Сьюзен Джонсон - Нежнее шелка

Он решил, что не стоит будить принца Отари в четыре часа утра. Отставив экипаж ждать, он зашел с заднего двора и нашел двух сонных служанок, которые разводили огонь на кухне. Если бы Тама появилась поздней ночью, дом проснулся бы и слуги знали о ее появлении. Но никто из служанок не слышал ни о каких гостях, которые в поздний час явились в дом. Он поблагодарил их и, окрыленный надеждой, быстро покинул задворки. К счастью, не придется иметь дело с братцем Тама, приверженцем строгих правил. Он никогда не знал, как разговаривать с бескомпромиссными людьми, которые привыкли исполнять правила нравственного кодекса самым убедительным образом.

С рассветом он сел на поезд, идущий в Гавр.

К счастью, Тама не сможет купить билет до Японии раньше, чем он ее найдет. Но часы, пока он ехал до Гавра, казались бесконечными, и на душе у него нарастало беспокойство. Тама обладает упорством и предприимчивостью. Кто знает, какую настойчивость она проявит, чтобы отплыть с первым же отливом. Он был измучен, но спать не мог и всю поездку провел в состоянии зловещей тревоги. В голове роились вопросы.

Что, если он ее упустит?

Как отыскать ее в огромной Атлантике?

И еще важнее — что он будет делать, если найдет ее?

Подавленная, мрачная и угрюмая, Тама лежала на кровати в маленьком трактире рядом с гаванью. Если бы ей того хотелось, она могла бы сговориться с кем-нибудь с «Красавицы Юга» — с Сунскоку, Юкиё или Пэдди; может быть, они все еще в Гавре. Но она не хочет обсуждать свой отъезд или его причины… и вообще обсуждать что-либо, имеющее отношение к Хью. В основном потому, что в сумбуре и смятении мыслей, что она чувствует и чего не чувствует, почему так ревностно восприняла поездку Хью к бывшей жене, почему для нее неприемлемо, что он до сих пор питает чувства к Люсинде. Ведь до того самого момента, когда прочла его записку, она была убеждена, что их отношения рациональны.

Отношения временны; оба они на этом сходились.

До настоящего времени их жизнь была столь хаотична, что просто невозможно было загадывать что-либо хоть на день вперед.

Когда она вчитывалась в написанные им строки, заметила, что вся дрожит от боли и досады и от сводящей с ума ярости. Она сразу решила покинуть отель, чтобы он ее не застал, когда вернется. Невыносимо будет слушать его ложь или видеть, как он счастлив.

Для нее нет больше места в его жизни.

И вот она в Гавре. Из-за белокурой бестии у нее пропало настроение — брюзжит и совершенно не способна собраться с силами ради достойной цели. Ей так не по себе, что она стала подумывать, не от воздуха ли Франции она сникла.

Она вздохнула; ей известно, конечно же, почему вдруг обессилела. Она вернется домой, потому что должна вернуться.

Но не сегодня. Надо преодолеть немощность и прекратить терзаться.

Прижав к себе завернутые в шелковую ткань мечи, она натянула на голову одеяло и закрыла глаза.

Может быть, сон вернет ей стойкость.

Поднявшись на борт «Красавицы Юга», он разбудил Пэдди и объяснил, что ему срочно требуется.

— Разошлем рассыльных по всем гостиницам и трактирам. Где-то найдется.

— Юкиё все еще здесь?

— Я видел его вчера вечером. Он приходит и уходит когда угодно.

— Пусть Гарри посмотрит, на борту ли он. У Юкиё есть такие связи, каких нет у нас.

— Странное дело, но это так. В каждом порту.

— Влияние братства обширно. Он поможет найти Тама.

— Так вы уверены, что принцесса здесь?

Когда через несколько минут явился Юкиё, натягивающий куртку, он задал тот же вопрос.

Извинившись, что разбудил его, Хью объяснил, почему считает, что Тама в Гавре. Поговорили также о ее брате.

— Не могу себе представить, куда еще она могла бы отправиться. Она собирается вернуться в Японию.

Юкиё вопросительно поднял брови:

— Вы ее увозите?

— Да.

Услышав ответ Хью, Пэдди резко повернул голову:

— Мы еще не выгрузили шелк.

— Найми побольше людей. Отходим, как только я найду принцессу. — Хью обратился к Юкиё: — Ты вернешься в Японию?

Молодой якудза скривился:

— Будь моя власть, я бы вернулся. Но Сунскоку… Она смертельно боится возвращения. Так что мы остаемся.

— Здесь?

— Я подумываю завести какое-нибудь дело в Париже. Друзья мне предлагают.

— Законное?

— Должно быть; иначе я не могу просить Сунскоку стать моей женой. При моих делах долго бы не прожил, — добавил он с усмешкой. — Мать была бы довольна. — Если бы его мать дожила до его успехов. Она была у него самым нежным воспоминанием детства.

— Рассчитывайте на меня, когда пойдете обратно, — предложил Пэдди. — Париж я увижу в другое время. К тому же нужно как-то отблагодарить за гостеприимство Сесила, — весело заметил он.

— Когда-нибудь, когда Сунскоку перестанет бояться, я смогу поехать с вами. Мои друзья занимаются железнодорожным транспортом, а Японии железные дороги вскоре понадобятся.

