Такие же яркие одеяния были на девушках, прогуливавшихся по саду в великом множестве. Некоторые из них полулежали на траве, другие сидели на мозаичных ступеньках веранды. Они напоминали коллекцию редких бабочек. Джульетта разглядывала их нежные лица, тонкие, изогнутые брови, подведенные глаза. Девушки и вспорхнули, как бабочки, завидев пришельцев. Зашелестели шелка и атласы, расшитые серебром и золотом, блестели локоны, переплетенные подходящими по цвету лентами или нитями жемчуга. Широкие шаровары и прозрачные юбки не скрывали прелестные формы. На ногах у всех были сандалии из лайки с тонкими ремешками.

Через минуту Джульетту окружили смеющиеся, что-то восклицающие девушки. Они щупали кружева на ее платье и демонстрировали свои браслеты, сверкающие сережки и прочие украшения. Девушки удивленно поднимали брови, будто спрашивая, почему Джульетта не проявляет своего восхищения.

Она смотрела на их суету с легкой улыбкой и размышляла, удивляясь цвету волос девушек: только рыжие и черные. Ответ пришел сам собой, когда Джульетта увидела их ладони, окрашенные хной. Неужели, здесь перекрашивают волосы даже блондинкам? Кто эти девушки?

Внезапно Джульетту охватила страшная усталость, она покачнулась, чуть не упав. Какой сегодня тяжелый день! Мысли Джульетты блуждали: какая разница кто эти девушки и откуда, сама она — черноволосая англичанка. Когда придет выкуп… Она снова стала соображать, ужаснувшись своей забывчивости: какой выкуп, откуда ему взяться, господи, выкуп — всего лишь предлог, чтобы выиграть время. В висках у нее застучало. Когда визирь поймет, что обманут, причем дважды, то адские муки станут реальностью. Голоса девушек почему-то стали звучать глуше, а солнце исчезло совсем…

Когда Джульетта очнулась, то обнаружила, что лежит на тонком матрасе, пахнущем мускусом, в маленькой комнате с каменными стенами. В углу стояла маленькая жаровня, в ней тлело сухое алоэ, наполняя комнату странным, резким запахом. Взгляд Джульетты заскользил по зарешеченному окну, шелковым занавескам, сине-зеленым изразцам жаровни, разрисованному потолку. Вдруг девушка услышала чей-то тихий голос. В сумраке комнаты она с трудом разглядела сидящую на подушках чрезвычайно привлекательную даму в парчовом наряде, украшенном драгоценными камнями. Ее кожа была цвета меда, а глаза, внимательно смотревшие на Джульетту, напоминали темный янтарь. Ногти на руках накрашены. Дама сияла и сверкала, словно райская птица, небрежно откинувшись на подушках.

— Я — Габриэла, хозяйка гарема. Моя обязанность — следить за поведением девушек. Пока вы будете оставаться у нас, я научу, как себя вести. Я отправила вашу служанку за едой и хошабом. Теперь отдыхайте. Поговорим позднее.

Джульетта села.

— Вы очень любезны. Я, наверное, упала в обморок в саду?

Габриэла улыбнулась.

— Сегодня жарко. Вы не привыкли к здешнему климату. Со временем привыкнете и будете носить одежду из легких тканей. — Взгляд янтарных глаз оценивал фигуру Джульетты. — После того как вы поедите, вас отведут в ванную комнату. Ваша эфиопка принесет одежду. Надеюсь, вы одобрите мой выбор.

— Разве может быть иначе? — спросила Джульетта, глядя с восхищением на Габриэлу. — Ведь вы сами одеты необыкновенно изящно! Однако, я надеюсь, что мне позволят сохранить и собственную одежду?

— Конечно, если пожелаете. Ваши вещи выстирают и выгладят, чтобы все было готово к отъезду. А пока я советую носить более подходящую одежду, особенно, если его светлость удостоит вас аудиенцией.

Сердце Джульетты дрогнуло.

— А это возможно?

— Возможно, он захочет убедиться, что его гостье оказывают почести, сообразно ее положению. Если вас пригласят, я помогу вам одеться. — Она подняла руки, повернув вверх ладони, окрашенные в розовый цвет. — Конечно, вам не знакомы правила нашего этикета. Я научу вас и этому. Между обычаями нашего и вашего двора есть существенная разница.

— Нашего двора? — невольно вырвалось у Джульетты.

— Двора короля Англии. Ведь там должны соблюдаться определенные правила. Не так ли?

— О да, конечно, — выдохнула Джульетта и продолжила, взяв себя в руки, — может быть, разница и не так велика, но я буду рада вашей помощи.

Габриэла поднялась очень грациозно, и ее халат заструился мягкими складками к золотым сандалиям. Джульетта успела заметить, что ногти на ногах хозяйки гарема тоже были накрашены. Как только она удалилась, появилась Куррем, внося поднос с сыром, фруктами и горячими булочками с кунжутным семенем. Булочки оказались намазанными еще и вареньем из лепестков роз. Выяснилось, что хошаб, о котором упоминала Габриэла — это фруктовый напиток. С тех пор как их кормили последний раз в Дар-эс-Саламе, прошло немало времени, и Джульетта сильно проголодалась.

