Глава 12

От Розы.

Привез он меня, однако, не ко мне домой, а к себе. От усталости я задремала с открытыми глазами ещё в дороге. Но как только на пути стали попадаться светофоры, и Вольф, пользуясь моментом, когда горел красный свет, трогал меня за ляжку, дремоту как ветром сдуло. Возбуждённая и словно в тумане, я поняла, что нахожусь на другом конце города лишь тогда, когда мотоцикл заехал в чужие дворы.

Как давно я здесь не была. Казалось, вечность целая прошла с тех пор, как приезжала сюда в качестве девушки Вольфа. Но времена меняются, и я уже не его девушка. Хотя кое-что осталось все же неизменным. А именно сама причина, почему я здесь.

Вольф припарковался у многоэтажки и слез с мотоцикла.

– Зачем меня привез сюда? – спросила я, с трудом сдерживая дрожь в теле и голосе, которая как появилась с того горячего момента, как ощутила на себе касания любимого самца, так и до сих пор не отпускала, накаляя меня изнутри интенсивней.

– Я скучал по тебе, Розетка.

Вольф наклонился ко мне и нежно поцеловал в область шеи. Ладонь его прямиком проникла в мои спортивные брюки и, минуя трусики, очутилась на голой попе, сжимая и поглаживая ее сверху вниз и обратно.

– Очень скучал.

Я с силой напрягла мышцы ног, пытаясь изгнать оттуда ожидаемое гудение. Свести их вместе не позволял Индиан, как и прежде удобный и шикарный. Пальцы мои ухватились по бокам мягкого кожаного сидения. Дыхание прекратилось.

Все ясно. Сплошной звездешь и провокация ожидают меня в ближайшем будущем. Ан нет, никаких ожиданий, ведь это будущее, сладкое, но мимолётное уже наступило. Вольф начал звездеть о своих якобы чувствах, подсесть на уши захотел, чтобы получить меня снова. От скуки видать, приспичило. Знает, что надо говорить, чтобы я клюнула. Вновь. А как тут не клюнуть? Я ведь та еще "сладкоежка", и он об этом знает. Сам же меня, недотрогу, раскрепостил и приручил к себе когда-то.

– Оно и видно…

Только и успела я сказать это, как следом мои губы накрыл его жаркий поцелуй. А я не в состоянии была противиться этому сладкому натиску.

Вообще не заметила, как очутилась в квартире у Вольфа. Только помню, как он поднял меня на руки и понес по лестнице, не обрывая крышесносного и возбуждающего поцелуя, бесперебойно подающего моему телу импульсы страсти, необходимые для предстоящего занятия любовью.

Вольф также быстро донес меня до кровати, небрежно швырнул на черные простыни, и принялся торопливо срывать с меня одежду. Он бегло и тяжело дышал, рычал, кусая мои губы при этом. Он всем свои видом показывал, что хочет меня, и сильно. Сильнее, чем когда-либо. Он вел себя как дикарь, и мне это нравилось. Вольф всегда был ненасытным и нетерпеливым, но сегодня особенно. Либо это мне так кажется после разлуки, ощущения стали гораздо ярче.

Отдав себя на сладкое терзание нежному хищнику, я целиком погрузилась в те былые и похотливые времена, когда у нас с Вольфом все было не иначе, чем суперски. Незабываемое было время… Как жаль, что прошлого уже не вернуть, машину времени пока что не изобрели. Но зато сложившаяся так кстати ситуация с фанфарами благоволит тому, чтобы вспомнить все досконально и представить, что и не было между нами никакого расставания.

Вольф, избавив от одежды нас обоих, навалился на меня всем телом и крепко прижал к себе. Так, как будто он боялся меня вновь упустить, и сразу вошел в меня. Не церемонясь и не отвлекаясь на прелюдию, по-животному грубо и жестко взял меня. Да и мне прелюдия была ни к чему, ведь от его ласк я давно как промочила трусики.

Вольф, находясь во мне, двигался все резче и грубее с каждой минутой. Касаясь волнистыми черными волосами средней длины моего лица, он дышал отрывисто и при этом глядел мне в глаза. Не обрывал между нами контакт. А я, всхлипывая и задыхаясь от долгожданного и желаемого удовольствия, чувствовала, что вот-вот чокнусь от быстрых толчков и запаха разгоряченного тела любимого мужчины. До терпкой боли и оглушающего крика родного человека, которого я прождала почти четыре года. И дождалась.

Несомненно, я готова была абсолютно на все в те сладкие и одновременно горькие моменты. Что угодно бы сделала ради того, чтобы Вольф больше никогда меня не покидал. И для того, чтобы не слезал с меня никогда, без всяких раздумий разбилась бы в лепешку.

Больше всего на свете мне захотелось сейчас растянуть эти сладкие моменты, превратив их в беззаботную и нереально кайфушную вечность. Не рассчитывая собственной силы, я цепко хваталась за широкие стальные плечи Вольфа, моего русского по происхождению, но испанца по темпераменту, спину ему нещадно и голодно царапала. Я вела себя как пантера, дико и восторженно вздыхая, впивалась ногтями в его смуглую горячую кожу и не сводила покорного взгляда с его необыкновенных зелёных глаз. Таких же необыкновенных, как и у моего сына.

Я все еще не верила тому, что дождалась Вольфа, и это Вольф со мной сейчас, вернее – на мне, а не сновидение и не мираж в состоянии очередного алкогольного опьянения, частенько случающегося от породнившегося со мной чувства безысходности. Вольф любит меня по-настоящему, а не в несбыточных грезах на ночь глядя. Меня, и только меня.

