Впервые в жизни Коди испугался по-настоящему. Страх сковывал его члены, рвал на части душу и сердце, замораживал мозг, парализовал все его существо. Он понимал, что никогда не простит себе, если с ней что-нибудь случится.

— Черт побери, Шелби! Если твое дурацкое упрямство не позволяет тебе признать, что твое место в городе, Бог с тобой, оставайся, но только, пожалуйста, найдись!

Он поднял фонарь и посмотрел на часы. Двадцать минут первого. Так, они начали поиски Бобби в половине пятого, затем вернулись и около восьми снова выехали за Шелби и Лансом Мердоком… Коди тронул Солдата каблуками и поскакал вниз по склону в сторону мелькающих внизу огней.

Первым он встретил Джейка.

— Возвращайся в лагерь, старина.

— Мы прекращаем поиски? — удивленно спросил тот. Он выглядел устало, но в его выцветших глазах еще тлел огонек почти юношеского упрямства.

— Возвращайся, Джейк, — повторил Коди, поворачивая Солдата. — Я найду Джеми.

— А ты сам тоже вернешься? — крикнул ему вслед Джейк.

— Да, ничего не поделаешь.

В голосе Коди звучало отчаяние, и старик проводил его сочувственным взглядом.


Когда Коди и Джеми вернулись в лагерь, Джейк разговаривал с недавно приехавшими представителями власти, а Ротмены — с шерифом. Увидев, что Коди спешился и снимает с Солдата седло, старый ковбой прервал беседу и подошел к нему.

— Они говорят, что до рассвета не имеет смысла продолжать поиски.

Коди стиснул зубы. Он надеялся услышать другое. Ему невыносима была сама мысль о том, что Шелби, замерзшая и испуганная, будет предоставлена самой себе до восхода солнца.

— Дай мне свежую лошадь, Джейк.

— Что? — Старик уставился на него, как на сумасшедшего.

Коди бросил седло на землю и отвел Солдата к коновязи.

— То, что слышал, — сухо бросил он через плечо. — Дай мне другую лошадь. И проследи за тем, чтобы Солдата почистили.

— Да ты совсем рехнулся?! Мы искали весь вечер и вернулись ни с чем. А теперь ты надеешься найти их в одиночку?

— Джейк!..

В его тоне ясно читалось предупреждение, но Джейк проигнорировал его.

— Посмотри на себя! — не унимался он. — Ты же еле на ногах стоишь!

Коди посмотрел ему прямо в глаза. Старый ковбой был для него не просто помощником. С тех пор как несколько лет назад умер отец, он стал его ангелом-хранителем. Сердце Джейка рвалось на части, когда Коди последовал за Лайзой в Нью-Йорк, но он не сказал ему ни слова, уважая принятое им решение.

— Джейк, — уже мягче повторил Коди. — Я должен найти ее.

Старик положил ему руку на плечо.

— Послушай, сынок, в такой темноте ты не найдешь ничего, кроме неприятностей. А если ты пострадаешь, от этого не будет легче никому — ни тебе, ни Шелби.

Коди глубоко вздохнул. Старый ковбой был прав, но он не мог сейчас следовать голосу рассудка. Как мог он просто взять да и завалиться спать, зная, что Шелби где-то там, в ночи, одна, сходит с ума от холода и страха? Как мог он спокойно греться у огня, есть, пить и дожидаться рассвета, зная, что Шелби, его Шелби окружают лишь ужас и тьма?

— Джейк, старина, я должен ехать. Пойми, ее так просто напугать! В ту ночь, когда неподалеку завыл койот… — Его голос сорвался, и, не в силах продолжать, он отвернулся.

— Коди, в этой девочке больше мужества, чем ты можешь себе представить. Да, она испугана. Неизведанное всегда страшит, и неважно, кто ты — ковбой или городской житель. Старый тертый малый вроде меня, попав в большой город, может просто рехнуться от страха. Но это еще не значит, что он не сумеет с этим справиться. И Шелби справится. Поверь мне, справится. Господь сделал ее из того же материала, что и нас с тобой.

— Хотел бы быть в этом так же уверен, как ты, — мотнул головой Коди.

— До рассвета всего четыре часа. Если за это время она не найдет дорогу сама, все мы отправимся ей на выручку. Но если ты сейчас немного не отдохнешь, то завтра от тебя не будет никакого проку.

Коди ушел к костру и налил себе еще кофе. Его душа рвалась в ночь, в прерию — искать и найти Шелби, но тело было слишком измотано. С пяти часов утра он не покидал седла, следя за стадом, помогая уставшим после ночной смены ковбоям, проверяя дорогу на много миль вперед. И в конце этого трудного дня они с Солдатом дошли до предела своих физических сил, разыскивая сначала Бобби, а затем — Шелби и Ланса.

Сердце гнало его вперед, но бренная плоть сопротивлялась. Колени дрожали от усталости, кости ныли, мышцы окаменели и тянули к земле, как свинец. Девятнадцать часов в седле — это не шутка! Но если бы он мог… Если бы он только мог, то проскакал бы еще девятнадцать, двадцать… сколько угодно, лишь бы найти Шелби.

