Бертрис Смолл - Нежная осада

— Чудесное дитя, — вмешалась Бидди, кладя обтертого и завернутого в свивальник ребенка на руки матери. — Красавица!

— Как мы назовем ее? — осведомился Джеймс Лесли. Жасмин надолго задумалась.

— Отем, — решила она наконец. — Отем, потому что она родилась осенью. И не только в осенний месяц, но и на склоне моей жизни. — И, увидев кувшин с розами на буфете, добавила:

— Отем Роуз Лесли. Нашу дочь будут звать Отем Роуз Лесли.

Сэр Уильям оправился от раны, но ходить так и не смог. Ноги отнялись навсегда. Когда больному стало лучше, его переправили из дома преподобного Стина в Лиснаски. Совсем еще молодой человек, он целые дни проводил либо в кровати, либо в специально сколоченном кресле и злился на весь свет. Как ни хотелось ему обвинить в своем несчастье католиков, ничего не получалось, потому что стреляли в спину. Однако, рассуждал сэр Уильям, не будь Магуайр-Форд папистским гнездом, он ни за что не отправился бы туда и не стал инвалидом. К тому же он так и не выяснил имя преступника, поэтому считал, что именно католики ответственны за его нынешнее состояние. Подстрекаемый женой и матерью, он замышлял месть против своего брата Кайрена и Форгейн, поскольку, не явись она в Ольстер, ничего бы этого не случилось. Это они во всем виноваты.

Никто не приезжал навестить сэра Уильяма и его семью. Почти все слуги покинули дом. Кажется, он был обречен провести остаток дней в Меллоу-Корте в обществе матери и жены. В тщетной попытке избавиться от боли и скуки сэр Уильям стал пить.

А в это время Отем Лесли, рожденная в канун Дня Всех Святых, именуемого на кельтском Samhein, росла и крепла. Жасмин чувствовала, что это последний ее ребенок, и поэтому кормила дочь сама, отказавшись от кормилицы. Фортейн обожала малышку и почти все время проводила с ней и матерью.

— Отем такая милая, — вздыхала она. — Я тоже хотела бы такую… знаю-знаю, сейчас не время, мама.

— Если Кайрену придется плыть одному, может, тебе стоило бы забеременеть, — посоветовала Жасмин. — И я смогу быть рядом во время родов. Когда соберешься к мужу, малыш будет достаточно большим, чтобы вынести плавание. Но подожди, пока мы вернемся в Англию, — там все решишь.

Фортейн снова вздохнула. Ей хотелось мирной жизни, как у матери и сестры Индии. Дом, муж, дети и покой. Почему она не может иметь все это? Но что поделать, сама рвалась выйти замуж за человека, которого преследуют за веру. Придется строить новую жизнь в новом месте. Но когда? И сколько времени должно пройти?

Она прижала к себе сестру, восхищаясь совершенством ее черт. Темные волосики с красноватым отливом, глаза уже в два месяца приобрели зеленый оттенок. Недавно преподобный Стан окрестил ее, а крестными стали она и брат-Адам.

Рождество и Двенадцатая ночь прошли, и зима разгулялась не на шутку. В Магуайр-Форде все было спокойно, жители Лиснаски, казалось, притихли после октябрьских событий. К восторгу Кайрена, несколько семей, включая юного Брюса Моргана, решили отправиться с ним и Фортейн в Новый Свет. Несмотря на неизвестность и вероятную опасность такого путешествия, перед ними открывались новые возможности. Жители постарше, разумеется, не находили в себе смелости оставить Ольстер. Если они сумели выжить до сих пор, значит, им уже ничто не страшно, рассуждали они.

Январь уступил место февралю, а февраль сменился мартом. На зеленых склонах холмов резвились ягнята, появившиеся на свет месяцем раньше. Герцог начал готовиться к путешествию в Шотландию. Они ре шили уехать пятнадцатого мая, на следующий день после пятнадцатилетия Адама Лесли. И он и Дункан уже привыкли к жизни в Магуайр-Форде. Преподобный Стин по просьбе родителей наставлял их в науках. Королевский приказ должен был прибыть до их отплытия, а в ожидании этого Жасмин велела пересмотреть границы владений, разделив их на две равные части. Когда Дункану исполнится шестнадцать, на заранее выбранном месте будет построен дом для него.

В середине апреля прискакал посланец с приказом короля, по которому поместье переходило от леди Жасмин Лесли, герцогини Гленкирк, к ее сыновьям, Адаму и Дункану Лесли. Каждому мальчику был дарован титул, поскольку их отец был герцогом. Дункан стал бароном Лесли оф Динсмор, по имени того участка, на котором предстояло возвести особняк, Адам — бароном Лесли оф Эрн-Рок. Копия документа была вывешена на площади, а вторую Кайрен лично повез в Меллоу-Корт, чтобы показать брату и мачехе.

Джейн Девере, изможденная и осунувшаяся, встретила его неприветливо.

— Тебе было сказано не соваться сюда! — вскричала она при виде пасынка.

— Это мой последний визит, мадам. Где Уильям? Отведите меня к нему и позовите невестку.

Джейн проводила пасынка в маленькую гостиную, где в мягком кресле сидел Уильям.

— Кайрен! — почти радостно воскликнул он.

