары кварталов до ее дома, он резко остановил экипаж:

— Я передумал, — заявил виконт. — Провожу тебя, а потом пришлю за тобой экипаж.

Его кузен Франсис Брэнделин лишь ухмыльнулся:

— Нет, Джерваз, ты этого не сделаешь. Я несколько недель тебя уговаривал, и ты не отделаешься теперь of меня так просто. Ты слишком много времени отдаешь делам в своем министерстве иностранных дел. С правительством ничего не случится, если ты хоть один вечер потратишь на развлечение, а у Гарриет, между прочим, один из лучших винных погребов в Лондоне.

— Не сомневаюсь — на то она и куртизанка, — сухо заметил Джерваз. — Но если бы я захотел хорошего вина, то мог бы его и дома выпить.

Франсис усмехнулся:

— Ну может, вино у тебя и есть, но если ты хочешь сменить свою оперную диву на кого-нибудь посвежее, то претендентку лучше всего искать в доме у Гарри, чем в своем собственном.

Джерваз не был полностью согласен со своим кузеном, но оставил его замечание без ответа. Он действительно порвал с Колетт. Она заявила, что ей по нраву мужчины повеселее, но была несколько разочарована поспешным согласием лорда Сент-Обена порвать отношения. Его раздражало ее бесстыдство, и Джерваз заверил Колетт, что она найдет себе кавалера получше.

Впрочем, Джерваз не обольщался. Он был уверен, что кого бы он ни подцепил в салоне Гарриет Уилсон, эта женщина окажется жадной и непостоянной. К тому же известные куртизанки были куда более требовательными и темпераментными, чем светские дамы, а виконту нужна была вовсе не такая любовница. Он твердо знал, какую содержанку хочет иметь — привлекательную, нетребовательную и некапризную. Он был бы не против, если бы у этой женщины были дети — тогда они будут занимать ее мысли и, стало быть, она не станет постоянно искать его компании. Да, он был не против детей, тем более что видеться с ними не будет необходимости.

Что ж, он не умрет, если проведет вечер, дегустируя вина Гарриет. Так что Джерваз решил предоставить дело Франсису.

Кузен виконта был его наследником. Умный, общительный, со светло-русыми волосами и изящной фигурой, он скорее походил на свою мать, чем на суровых, смуглых и мрачноватых Брэнделинов. Еще будучи ребенком, Франсис с благоговением относился к старшему кузену, а когда Джерваз служил в Индии, двоюродные братья не прерывали переписки.

Новый виконт вернулся в Лондон после смерти своего отца, и ему было бы очень одиноко в большом городе, если бы не радушная встреча Франсиса. Приятно было сознавать, что есть хоть кто-то на свете, кому не все равно — жив он или умер. Несмотря на то что кузены были очень разными людьми, им удалось крепко подружиться.

— А ты уже думал о женитьбе? — лениво спросил Джерваз.

Лицо Франсиса, освещаемое лишь мигающим светом фонаря, вытянулось и прошло несколько минут, прежде чем он ответил с деланной беззаботностью.

— Кузен, а с чего это ты вдруг задаешь такие вопросы?

— Ты же мой наследник, и в один прекрасный день получишь от меня немало денег, — объяснил виконт. — Жизнь хрупка и переменчива, и я хотел бы быть уверен, что мое состояние перейдет к следующему поколению.

— Разве ты должен заботиться о своих потомках? — изумленно поинтересовался Франсис.

Но тут карета остановилась у дома Гарриет, и Джерваз был рад, что может не продолжать разговор на эту тему. Похоже, Франсис не горел желанием вступить в брак, так неужели их род прервется? Ведь однажды виконту придется объяснить, почему у него никогда не будет законных наследников, но он хотел, чтобы этот разговор состоялся как можно позже.

Когда они подошли к двери, Франсис спросил:

— Тебя представить или предпочтешь избежать формальностей ?

— Не надо, не беспокойся, — ответил Джерваз. — Уверен, что я знаю большую часть мужчин и знаком со многими женщинами.

Как только они вошли в салон, Франсис приветственно замахал хозяйке, сидевшей в окружении поклонников. Джерваз задержался в дверях, осматриваясь вокруг, как солдат, внезапно оказавшийся в стане неприятеля.

