— Ты же обещал, что никогда не оставишь меня одну!

— Я хотел… Передай Фионе, она была права насчет отца… Конн признался во всем. Это он… отец ни в чем не виновен. Скажи ей. Ничто… не обрадует ее больше, чем… Она была права. И мама… Передай ей… прошу прощения… за всю боль, что я ей причинил.

— Она любит тебя, Нилл! И всегда любила!

В глазах Нилла вдруг вспыхнула страстная мольба.

— Отвези меня… к отцу. Похорони возле него. Он пожертвовал всем ради нас. Пусть… он простит меня.

— Ему нечего прощать! Он знал, что ты вырастешь настоящим человеком. До последнего вздоха он любил тебя!

— Любовь… я и забыл, что это такое, пока не встретил тебя. Думаешь, это мой отец послал тебя, чтобы напомнить мне о ней?

— Да! Так же как мой отец послал тебя ко мне — любить и защищать меня! Ты должен жить, слышишь?! Конн мертв! И никто больше не сможет причинить тебе боль.

Дрожащей рукой Нилл погладил ее по щеке.

— Всю жизнь я мечтал, чтобы барды сложили песню о битвах, в которых я сражался, о чести. Навечно остаться жить… Ну а теперь я мечтаю только о том, чтобы всегда жить в твоем сердце.

— Так и будет! — Слезы ручьем струились по щекам Кэтлин. — Всегда!

Рука Нилла бессильно упала. Она прижала к себе его тяжелое тело, перебирала темные волосы, ловя каждый вздох. Немыслимо, чтобы мрак навеки сомкнулся над этим человеком, отобрал его силу, похоронил под собой любовь, смех и счастье, что ждали его впереди.

Ей хотелось броситься ему на грудь, перелить в него собственные силы, умолять взять ее с собой, туда, где героев ждала очарованная страна Тир Нан Ог, Страна Вечно Юных, с ее магической силой и бескровными войнами. Она согласна идти куда угодно, принять любую судьбу, лишь бы только и дальше держать его в объятиях.

— Если ты не можешь остаться, возьми меня с собой, Нилл, — взмолилась она. — Не оставляй меня одну!

Вдруг на плечо ее легла морщинистая рука. Подняв глаза, Кэтлин увидела перед собой старого человека в истрепанной одежде.

— Почему ты плачешь, дитя? Уж кому, как не тебе, знать, что легенда никогда не умирает.

— Не нужна мне легенда! — Горько всхлипывая, Кэтлин еще теснее прижалась к Ниллу. — Все твои слова не могут заменить мне отцовской руки или моего Нилла!

— Рука твоего отца помогла тебе направить копье прямо в черное сердце Конна. И вот теперь тебе предстоит вдохнуть жизнь в тело человека, которого ты любишь, с помощью своей волшебной силы.

— Волшебной силы?! Разве не волшебство погубило нас с ним? Проклятое пророчество! Да пусть этот ваш Гленфлуирс провалится под землю! Мне уже довелось наслушаться рассказов об очарованных рыцарях и феях, что ждут героев в Тир Нан Оге! Я хочу, чтобы он жил! Хочу чувствовать его в своих объятиях, в своей постели!

Неожиданно старый друид лукаво улыбнулся:

— Может быть, ты и унаследовала красоту своей матери, но уж этот огонь, что горит в твоем сердце, точно достался тебе от Финтана! Огонь, перед которым бессильно даже адское пламя! Скажи же мне, Кэтлин-Лилия, мечтаешь ли ты о счастье так же, как когда-то Финтан? О любви настолько великой, что воспоминание о ней будет жить вечно?

— Не знаю, мечтаю ли я о такой любви, как ты сказал, но Нилл — да! Ему столько пришлось страдать — ему, такому сильному, такому благородному, мужественному и доброму! Если бы я только могла, я с радостью бы выпила этот яд вместо него! Но что об этом говорить? Слишком поздно!

— Ты так уверена в этом, дитя?

— Ч-что?!

— Магнус пролил то, что было в кубке. Я сам видел это. И видел, как он потом снова наполнил его до краев. Мы не знаем, конечно, сколько яда там осталось, не знаем даже, сколько его нужно, чтобы убить человека вроде Нилла — могучего воина, сильного телом и духом и любовью, пылающей в его сердце.

— Тогда, может быть, еще есть надежда? Если бы только я могла спросить матушку, что делать! Случалось, она ставила на ноги тех, кому никто уже не мог помочь! Но до аббатства пять дней езды. И пять обратно. К тому времени будет уже слишком поздно.

Придется рассчитывать только на себя. Ей вдруг стало страшно. Кэтлин лихорадочно перебирала в памяти все, чему научили ее монахини. Не забыла ли она чего?

— Но я… я ничего не знаю об этих местах, не знаю даже, где растут целебные травы!

Друид кивнул.

— Неподалеку от камня друидов есть хижина. Как-то раз я заглянул в нее — там полным-полно всяких трав. Возьми все, что тебе нужно. Позаботься о своем возлюбленном, дочь Финтана. Ему пришлось немало выстрадать, этому человеку, и он заслужил будущее, которое светится в твоих глазах.

Осторожно опустив тело Нилла на помост, Кэтлин повернулась к толпе и окинула взглядом бледные встревоженные лица.

— Я — дочь Финтана, Кэтлин-Лилия!

Благоговейный вздох послышался в толпе. Сотни изумленных глаз уставились на Кэтлин.