В ответ на вопрос Джульетты, будет ли Куррем есть, та ответила:

— Я уже ела. Слугам не разрешается принимать пищу вместе со знатными дамами. — Глаза девушки светились радостью. — Я не могу поверить в то, что нахожусь во дворце султана. Все благодаря вам, моя госпожа.

Джульетта улыбалась, глядя на оживленную Куррем.

— Но ведь ты — моя единственная подруга. Как же я могла расстаться с тобой? Хозяйка гарема говорит по-английски, но с остальными наложницами я не смогу общаться без твоей помощи.

— Мне будет очень жаль, когда придет выкуп за вас, и вы уедете.

— Откуда ты узнала об этом? Ведь тебя не было рядом во время разговора капитана Джеймисона с визирем?

— Здесь всем об этом известно, моя госпожа. Дворец уже полон слухов. В гареме женщинам нечем заняться, так что никаких секретов не утаишь. Визирь сказал своему секретарю, и вскоре все узнали.

— Понятно, — медленно проговорила Джульетта, разобравшись, наконец, в поведении Росса на берегу. Капитан хранил молчание, потому что рядом стояла Куррем. Если бы Куррем услышала хотя бы намек об их отношениях, весь план провалился бы сразу. Что Джульетте на самом деле известно об этой эфиопской девушке? Можно ли ей вообще доверять? Узнав о тайне, Куррем могла оказать услугу его светлости и получить в благодарность знатного хозяина. Всего одно случайно оброненное слово, даже безо всякого злого умысла, привело бы к ужасным последствиям. Джульетта вновь содрогнулась, вспомнив слова визиря, но заставила себя улыбнуться и продолжила: — Я не сомневаюсь, дорогая Куррем, что к моменту моего отъезда из Занзибара, ты успеешь привлечь к себе внимание какого-нибудь знатного гостя-пашу или благородного шейха.

— Если так будет угодно Аллаху, госпожа. Я молюсь, чтобы счастье улыбнулось нам обеим.

Над распростертой Джульеттой поднимались облака ароматного пара. Она лежала нагая на мраморной скамье и истекала потом, а женщины, прислуживающие в бане, массировали и растирали ее тело грубыми полотенцами. Они втирали ей в кожу ароматические масла, а главная массажистка ловко удаляла все лишние волоски с тела Джульетты. Девушка чувствовала себя прекрасно и совершенно расслабилась. Ей вымыли волосы и натерли какой-то пахучей мазью, затем внезапно обрушили поток холодной розовой воды. Джульетта сразу же пришла в себя, ощутив, как с новой силой заструилась в жилах кровь.

Молодые прислужницы подняли ее, вытерли большими мягкими полотенцами, закололи блестящие локоны. Ее вывели из ванной комнаты в другое помещение и усадили на длинную, низкую кушетку. Джульетта с удовольствием прилегла и буквально через несколько секунд уже спала.

Проснувшись, она увидела прямо над собой лампы, свет которых отбрасывал тени на разрисованные стены. Кто-то шевельнулся рядом с ней. Оказалось, что рядом с ней, скрестив ноги, на подушках сидела Куррем.

— Мне велели сидеть тихо, пока вы не проснетесь. А теперь я отведу вас в приготовленные апартаменты.

Куррем легко поднялась, и Джульетта заметила, что смуглая кожа служанки чиста, а вымытые волосы распущены по плечам. Вместо дурацкого халата на Куррем были надеты муслиновые шаровары и зеленая атласная блуза, закрывавшая бедра.

Джульетта поднялась с кушетки и натянула какую-то широкую хламиду, поданную Куррем, и пошла вслед за девушкой. Мимо них прошли мужчины, лица которых отличались красотой, но были абсолютно безразличны. Они не обратили на девушек никакого внимания, двигаясь очень тихо, с женской грацией. Джульетта решила, что это и есть евнухи. Судя по равнодушному виду, женская красота их больше не волновала.

Словно читая ее мысли, Куррем сказала:

— Их забирают у родителей еще маленькими, ничего не знающими о жизни. Некоторые из них довольны всем. Другим же знакомы муки желания, но они не знают, как удовлетворить его. Их регулярно проверяют, чтобы убедиться в том, что ничего не изменилось. — Она взглянула через плечо и понизила голос. — Говорят, что Кислар-ага испорченный и капризный человек, но султан прислушивается ко всем его советам. Кислар-ага держит жизнь и смерть наложниц в своих руках.

Джульетту передернуло, когда она вспомнила холодные глаза главного евнуха. Хотя, наверное, и евнуха понять можно — ребенком оторвали от семьи, искалечили по прихоти и приказу султана.

— Ты не забывай, — твердо произнесла Джульетта, — Кислар-ага повелевает лишь женами султана, а я — только заложница, на меня власть евнуха не распространяется. Ему незачем следить за мной.

— Но он все равно будет это делать. Все особы женского пола находятся под его надзором. С ним лучше не ссориться, ведь никто не знает, что может случиться с нами завтра.

Они дошли до комнаты, которую отвели Джульетте. Там лежали два матраса с множеством подушек, со стены свисала медная лампа, украшенная эмалью, освещавшая комнату мягким розовым светом. Маленькая медная печь в виде павлина согревала ночной воздух. На низком столике стоял графин с хошабом и ваза с фруктами, некоторые из них Джульетта видела впервые. Куррем наполнила стеклянный бокал и подала его вытянувшейся на подушках Джульетте.