— Прости, что врываюсь без приглашения, Уилли, но я боялся, что ты не захочешь меня видеть, если я заранее извещу о своем приезде. Я привез копию документа на право владения Магуайр-Фордом. — Он вручил бумагу молодому человеку. — Как видишь, отныне хозяева там — Адам и Дункан Лесли, то есть сэр Адам и сэр Дункан. Не осталось никаких сомнений в том, кому отошли Эрн-Рок и земли. Они в руках протестантов, наставник которых — сам преподобный Стин.

— Но Рори Магуайр остался, не так ли? — прошипел Уильям.

— Да, и будет управляющим, пока сам не захочет уйти на покой, — заверил Кайрен. — Он не причинил зла ни одному человеку, и лучше его никто не знает лошадей. Он там нужен.

— Но он католик! — упрямо пробормотал Уилли.

— А его хозяева — нет. И не вздумай задевать Гленкирков, Уилли. Шотландия не так далеко, и Джеймс Лесли просто раздавит тебя.

— А по мне, так лучше умереть, — с горечью отозвался Уильям. — Я ничего не чувствую ниже пояса, Кайрен. Доктор говорит, что ребенок, которого носит Эмили Энн, так и останется нашим единственным. Что, если родится девочка? Я сижу здесь один. Кроме матери и жены, никого не вижу. Их благородство и сочувствие невыносимы. Меня тошнит от их кудахтанья. Лекаришка утверждает, что, хоть я инвалид и больше не мужчина, во всем остальном здоров как лошадь и протяну достаточно долго. Ты рад этому, братец? Я, возможно, еще тебя переживу!

— Мне жаль, Уилли, но, по правде говоря, тебе некого винить в этом, кроме себя. Да, протестанты Лиснаски с радостью последовали когда-то за тобой, подстрекаемые твоей матерью и покойным Дандасом, но потом покинули своего предводителя. При виде тебя они вспоминают о том, что сделали со своими соседями и друзьями только потому, что те имели несчастье остаться католиками. О том, как ты поступил с собственной сестрой. Я искренне сочувствую тебе, но не могу не думать, что ты получил по заслугам.

— Ты плачешь о шлюхином отродье, а не о собственном брате! — прорычал Уильям. — Я рад, что наш отец умер, иначе, пожалуй, он мог бы отдать наследство тебе, грязный подонок!

— Я не взял бы его, Уилли. Ольстер навеки останется для меня местом скорби. Я здесь чужой. Мелдоу-Корт принадлежит тебе и твоим детям. Желаю удачи, младший брат.

— Что тебе нужно? — холодно осведомилась Эмили Энн, входя в комнату вместе со свекровью. Женщина гордо несла огромный живот, и Кайрен невольно задался вопросом: кто родится у брата и узнает ли он об этом? Правда, похоже, Эмили Энн уже на сносях.

— Добрый день, мадам, — учтиво приветствовал он с поклоном. — Я привез копию королевского приказа с печатью, чтобы вы своими глазами видели, кому переходит право на владение Магуайр-Фордом. — Он взял документ у брата и передал женщинам. — Прочтите, и я отвезу его назад. Кроме того, я приехал попрощаться. Мы с женой и чета Лесли уезжаем в Шотландию в середине мая. Вряд ли я когда-либо вернусь в Ольстер.

После внимательного изучения Эмили Энн протянула пергамент деверю.

— Значит, леди Жасмин не лгала, когда говорила, что отдаст Магуайр-Форд сыновьям! — вырвалось у изумленной Джейн.

— Не лгала, — подтвердил он и, поскольку сказать было нечего, поцеловал женщинам руки, кивнул брату и навсегда ушел из родного дома. Въехав на вершину холма, он оглянулся. В последний раз.

В конце апреля до Кайрена дошла весть, что невестка преждевременно разрешилась здоровой девочкой, которую назвали Эмили Джейн. Роды прошли без особых трудностей. Кайрен послал племяннице серебряные чашку и ложечку. Он попросил купить их в Белфасте несколько месяцев назад, но получил только сейчас.

— Бедный Уильям, — вздохнула Фортейн. — Но по крайней мере у них есть дитя. Не думаете, что и нам пора иметь свое, сэр? Боюсь, нам придется трудиться усерднее. Вы бессовестно пренебрегали мной все последние недели!

Фортейн нежилась в большом дубовом чане, стоявшем у камина и занимавшем почти всю свободную от кровати часть комнаты.

Кайрен со смешком скинул с себя одежду, собираясь присоединиться к жене. Ах, как она неотразимо соблазнительна, и щечки раскраснелись от жары!

— Мы должны взять такой же чан в Новый Свет, — решил он с улыбкой. — Я готов пожертвовать многим, чтобы мы могли жить свободно и спокойно, но только не подобными удобствами. Не желаю, чтобы вы лишились этого удовольствия, мадам.

— Слава Богу, мы не пуритане, — хихикнула Фортейн. — Я слышала, они считают купание едва ли не смертным грехом. Поверь, при дворе есть много джентльменов, с которыми неприятно стоять рядом. Осторожно, Кайрен, не расплещи воду.

Кайрен насмешливо поднял брови и легко скользнул в чан.

— Неужели вы не знаете, мадам, что я наполовину силки?

— Что такое силки? — удивилась она.

— Человек, который может принимать образ тюленя, или тюлень, умеющий оборачиваться человеком. Так гласит легенда.

— Вот как, — усмехнулась она, поглаживая под водой его плоть. — А когда вы становитесь тюленем? И как же в таком случае мы сумеем зачать ребенка?