— В любое время рад буду взять вас на борт. — Хью бросил взгляд на часы. — Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем я услышу что-нибудь о принцессе?

— Дайте мне час, — сказал Юкиё. — Город небольшой. — По сравнению с миллионом жителей Эдо, конечно.

Когда Юкиё ушел, Пэдди скептически посмотрел на Хью:

— Не хотелось говорить при Юкиё, но неужели вы это серьезно? Насчет нее то есть? Ведь это не обычный рейс до Японии, верно?

— Наверное, нет, если только я получу то, что хочу, — с этой принцессой нельзя быть ни в чем уверенным.

— Так что же, черт побери, вы хотите? Кроме нее, ясное дело.

— Вот то-то и оно!

— А она не уступает?

— Кое в чем да.

— Но не во всем, надеюсь, — мрачно сказал Пэдди.

— Да, — тихо отозвался Хью. — Не во всем.

Пэдди с шумом вздохнул.

— Вы, босс, меня разволновали. Господи Иисусе, мне, пожалуй, надо выпить. Не знаю, что бы я стал делать, превратись вы в благоверного супруга под башмаком у жены.

На лице Хью выразилось удивление:

— Насчет женитьбы я ничего не говорил.

— И не нужно, босс. Вы только вошли, а я уже все понял.

При звуке ключа, поворачивающегося в замке, Тама проснулась. Быстро выхватив мечи, она спрыгнула с кровати, а ключ с внутренней стороны двери упал на пол.

Дверь медленно отворилась, и глубокий знакомый голос предупредил:

— Не рубите меня напополам, прежде чем выслушаете мои извинения.

И тут же показалась улыбка, которая всегда вызывала у нее радость.

Войдя в маленькую комнатку, Хью прикрыл дверь и поднял обе руки.

— Я безоружен.

— Может быть. Мне все равно. — Одетая в штаны и короткую куртку, она не опускала нацеленных на него мечей.

— Я соскучился.

— Она что же, выгнала вас? — язвительно спросила Тама.

— Не совсем.

— Еще с ней увидитесь?

Он улыбнулся, довольный, что она ревнует:

— Я больше никогда с ней не встречусь.

— Вы уверены, Хью-сан?

Ему нравилось, что она обращается к нему на своем родном языке; возможно, оба они устали от Франции.

— Мне хотелось бы отвезти вас обратно в Японию, если позволите.

— Я еду домой и останусь там. Так или иначе. Она говорила твердо, в стиле «чего бы мне это ни стоило».

— Понимаю. У меня для вас небольшой подарок. В качестве извинения, — добавил он, вынимая из кармана куртки конверт. Сделав небольшой крюк, он заехал к Хаттори, у которого, судя по всему, были великолепные связи.

Хью был одет в свою морскую одежду — темно-синий шерстяной китель и темные брюки. Как она понимает, это его форма.

— Вы так же были одеты, будучи с ней? — Чисто женский вопрос.

— А нужно было переодеться?

— Хочу сказать — не предпочла ли она вас в вечернем костюме? Уверена, что жена моего брата предпочла бы.

Он пожал плечами. Когда он одевался, то думал только об удобстве и быстроте.

— Это было не самое главное в моем списке.

— А вы с ней предавались любви? — Она знала, что это в его списке было.

— Это важно?

— Очень.

— Хорошо. — Он жаждал, чтобы ей было так же не все равно, как и ему. — Я не коснулся ее, даже руки не пожал. — Он опустил, что Люсинда бросилась ему в объятия. — Я никогда больше ее не увижу. Никогда. Вот, возьмите это. Мне хотелось подарить вам нечто, что вам понравится.

— Никаких драгоценностей? — лукаво спросила она, отложив один из мечей, чтобы взять у него конверт.

— Хотите драгоценностей? Будут вам драгоценности.

— Вы подарите мне такие бриллианты, как у нее?

Он усмехнулся:

— Хотите? У вас будет целый склад бриллиантов!

— Не хочу.

— Знаю. Откройте. Это лучше всяких драгоценностей.

Разрезав конверт коротким мечом, она уронила его на пол и прочла письмо, написанное японскими иероглифами. Письмо было длинное, и чем дольше она читала, тем больше приходила в изумление, так что ей пришлось присесть на ближайший стул из опасения, как бы не подогнулись колени. Дочитав, она подняла голову.

— Почему это племянник императора дает мне карт-бланш на возвращение?

— Скажем, потому, что на тот момент у него настроение стало великодушным.

— Вы ему угрожали.

— Какую пользу принесло бы вам это в Японии? Я ему не угрожал. А это письмо — всего лишь карт-бланш на ваше возвращение. Когда окажетесь дома, вам придется подать петицию императору, как это делают все, прося вернуть имение.

— Если не считать того, что он пошлет письмо высокому двору, чтобы ускорить мои дела.

— Ну, ему понравилось кое-что из того, что у меня было. Пара вещиц, к примеру, — сказал Хью, улыбаясь. — Мы сумели прийти к соглашению, выгодному для нас обоих.

— Каких вещиц?

— Две моих гоночных яхты. В будущем году он хочет принять участие в регате. Я обещал научить его ходить под парусом… или, точнее, его команду. Вряд ли кто-то из членов императорской семьи склонен ставить паруса по ветру.