18

Шелби вскрикнула и пригнулась к шее Леди. Огромная сова пронеслась над ней, едва не задев своими когтистыми лапами ее спину, и исчезла в темноте.

Шелби била дрожь, сердце готово было выпрыгнуть из груди; ей требовалось время, чтобы снова взять себя в руки.

— Думаю, она охотилась за фонариком, — предположил Бобби.

Шелби глубоко вздохнула и выпрямилась в седле.

— Надеюсь, она уже поняла, что он несъедобен. Не хотела бы снова увидеть ее когти!

Весь следующий час они лавировали среди деревьев, огибали кусты и упавшие стволы, а однажды даже перешли небольшой ручей, который Шелби, как ни напрягала память, не могла вспомнить.

Наконец, взглянув на часы и убедившись, что близится полночь, она решила остановиться и немного отдохнуть. Они с Бобби смертельно устали и засыпали прямо в седлах.

В темноте все деревья походили одно на другое, так что Шелби не стала выбирать место, а просто натянула поводья, остановила Леди и соскользнула на землю.

— Слезай, Бобби, мы остановимся здесь.

Она протянула ему фонарик. Батарейки почти сели, и луч света стал вместо ярко-белого бледно-желтым.

— Мисс Шелби, я совсем з-замерз.

— Подожди немного, Бобби, сейчас я достану одеяла.

— А мы можем развести огонь?

— У меня нет спичек, — вздохнула Шелби.

Она быстро отвязала от седел одеяла и расстелила их на земле. Затем она повесила седельные сумки на ветку дерева, под которым они собирались спать, и к ней же привязала поводья обеих лошадей.

— Порядок, Бобби, теперь попробуем немного поспать. Двигайся ближе ко мне, так будет теплее.

— А может, мы съедим сначала те шоколадки?

— Конечно, малыш. Но потом надо будет поспать, чтобы утром хватило сил добраться до лагеря.

Шелби слышала свой спокойный, уверенный голос словно со стороны. Хотелось бы ей быть такой на самом деле! Ее измученное тело медленно превращалось в аморфную массу, а сердце бешено колотилось где-то около горла.

Она старалась не думать о том, что происходит вокруг, но далекий вой койота, громкое хлопанье крыльев ночной птицы и подозрительные шорохи в кустах постоянно напоминали ей о том, что они здесь не одни.

Шелби устроилась поудобнее и погладила Бобби по голове.

— Какую ты хочешь шоколадку, с орехами или изюмом?

— С изюмом.

Шелби протянула ему шоколадку, и в это время, мигнув на прощание, фонарик погас. Они оказались в полной темноте.

— Мисс Шелби! — заплакал Бобби, уткнувшись ей в плечо.

— Все хорошо, малыш. Прижмись ко мне, съешь свою шоколадку и постарайся заснуть. Тогда не заметишь, как быстро наступит утро.

— Мне страшно!

— Ну что ты, здесь нечего бояться…

Она смотрела в темноту широко открытыми глазами, отчаянно желая верить в собственные слова. На память пришли рассказы Коди о всяких ядовитых тварях, заползающих ночью в сапоги. Что ж, на этот раз она не собиралась снимать сапоги, так что можно не беспокоиться хоть на этот счет… А что, если эти твари заползут под одеяло?

Соседний куст громко зашелестел, и Шелби еле удержалась от вопля ужаса.

Бобби прижался к ней и всхлипнул.

Шелест повторился. Она обняла Бобби, закрывая его собой от неведомой угрозы, и шепнула ему на ухо:

— Тише, Бобби. Главное — веди себя тихо, и все будет в порядке.

— Но… Но там что-то есть!

— Оно скоро уйдет. — Шелби продолжала говорить едва слышным шепотом, не желая еще больше привлекать внимание неизвестного зверя.

— А вдруг это медведь? Голодный медведь?

— Если он голоден, то просто съест с этого куста все ягоды и вернется в свою берлогу. Но я думаю, что это олень, — с надеждой добавила она.

Полчаса спустя Бобби уже мирно спал у нее на груди. Шелби сидела, прислонясь к дереву, и смотрела в темноту ничего не видящими глазами. Она боялась закрыть их. При каждой попытке сделать это ее воображение сразу же рисовало леденящие кровь картины, держа в постоянном напряжении, не позволяя расслабиться ни на секунду.

Любой долетавший звук заставлял ее сжиматься в комок; всякий раз, когда она засыпала и ее подбородок падал на грудь, девушка вздрагивала и испуганно таращилась в темноту.

Ночь тянулась мучительно долго: минута казалась тысячелетием, а час — вечностью. И лишь когда первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, окрашивая их в розовый цвет, вконец измученная Шелби провалилась в черную бездну сна.


Коди поправил седло и затянул подпругу.

— Завтрак готов! — окликнул его Джейк.

— Я не хочу есть.

— Не думаю, чтобы шерифу это понравилось.

Брови Коди удивленно взлетели вверх.

— Какое дело шерифу до моего завтрака?

— Да как тебе сказать… За завтраком он хочет составить план поисков и настаивает на твоем присутствии.

— Чтоб ему… — Коди сердито бросил лассо на луку седла и обернулся. — Кому вообще в голову пришло позвать сюда шерифа?