Мэри Блейни - Нежданный поцелуй

— Мне не требуется чье-либо внимание, милорд. «А ваше — тем более», — добавила она мысленно. Герцог тихо рассмеялся:

— А вот теперь я не могу понять, искренний ли это протест — или же флирт.

— Я терпеть не могу флирт, — пробурчала Елена.

— А я, напротив, обожаю. — Герцог расплылся в улыбке. — Видите ли, я рассматриваю флирт как прекрасный способ защитить чьи-либо интересы.

— Я его терпеть не могу, ненавижу, — повторила Елена. Ей ужасно хотелось покинуть зал, но она понимала, что ее внезапный уход привлек бы внимание.

— Надеюсь, эта ненависть пока что не распространяется на меня, синьора.

«О, это ужасно! — мысленно воскликнула Елена. — Ведь он не знает, что пытается флиртовать с дочерью своего заклятого врага!»

— Простите за откровенность, ваша светлость, но я нахожу этот разговор неприятным, однако не могу покинуть зал, не вызвав сплетен.

— О, виноват, синьора Верано… — Его насмешливый тон сменился искренним удивлением. И было очевидно, что ее слова его огорчили. — Но если хотите, то я готов сменить тему, — продолжал герцог. — Знаете, синьора, вы с достоинством ответили на грубость Бендаса. Да-да, вы прекрасно держались.

— О, прошу вас, не надо… — взмолилась Елена. Она почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы.

Мерион взглянул на нее с беспокойством.

— Синьора, что с вами? Я чем-то обидел вас? Если так, то простите меня, пожалуйста. О, кажется, понял… Все дело в герцоге Бендасе. Вы действительно прекрасно держались, когда он вас оскорбил, и я решил, что его поведение не имеет для вас значения. И знаете… У вас на глазах слезы, поэтому примите вот это.

С этими словами он подал ей носовой платок. Ее платок.

— Значит, вы все-таки нашли его? — Она вырвала из его рук платок и тотчас же почувствовала, что ей уже совсем не хочется плакать.

— Да, все-таки нашел, — пробормотал он, смутившись. — Видите ли, синьора, я подумал, что могу сохранить его как сувенир от прекрасной женщины, которую я хотел бы узнать лучше. Но думаю, вы сейчас больше нуждаетесь в утешении, чем я — в сувенирах.

— Благодарю вас, ваша светлость, — кивнула Елена. Неужели он действительно хотел сохранить ее носовой платок? Это напоминало один из любимых романов Мии — и тем не менее было приятно, даже очень приятно.

Какое-то время оба молчали. Наконец герцог прошептал:

— Похоже, мой зять Гаррет прав. Он не раз предостерегал меня: когда, мол, имеешь дело с красивой женщиной, приходится извиняться гораздо чаще, чем позволяет гордость.

Елена молча усмехнулась, а Мерион тихо продолжал:

— И еще Гаррет заявил, что мой интерес к вам — признак того, что я покончил со своей скорбью и снова ожил.

И в тот же миг Елена почувствовала, что и она тоже оживает, — об этом кричало ее тело, хотя разум по-прежнему твердил ей, что она должна бежать от этого человека.

Отступив на шаг, Елена проговорила:

— А с моей стороны было бы неразумно интересоваться вами, милорд.

Он рассмеялся настолько громко, что это привлекло внимание людей, стоявших неподалеку.

— Конечно, неразумно, синьора. И я знаю, что лорд Уильям предостерегал вас против меня. Но это потому, что мы с его дедом не очень-то жалуем друг друга.

Заметив, что некоторые из гостей уже посматривали на них, Елена овладела собой и попыталась улыбнуться.

— Милорд, если я скажу, что он упомянул «вашу жажду справедливости» — так выразился лорд Уильям, — то вы решите, что мы занимаемся только тем, что сплетничаем о вас. Но если я скажу, что мы совсем про вас не говорили, то это будет ложью.

— Рад узнать, синьора, что виконт воспринимает нашу с Бендасом вражду как мою борьбу за справедливость. Я готов с этим согласиться. И поверьте, я искренне уважаю лорда Уильяма.

«Несмотря на то, что он — Бендасбрук», — подумала Елена с некоторым удивлением.

Герцог же тем временем продолжал:

— Полагаю, английский язык мисс Кастеллано улучшается от уроков лорда Уильяма.

«Уж не намекает ли он на то, что они занимаются чем-то еще, кроме языка?» — спрашивала себя Елена. Впрочем, она очень беспокоилась каждый раз, когда Миа с Уильямом оставались наедине.

Заставив себя улыбнуться, Елена ответила:

— Его итальянский тоже улучшается.

Герцог вновь рассмеялся.

— Что ж, ничего удивительного. Ведь оба они — страстные люди. Кстати, о страсти… Вы, синьора, наверное, прекрасно знаете, что страсть в мгновение ока может преодолеть доводы рассудка.

— В таком случае страсть — это безумие, которого следует избегать любой ценой.

— О, моя дорогая леди, выбор есть не всегда.

Тут прозвучали вступительные аккорды оркестра, и Елена, на мгновение прикрыв глаза, напомнила себе, что у нее-то есть выбор.