Я радовалась, не в силах перестать боготворить Вольфа в спутанных мыслях и бредовых речах, самопроизвольно срывавшихся с влажных от бесконечных поцелуев губ. Смеялась, как умалишённая, и плакала одновременно, не стыдясь и не скрывая истинных чувств. Слишком сильны те эмоции – снова чувствовать его в себе, видеть близко и любить его губы, пальцы любимые целовать, рыдать от того, что он мой снова и навеки…

Хищный взгляд Вольфа, страстный и немного сумасшедший, возвратил моему видению собственного "я", прожжённому бытом, одиночеством и неудачами, позабытое девственное смятение. И снова я будто прежняя пугливая овечка в обжигающих объятиях опасного волка. Будто вернулась на несколько лет назад. Будто и не было всего этого кошмара. Будто…

Вольф и его попытки показать и доказать, насколько сильно я нужна ему, сделали свое дело. Он оказался безжалостнее меня – не оставил меня в своем уме. Я неизлечимо больна им и больше не скрываю этого. Не хочу. Не могу держать в себе то, что разрывает на части. Я должна излить всю правду сейчас, иначе не смогу жить. Пусть он знает, чтобы впредь не посмел уйти от меня.

– Я люблю тебя, Вольф… Люблю тебя. Обожаю… Ты мой бог… Я молюсь только тебе и только ради тебя живу. Только тебя мне надо… Возьми меня сильней… Пожалуйста… Делай со мной, что хочешь… Я вся твоя… Твоя я. Навсегда. Я ждала тебя… Никто, кроме тебя… Никто и никогда… Только ты…, И ты это знаешь… – то и дело обрывая поцелуи, чтобы отдышаться, шептала ему искренние признания, сильно рискуя этим действием оказаться у разбитого корыта. Но я не осознавала, что говорю. Словно пребывала в бреду, не ведая о том, что в тот момент лепечет мой предательски честный язык. Вольф молчал, что давало мне стимул говорить и говорить без остановки о том, как он дорог и как необходим мне. – Я без тебя не жила. Не было меня… А теперь я жива… Ещё сильней… Ещё… Ещё… Да!

***

После дикого секса на повидавшей много за свои годы кровати, любимой мною за широту и удобство растянуться одинаково во все стороны, последовал долгий и еще более сумасшедший в плане эмоций трах в ванной комнате. Вольф опустился передо мной на колени и, не дожидаясь, когда я пойму, зачем он так сделал, взялся осуществлять то, чего никогда прежде не делал. Считал это занятие постыдным и унизительным для мужчины. Мне же было настолько непривычно ощущать приятно жалящие поцелуи в промежности, что я не придала значения одному немаловажному факту, почему мнение Вольфа насчет кунилингуса ни с того ни с сего изменилось. Но немного после того, как я кончила, и мы вместе с Вольфом принимали душ, не уставая выражать друг другу любовь через ласковые прикосновения и поцелуи, у меня создалось некое противоречивое впечатление, будто Вольф влажно и по-особому поблагодарил мое пылающее после секса с ним место за что-то очень важное, что оно сделало для него.

Глава 13

От Розы.

После нескольких сеансов занятий любовью с Вольфом, я так и не смогла отрубиться, хоть и чувствовала смертельную усталость. Сделала вид, что уснула, чтобы он поскорее вышел из спальни и не начал снова приставать с голодухи, а сама лежала и укоряла себя за то, что не устояла против соблазна и переспала с ним.

Мало того, что переспала, несмотря на собственные принципы и обиды, так еще и наговорила лишнего в порыве страсти. Ой, дура я, дура…

Мне было вовсе не до сна.

Вот же в безвыходную ситуацию попала, ну угораздило… Больше всего хотелось провалиться на том самом месте, где стояла просторная кровать, на которой я сейчас и находилась в позе эмбриона, бережно накрытая пледом из прошлого с изображением дракона в розах – тоже эскиз Вольфа, перенесенный на ткань.

Как же я до такого позора докатилась? Вольф ведь слышал и наверняка запомнил все, что я говорила о том, что испытываю к нему, несмотря ни на что. При этом сам Вольф не произнес ни слова. И это может значить, что он не разделяет со мной этих чувств. Либо же, что он в шоке был от услышанного, либо сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Кто ж меня за язык-то тянул? Прежде я такой отчаянной не была, чувств не выражала на словах. Даже романтику не понимала. Романтика для меня – все равно что показать павлина, красиво расправляющего шикарный хвост, на что я бы сказала, что этот хвост настолько хорош, что его нужно выдернуть и поставить в большой вазон для украшения комнаты. Вот какой из меня романтик…

Чтобы не убиваться по уже свершившемуся и не укорять себя дальше, потому что это может продлиться бесконечно, и жизни не хватит на столь длительный процесс, я придумала новую стратегию. Уместную, вроде бы спасательную, но одним махом обрывающую репутацию меня, как верной девушки, тактику дальнейшего поведения с Вольфом. Представлю себя в роли Вольфа, поставлю себя на его место. Я вроде как мужчиной стала на время, когда увидела Вольфа, и буду им до той поры, пока не уйду отсюда. И Вольф вроде как попал под мое "горящее" интимное место. Захотела я секса и по назначению использовала того, кто по счастливой случайности оказался ближе всех остальных претендентов. Оторвалась на нем за годы обид и ожиданий, либидо покормила десертом, а затем потопала себе восвояси без всяких там угрызений совести и прочей лабуды, которая не свойственна легкомысленным самцам.