Барбара Картленд - Нежданное счастье

Не успел он разжать пальцы, сомкнутые на рукоятке, как в комнате вспыхнул яркий свет.

Портьеры на высоких окнах раздвинулись, и в комнату вошли король, премьер-министр, лорд-камергер и лорд верховный судья.

На балконе появились Дарий и Кастри с револьверами в руках.

Принц Фридрих в оцепенении уставился на них.

Затем он опустил взгляд на манекен, в который только что вонзил стилет. Он был очень похож на живого человека, только без лица, и на голове у него был парик для придания сходства с королем.

На мгновение в библиотеке повисла тишина.

А потом заговорил король:

— Я очень сожалею о том, что нечто подобное все-таки произошло, Фридрих, и что тебе настолько не терпелось занять мое место, что ты был готов убить меня.

— Я могу все объяснить, — быстро произнес принц. — Это была всего лишь шутка. Розыгрыш.

Король не удостоил его ответом и продолжил:

— Тебе не хуже меня известно, что наказанием за измену и покушение на жизнь короля является отсечение головы.

Один из aides-de-camp принца испустил дикий крик и повалился на пол.

— Нас заставили принять в этом участие, нас вынудили силой! — закричал он.

Король не обратил на него внимания.

— Однако я решил, — продолжал он, по-прежнему в упор глядя на принца, — что, поскольку ты приходишься мне сводным братом, следует любой ценой избежать скандала, связанного с теми, кто носит наше имя, поэтому я намерен проявить исключительное милосердие.

— Я могу все объяснить… — вновь начал было принц, но король поднял руку, призывая его к молчанию.

— Мне не нужны ни твои объяснения, ни публичный суд. Я решил, что ты вместе со своей супругой немедленно отправишься в ссылку. Завтра рано утром ты отплывешь на остров Платикос, где останешься до конца дней своих. Ты можешь взять с собой все, что пожелаешь, и ты и твоя жена ни в чем не будете знать нужды.

Он немного помолчал.

— Но если ты попытаешься покинуть Платикос и когда-либо вновь ступить на землю Велидоса, то предстанешь перед лордом верховным судьей, который осудит тебя по законам нашей страны за покушение на жизнь своего короля.

Принц Фридрих потерпел полное поражение и сознавал это.

Он развернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты в сопровождении обоих своих aides-de-camp, заливавшихся слезами.

Оставив короля заниматься приготовлениями по предотвращению покушения на собственную жизнь, задуманного принцем Фридрихом, Титания вбежала в свою спальню и упала на колени подле кровати.

Она как никогда горячо молилась о спасении жизни короля.

Ей казалось, что нет ничего ужаснее, чем завтра или даже сегодня вечером узнать о том, что заговор удался и он погиб.

Она задалась вопросом, буде такое случится, достанет ли у нее смелости рассказать правду, но потом решила, что, пожалуй, в том не будет никакого смысла, если он умрет.

— Спаси его, Господи… Умоляю тебя, спаси его, — словно в бреду, горячо шептала она.

И вдруг она поняла, что любит короля.

Она не сознавала этого раньше, потому что знала о любви слишком мало.

Находясь рядом с ним, она испытывала радость и восторг, а когда он отдалялся от нее, не приходя на утреннюю верховую прогулку, погружалась в меланхолию.

И вот теперь она наконец поняла, что отдала ему свое сердце.

Она полюбила его беззаветно и, если он умрет, не сможет больше жить.

— Я люблю его, Господи, — молилась она, — прошу тебя, спаси его… пожалуйста… умоляю.

Ей казалось, будто ее молитвы на крыльях любви возносятся на небеса и обязательно будут услышаны Господом.

В конце концов она сообразила, что сложившееся положение грозит смертельной опасностью не только королю, но и ей самой.

— Я — никто, — прошептала она. — Если я умру, никто даже не обеспокоится, а вот если погибнет он… то все, что могло принести пользу этой стране, так и останется неосуществленным. И народ будет скучать и тосковать о нем, пусть даже не отдавая себе в этом отчета.

Она молилась до тех пор, пока не услышала, что пожаловали служанки с горячей водой для ее ванны, как делали всегда перед ужином.

Она с огромным трудом держала себя в руках, разговаривая с горничными на их родном языке, и надеялась, что выглядит спокойной.

Сегодня вечером она заявила им, что у нее болит голова, и потому она не сойдет к ужину, а просит их принести ей легкие закуски прямо в комнату.

Они очень озаботились тем, что ей нездоровится, и потому, чтобы ее притворство не раскрылось, приняв ванну, она улеглась в постель и обессиленно откинулась на подушки.