— Перенесите своего нового повелителя в постель, — приказала она. — И пусть до моего возвращения Деклан не отходит от него ни на шаг.

— До возвращения?! — Деклан протолкался вперед. Его иссеченное шрамами лицо при виде беспомощного тела Нилла потемнело от горя. Но достаточно было одного взгляда на Кэтлин, как на лице старого воина появилась твердая решимость. — Куда это вы собрались?

— В хижину возле камня друидов, где хранятся целебные травы, которые могут спасти Нилла. Я должна отыскать это место, иначе у Нилла не останется ни единого шанса.

— Нилл, будь он в силах, велел бы мне ехать с вами!

— Ты должен остаться с ним! — возразила Кэтлин. — Ты — единственный, кому я могу доверить его!

— И единственный, кто может указать вам дорогу, — вспыхнул Деклан. — Я могу найти ее даже с закрытыми глазами. Это ведь там, в тени этого камня, ваш отец передал мне вас, когда вы были еще крошкой. И оттуда я отвез вас в аббатство!

— Ты?!

— Да. И это мои руки каждый год клали на него лилию — дар вашего отца, символ любви Финтана к единственной дочери.

— Деклан! — Бард решительно выступил вперед, и они замолчали. — Об этом еще будет время поговорить! Нужно спешить! Я сам буду охранять Нилла! И никто не посмеет причинить ему вред, пока я жив. Иди, Кэтлин-Лилия! Только в твоей власти сделать так, чтобы у этой легенды был счастливый конец.

Опустившись на колени, Кэтлин в последний раз обняла Нилла. Потом взяла Деклана за руку, и они исчезли в ночи.

Глава 23

В комнате царила тишина. Сидя у постели Нилла, Кэтлин с тревогой вглядывалась в изможденное лицо любимого, со страхом и надеждой ловя каждый вздох, срывавшийся с его пепельно-серых губ. С того дня как она в первый раз дала ему целебный отвар, прошло уже четверо суток.

Шли дни, а Нилл так и не открывал глаз, и с каждой минутой отчаяние все больше овладевало ею.

Кэтлин вдруг показалось, что она слышит спокойный, уверенный голос аббатисы, склонившейся к молоденькой послушнице, вот уже несколько дней не приходившей в сознание. «Кажется, чем дольше они спят, тем ближе становятся к вечности. Боюсь, она уже никогда не проснется».

Нет, этого она не перенесет. И все-таки, даже если ей суждено потерять Нилла, она будет счастлива, что хотя бы немного продлила ему жизнь. Может быть, если он проживет еще несколько дней, то Фиона с матерью хотя бы успеют попрощаться с ним. Деклан уже позаботился отправить гонцов в Дэйр — людей, которым он полностью доверял, кто любил Нилла, хотя тот и не подозревал, насколько глубока их верность приемному сыну тана. И все же Кэтлин боялась, что судьба не окажется столь милостива, подарив им хотя бы еще один день.

Нилл лежал так тихо, что, казалось, почти не дышал. Лицо его напоминало холодный мрамор. Кэтлин заставила всю комнату букетами цветущей бузины, надеясь, что ее аромат напомнит ему о матери, а сама дни и ночи напролет говорила с ним — то рассказывала сказки, то пела баллады. Порой, чтобы пробудить его, выкрикивала на ухо команды, не раз слышанные им на поле боя, надеясь, что боевой приказ сможет отыскать его в призрачном мире, где он блуждал в одиночестве. Кэтлин напевала мелодию, под которую они когда-то танцевали у костра, шептала Ниллу, как сильно любит его; говорила и говорила бесконечно, пока губы не отказывались ей повиноваться.

Но он так и не открыл глаза.

Кэтлин послышался какой-то шорох, и, обернувшись, она заметила Деклана. Сам себя назначив сторожем, он бессменно стоял на часах возле комнаты Нилла.

С трудом выдавив из себя улыбку, Кэтлин махнула ему рукой.

— Ты не откажешься побыть с ним немного? — спросила она. — Мне кажется, ему спокойнее, когда он знает, что ты рядом.

— Вы думаете, ему это известно? Известно, что я… что я с радостью отдал бы за него собственную жизнь? Ведь он не только наш тан. Он еще и мой друг!

— Мне кажется, он знает.

— Кэтлин, теперь мне уже нет нужды охранять эту дверь. Вряд ли кому придет в голову оспаривать права Нилла на трон. Если бы вы хоть ненадолго покинули эту комнату, то услышали бы, что говорят люди. Новости быстро распространяются по Гленфлуирсу. История о том, как Конн предал отца Нилла, а потом и его самого, распространилась со скоростью лесного пожара. Многие нашли в себе мужество рассказать, как все эти годы Конн мучил и истязал их, как заставлял корчиться от стыда, приказывая такое, что они готовы были сами наложить на себя руки.

— Скольким же людям он сломал жизнь так же, как Ниллу! — с грустью прошептала Кэтлин.

— Трудно даже представить, сколько их было, этих несчастных. Смерть Конна — величайшее из благодеяний, которые Нилл мог оказать Гленфлуирсу. Он освободил людей из паутины лжи. В первый раз за все эти годы они вздохнули спокойно.

Кэтлин осторожно коснулась щеки Нилла.

— Он самый лучший из всех, кого я знаю. — Она сама удивилась, услышав свой звонкий смех. — Нилл бы сказал: «А скольких мужчин ты вообще видела, если выросла в аббатстве?» Но ведь это не важно, правда, Деклан? Все равно он лучше всех!