— Я танцую с вами, милорд, только потому, что этого пожелал принц-регент, — сказала она, положив руку на плечо Мериона.

— А я думал, что вы никогда не лжете, — заметил герцог, обвивая рукой ее талию.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. Потом наконец-то заиграли скрипки, и герцог повел Елену в танце. Он был так уверен, так свободно себя чувствовал на танцевальной площадке, что она вскоре расслабилась и почти успокоилась. А минуту спустя уже забыла о своих опасениях — в эти мгновения она всецело отдавалась танцу.

— Вы и в самом деле очень хорошо танцуете, милорд, — сказала она с улыбкой. — Впрочем, меня это нисколько не удивляет.

— Благодарю вас, синьора, но с такой грациозной партнершей, как вы, это не так уж трудно.

— О, какой милый комплимент, ваша светлость. Конечно, я тоже могу выдерживать ритм, но в этом искусстве вы настоящий мастер. Вы словно живете музыкой.

— Что ж, возможно. Хотя не знаю, в чем причина… Видите ли, я всегда считал, что люблю вальс только потому, что он напоминает мне движения фехтовальщика, однако многие мужчины являются отличными фехтовальщиками, но при этом терпеть не могут вальс.

С минуту они молчали, потом Елена вдруг проговорила:

— Все-таки забавно… Мы уже так много знаем друг о друге — а нас ведь еще формально не представили друг другу.

Герцог едва заметно усмехнулся:

— Мне кажется забавным совсем другое. Ведь люди обычно не знакомятся в темных комнатах, не так ли?

При этих словах Елена чуть не споткнулась, а герцог между тем продолжал:

— И в результате нашей первой встречи в темной комнате мы сразу же узнали друг о друге слишком много, только я, к сожалению, не сразу понял, что вам можно доверять. Но теперь-то я знаю, что доверяю вам, синьора. Поэтому прошу простить меня за тот вечер, когда я приехал к вам. Я не понял того, что поняли вы с самого начала. И я приехал к вам по причине, которую не назвал.

Они по-прежнему кружились в танце, и герцог пристально смотрел ей в глаза. Взгляд же его, казалось, говорил: «Я хочу, чтобы ты была моей». И это были именно те слова, которые ей хотелось бы услышать.

Внезапно он улыбнулся ей, и это была та самая пленительная улыбка, которая так ее очаровала. И тут Елена наконец-то поняла: она не ошиблась, когда ей показалось, что герцог не очень-то хотел с ней танцевать. Все дело в том, что он хотел большего.

Собравшись с духом, Елена тихо сказала:

— Мы ведь взрослые люди, милорд, и, следовательно, можем без смущения говорить о страсти. Вы же этого хотите? Хотите говорить о страсти, не так ли?

— Елена, страсти не нужны слова, — прошептал он в ответ. — И поверьте, если бы мы сейчас находились в другом месте, я бы вас поцеловал.

И тотчас же ее губы обрели какую-то особую чувствительность, а по телу пробежала дрожь, трепет страсти, отозвавшейся в груди и внизу живота. Испугавшись своей реакции, Елена снова чуть не споткнулась. Герцог же, по-прежнему глядя ей в глаза, тихо проговорил:

— Я надеюсь, что вы будете мне верить, Елена. Но только предупреждаю: мой зять посмеялся надо мной, когда я как-то раз сказал ему, что могу проявлять терпение. И он был прав, мой проницательный зять.

Тут музыка стихла, и герцог, чуть отстранившись от нее, отвесил поклон. Танец окончился, но Елена не сразу это осознала. «Ах, как ему удавалось настолько владеть собой — и в то же время бесстыдно обольщать меня?» — подумала она, когда Мерион уже вел ее к принцу, подавшему им знак подойти поближе.

Когда они приблизились, Мерион снова поклонился своей партнерше и тихо прошептал:

— Я получил огромное удовольствие, Елена, и это не пустые слова. Поверьте, я говорю чистейшую правду.

Принц же улыбнулся им и возбужденно прокричал:

— Вы должны научить меня танцевать так же!

Вернувшись домой, Мерион обнаружил, что Магда спит под его кроватью. «Что ж, вздремнуть в пять утра — вполне здравая мысль», — подумал герцог с усмешкой. И в тот же миг Магда тихонько фыркнула, приветствуя хозяина, затем, выбравшись из своего убежища, потянулась и прильнула к его ноге, при этом глаза ее, казалось, говорили: «Ну, как ты провел ночь?»

— Ох, Магда, тебе бы и в голову не пришло, как тяжело и утомительно учить принца танцевать вальс на французский манер, — проговорил Мерион. — Я могу только представить, как сладко и крепко он будет спать после этого.

Мерион опустился на диван, и собака тут же запрыгнула на стул, стоявший напротив. Положив голову на лапы, она внимательно посмотрела на герцога — как бы давая понять, что ожидает продолжения рассказа.

— Так вот, Магда… — Мерион потянулся к графину с вином, стоявшему на столике у дивана. Наполнив бокал, сделал глоток и вновь заговорил: — Видишь ли, Магда, мне надо придумать, как завязать роман, не нарушая приличий. И знаешь, чертовски трудно признать, что я понятия не имею, как сохранить все в тайне.