— Надеюсь, с вами ничего серьезного, мисс, — сказала одна из горничных. — Здесь иногда свирепствует лихорадка, и тогда люди чувствуют себя очень плохо.

— Со мной все будет в порядке, — ответила Титания. — Я просто немного переутомилась.

— Это все ваши катания верхом, — вставила другая служанка и продолжила: — Я слыхала, что его величество привез раненого маленького мальчика к его матери, когда ездил верхом на прогулку сегодня утром.

— Кто рассказал вам об этом? — спросила Титания.

— О, да все об этом только и говорят внизу, а весь город поражен добротой нашего короля.

Титания не смогла сдержать улыбки, поскольку надеялась, что именно так подданные станут отзываться о своем повелителе.

Она лишь опасалась того, что Софи узнает о ее совместных прогулках с королем, поскольку служанки, ухаживавшие за ней, естественно, были осведомлены об ее утренних экзерсисах.

Когда они пожаловали, она уже вышла из комнаты, а по возвращении сменила костюм для верховой езды. Титания взяла с них слово, что они никому не скажут о том, что по утрам она катается верхом.

И вот теперь она задавалась вопросом, представится ли ей вновь такая возможность.

Она решительно не представляла, что станется с Софи после того, как король вынесет обвинение принцу Фридриху, и ей даже не хотелось думать о том, какое наказание предусмотрено в Велидосе за государственную измену.

Зато она прекрасно знала, что в таких случаях в лондонском Тауэре осужденному отрубали голову.

Титания пребывала в таком волнении, что не смогла съесть ни кусочка тех изысканных блюд, что ей подали в спальню на ужин.

Когда поднос с угощением унесли, она сказала служанкам, что не желает, чтобы ее беспокоили, поскольку собирается поспать, и они в ответ пожелали ей покойной ночи.

Наконец-то она осталась одна.

Она терзалась дурными предчувствиями и буквально сходила с ума оттого, что не знала, что происходит внизу и что сейчас делает король.

Ей было мучительно больно представлять, что в самый последний момент случилось что-либо непредвиденное и он погиб.

— Я люблю его… я люблю его, — молилась Титания. — Прошу тебя, спаси его.

Много позже, уже около полуночи, когда Титания еще не спала и продолжала молиться, она вдруг услышала стук в соседнюю дверь, которая вела в ее будуар.

Она спрыгнула с постели и, набросив домашнее платье, бросилась к двери.

На пороге стоял Дарий.

— Что… случилось? — выдохнула она.

— Все в порядке, — ответил Дарий. — Вы спасли жизнь его величеству.

Титания сделала глубокий вдох и лишь величайшим усилием воли заставила себя не разрыдаться от облегчения.

— Благодаря вам его величество подготовился и, когда в библиотеку вошел принц Фридрих, за портьерами уже спрятались свидетели того, что он намеревался предпринять.

Он рассказал Титании о манекене, о том, кто выступил в роли свидетелей и как они с Кастри затаились на балконе.

— Его королевскому высочеству было явлено милосердие, — закончил Дарий свой рассказ. — Его величество отправил его и принцессу в ссылку на Платикос. Это очень красивый остров, на котором есть чудесный дворец, построенный еще дедом его величества для отдыха.

— И они должны будут… оставаться там? — с опаской поинтересовалась Титания.

— Им запрещено покидать остров, но в остальном у них будет все, что они только пожелают.

Облегчение оказалось настолько неожиданным и ошеломляющим, что Титания даже испугалась, что сейчас у нее подогнутся колени и она упадет на пол.

— А теперь я вынужден покинуть вас, — сказал ей Дарий, — потому что его величество пожелал, чтобы вы немедленно узнали обо всем, а также просил вам передать, что завтра утром он не сможет отправиться с вами на прогулку.

— Да, разумеется, я все понимаю.

— Вы повели себя храбро, и все, кто знает правду о случившемся, считают себя в долгу перед вами и выражают вам самую искреннюю благодарность.

К удивлению Титании, он опустился на одно колено и, взяв ее руку в свои, бережно поцеловал.

Не сказав более ни слова, он развернулся, подошел к двери будуара и оставил ее одну.

Титания вернулась в постель и забралась под одеяло.

Она снова начала молиться, но теперь это было благодарение за то, что Господь услышал ее мольбы.

Король остался жив.

На следующее утро Титания проснулась поздно.

Вчера после ухода Дария она еще долго не могла заснуть и даже сейчас испытывала легкую сонливость.

Но стоило ей вспомнить, что король остался жив, как будто лучик солнца упал на нее и согрел душу и сердце.

«Надо вставать, — решила она. — Интересно, когда я смогу увидеться с ним?»