Медленно приблизившись к ней, он тихо спросил:

— Синьора, скажите, что именно вам нравится в этой картине?

Она мельком взглянула на него и ответила:

— Он замечательно изображает небо. Мне кажется, я способна заблудиться в этих изумительных облаках.

Мерион принялся разглядывать белые облака, разбросанные по всему небу. Елена же тем временем продолжала:

— А теперь посмотрите, сколько людей на его картинах, сначала вы видите только реку и лодки… Но потом, присмотревшись, замечаете, что везде — люди. Они и на мачтах, и на берегу, а на заднем плане видно даже женщину на балконе. — Елена указала на крошечную фигурку, которая, судя по всему, кого-то приветствовала взмахом руки. — Когда мне плохо, я представляю, что вдруг оказалась в таком вот мирке, как этот, — и сразу же забываю обо всех своих неприятностях. Иногда же я думаю о том, что у всех этих людей есть свои горести и печали, о которых мне ничего не известно. И это исцеляет меня от эгоизма.

Мерион попытался представить то, о чем говорила Елена, и тут же почувствовал, что у него ничего не выходит.

— Но это еще не все… — Она отошла от него и принялась медленно расхаживать по комнате. — Видите ли, когда я успокаиваюсь, я могу тщательно обдумать ситуацию, расстроившую меня. И это помогает мне принять правильное решение.

— Прямо-таки волшебство… — пробормотал герцог с улыбкой.

— Я не считаю, что это волшебство. — Она бросила на него взгляд через плечо. — Просто у каждого свой способ расслабляться, чтобы думать яснее.

Герцог кивнул и снова улыбнулся:

— В ваших словах есть смысл, синьора. Мой брат Дэвид, например, очень любит бокс, и он утверждает, что встречи на ринге его успокаивают. А вот меня почти всегда успокаивает фехтование.

Тут Елена наконец остановилась и, пристально посмотрев на собеседника, тихо сказала:

— Я должна поблагодарить вас, милорд. Вы избавили меня от очень неприятного разговора. Но для чего вы это сделали? Хотите, чтобы я о вас хорошо думала?

— Да, возможно, — согласился Мерион. Усмехнувшись, он добавил: — Следовательно, я сделал это из эгоистических соображений. Ведь если вы действительно обо мне хорошего мнения, то в таком случае не станете возражать, если я сейчас подойду к вам поближе. Ведь не станете?

— Нет, не возражаю… — Она едва заметно улыбнулась. Заглянув в его глаза, Елена почувствовала, что краснеет, а такого с ней давно не случалось. Однако не было ни малейших сомнений — он собирался ее поцеловать.

Приблизившись к ней почти вплотную, Мерион тихо проговорил:

— Я захотел этого гораздо раньше, чем мне казалось, но со вчерашнего вечера это приняло характер наваждения. — Он склонился к ней очень медленно, давая ей возможность отступить и сказать «нет». Потом прошептал: — Может, это и неправильно, но я не в силах сдержаться.

Однако Елена не отступила — напротив, сделала шаг к нему и закрыла глаза. В следующее мгновение его губы коснулись ее губ, и даже это прикосновение показалось ей совершенно… британским — прохладным и уверенным, а страсть в его поцелуе лишь угадывалась, ибо он тщательно ее скрывал. Но все же она почувствовала его страсть и крепко прижалась к нему всем телом, объятая желанием. В эти мгновения она отчаянно желала этого мужчину, и желание ее все усиливалось…

Внезапно Мерион прервал поцелуй, однако не разомкнул объятий. Напротив, он еще крепче прижал ее к груди и прошептал ей в ухо:

— Елена, я должен спросить вас кое о чем. — Чуть отстранившись, он заглянул ей в глаза. — Я хочу спросить вас о Бендасе… Ведь он намеренно провоцировал вас?

Елена тут же вздрогнула, и Мерион увидел в ее глазах смущение и замешательство. Тихо вздохнув, она высвободилась из его объятий и отступила на шаг.

— Так в чем же дело? — допытывался Мерион. — Видите ли, я прекрасно знаю, что с ним очень трудно общаться, однако мне ни разу не приходилось видеть, чтобы он так грубо обходился с дамой. Скажите, почему он решил вступить с вами в конфликт?

— Мне бы тоже хотелось это знать. — Елена отвела глаза, и Мерион понял, что она не желает отвечать на вопрос. — Однако мне очень хотелось бы узнать, почему вы спасли меня.

Герцог поднес к губам ее руку, потом сказал:

— Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой. Ведь должны же вы хотя бы догадываться, почему Бендас решил обойтись с вами подобным образом.

Она высвободила руку и, отступив еще на шаг, проговорила:

— Нас с герцогом Бендасом кое-что связывает, но я не хотела бы об этом говорить.

— Но почему? — Мерион взглянул на нее с удивлением.

Она долго медлила с ответом. Наконец заявила:

— Этого я вам не могу сказать.

«Неужели Елена — его незаконнорожденная дочь, — промелькнуло у Мериона. — Или же она… Нет-нет, не может быть!» Жена Бендаса была итальянкой, и до войны они там бывали много раз. Но это происходило слишком давно, и, следовательно, синьора Верано никак не могла быть любовницей герцога Бендаса. Да-да, она его незаконнорожденная дочь. Но если так, то тогда… О Боже милосердный!

Стараясь не выдать своего волнения. Мерион с поклоном проговорил:

— Благодарю вас за откровенность, синьора.

— Я всегда стараюсь быть откровенной, милорд. А теперь скажите, почему вы меня спасли?

— Я ведь уже говорил об этом.

— Нет, ваша светлость, вы отделались шуткой. — Сейчас в ее голосе звучало раздражение и в то же время — любопытство.

— Поверьте, синьора, вы ошибаетесь, если действительно думаете, что я отделался шуткой, отвечая на ваш вопрос. Я спас вас только потому, что могу теперь требовать награды.

Стремительно шагнув к Елене, Мерион снова привлек ее к себе и крепко обнял. В следующую секунду их губы слились в поцелуе, и герцог почувствовал, что эта женщина желает его так же, как он ее. Да, их влекло друг к другу, и, следовательно…

Внезапно за дверью послышались шаги маркиза, а затем — его голос; шагая по коридору, он кого-то окликал, и было очевидно, что он шел именно сюда, в ту комнату, где их оставил.

Елена с Мерионом отступили друг от друга, и он шепотом напомнил ей:

— Значит, в среду. Увидимся в среду в пять.

Через несколько минут Елена вместе с маркизом вернулись в огромную гостиную, чтобы провести остаток вечера. Увидев Мериона, Гаррет заявил, что уходит вместе со знакомым, предложившим довезти его до дома.

— Я слишком привык к провинциальной жизни, поэтому не могу задерживаться тут допоздна, — пояснил преподобный.

Мерион кивнул и проводил зятя до двери. Когда же он вернулся, оказалось, что Елена уже присоединилась к группе гостей, стоявших у фортепьяно. И кто-то уговаривал ее спеть, однако она отказывалась петь без подготовки. Затем Елена присоединилась к лорду Уильяму, и Мерион, наблюдая за ними, говорил себе: «Что ж, теперь понятно, почему они так много времени проводят вместе. Ведь они — родственники…» И тут же возникал вопрос: меняет ли это что-нибудь? Увы, сейчас он не знал ответа.

Они собрались уходить в одно и то же время, поэтому все вместе стояли у парадного входа в ожидании своих экипажей.

— Я играл в карты — и все время выигрывал, — с улыбкой объявил лорд Уильям. — Так что, можно сказать, вечер удался.

Если виконт знал, что Елена Верано — его кровная родственница, то никак и ничем этого не показывал. И вполне возможно, что синьора вернулась в Англию, чтобы досадить своему отцу. «Но зачем ей это?» — думал Мерион. На этот вопрос он тоже пока не мог ответить.

Лорд Уильям все еще рассказывал о своей чрезвычайно удачной игре, когда вдруг раздался ужасающий треск, и все тотчас умолкли. Оказалось, что неподалеку от них у подъезжавшей к дому кареты отвалилось колесо. Мерион сразу же узнал свою карету. А в следующее мгновение увидел Коучмена, упавшего с козел. Уилсон, ехавший рядом с ним, успел спрыгнуть и теперь, ухватившись за вожжи, пытался остановить лошадей, а те уже готовы были понести. Мерион бросился ему на помощь, громко прокричав:

— Помогите моему кучеру, помогите же! Алан, держись, я сейчас!

Все наблюдали за происходившим, затаив дыхание. Герцог же действовал с беспримерной решимостью — мгновенно оказавшись возле кареты, он схватил под уздцы коренника, и все лошади тотчас успокоились.

— Да это же карета Мериона! — закричал Уильям и бросился к герцогу, чтобы помочь.

— Зайдите в холл, синьора, — предложил Елене маркиз Стрэмор. — Скоро все закончится, и тогда ваша карета сможет проехать.

— Нет-нет, я хочу помочь, — заявила Елена, хотя понятия не имела, как и чем она могла помочь.

Взяв мальчика за руку, Мерион повернулся к кучеру, все еще лежавшему без движения. В этот момент из дома вышел мужчина и громко крикнул:

— Минутку, я доктор!

Он подбежал к кучеру и тут же склонился над ним.

Мерион и Уилсон стояли рядом, наблюдая за доктором, осматривавшим Джона Коучмена. Елена повернулась к Стрэмору и спросила:

— Милорд, не пошлете ли кого-нибудь, чтобы принесли им бренди? Думаю, сейчас это необходимо. Мне кажется, мальчик вот-вот потеряет сознание. — Она извлекла из ридикюля флакон с ароматической солью и поспешила к пострадавшим. — Вот! — Елена протянула флакон Алану. — Понюхай!

Мальчик подчинился и сделал глубокий вдох. И тотчас же глаза его увлажнились, и он закашлялся. Потом вдруг приложил ладонь к губам и бросился в палисадник, где его вырвало.

Через минуту-другую Джон Коучмен застонал и шевельнулся. Мерион же, по-прежнему стоявший рядом, вздохнул с облегчением.

Тут из дома вышел слуга с подносом, на котором стояли стаканы и бутылка бренди. Другой слуга принес одеяло, чтобы укрыть и согреть кучера — тот еще не оправился настолько, чтобы подняться на ноги.