Виконт прежде встречался с Гарриет и находил, что у нее манеры хулиганистого мальчишки-школьника, хотя в ее бьющей через край жизнерадостности и был определенный шарм. В другом конце комнаты на столе плясала цыганка. Ее партнером был молодой офицер из шотландского полка, и Джерваз с раздражением подумал о том, что тому следовало бы найти более пристойное занятие, чем танцевать на столе в кильте[2]. Впрочем, не исключено, что офицер просто показывал себя, как это делают женщины.

Затем взгляд виконта перешел на группу мужчин, толпившихся прямо напротив двери. Джерваз замер, сердце его заколотилось. Ему была видна лишь часть лица девушки, находящейся в центре группы, но это лицо сияло той чистотой и невинностью, о которой мечтает каждый мужчина. Ева перед змеем-искусителем, прекрасная девственница, остановившая злобного единорога мановением руки, непорочная невеста перед брачным ложем…

Девушка была воплощением этого и вместе с тем не имела к чистоте и невинности никакого отношения. Джерваз смотрел на нее с восхищением, но в его голове прозвучало: «Как жаль, что она — шлюха». Ему было неприятно сознавать, что столь невинное на вид существо живет во лжи. Какое право имела эта девушка с блестящими каштановыми волосами — девушка из его снов — из видения превращаться в реальность? Она — шлюха, в этом доме собираются только продажные женщины. В этом безупречном теле, искусно задрапированном в голубой щелк, не осталось ни капли невинности, впрочем, и ее поза говорила о занятиях женщины, готовой отдаться каждому, кто готов заплатить назначенную сумму.

Джерваз попытался взять себя в руки и не давать волю гневу — он сюда пришел не за героиней прекрасных снов, не за девственницей, не за женой, а за любовницей. Если женщина находится в таком месте, он сможет заполучить ее без всяких проблем. Он так хотел завладеть ею, что готов был похитить ее, как римляне похитили сабинянок. И всего-то надо было подойти к ней, да спросить: «Какова твоя цена?"

Однако виконт знал, что такой простой шаг может привести к неудаче: известные куртизанки всегда подчеркивали, что их нельзя купить только за деньги. Если мужчины имеют обыкновение хвалиться перед друзьями красивыми женами, то куртизанки точно так бахвалятся перед подругами своими победами. Джерваз никогда всерьез не интересовался такими женщинами, потому что его не устраивали правила их игры. Увидев же, как юная красавица положила изящную ручку на плечо молодого поклонника, он решил изменить себе.

Но вот женщина обернулась к нему, ее сияющие голубые глаза встретились со взглядом Джерваза, и огонь пробежал по его телу. Красавица, девка, загадка — все сразу. Отбросив все сомнения, виконт направился прямо к ней. Она не сводила с него глаз, как магнитом притягивая виконта своим взором, словно в комнате, кроме них, никого не было.

Джерваз миновал окружавших ее кавалеров, едва замечая их. Когда он подошел, девушка грациозно встала и протянула ему тонкую руку. Взяв ее пальцы, виконт задержал их некоторое время, а затем, наклонившись, слегка погладил пальчики губами.

Он ощутил, что тело женщины пронзила дрожь, и подумал, испытывает ли она хоть что-то похожее на его чувства. Она молчала, хотя, возможно, молчание ее было намеренным — эдакая королева, позволяющая своему подданному заговорить первым.

Не отпуская ее пальцев, Джерваз выпрямился и вновь посмотрел ей в глаза. Девушка была ниже среднего роста, и ее макушка едва доходила ему до подбородка; осиная талия подчеркивала соблазнительные округлости груди и бедер. Вблизи она была так же прекрасна, как и издалека. Джервазу так и хотелось дотронуться до ее безупречно красивого лица, до нежной кожи. Она молча смотрела на него серьезными глазами, по-прежнему не говоря ни слова и не улыбаясь.

У женщины были высокие скулы, красивые глаза; одна кудряшка кокетливо спадала на грудь, оттеняя белизну кожи. Виконт ни разу в жизни не видел волос такого необыкновенного цвета, напоминающего отполированное красное дерево. На женщине не было украшений, впрочем, как и каждый живой цветок, она не нуждалась в позолоте.

Некоторое время они стояли, замерев как статуи. Джерваз заметил, как пульсирует жилка на ее стройной нежной шее, а в ее небесно-голубых глазах таилось непонятное ему выражение. Сжав руку незнакомки сильнее, виконт вывел ее из толпы поклонников, сказав лишь: